Сестра Марта. Часть семьдесят первая Мы можем любить тайно. Часть семьдесят вторая Перотто. Часть семьдесят третья Пленница. Часть семьдесят четвертая Страшный сон. Часть семьдесят пятая Любовь никогда не перестает. Часть семьдесят шестая Избавитель Рима. Часть семьдесят седьмая Когда кони полетят. Часть семьдесят восьмая Любезный Карл. Часть семьдесят девятая Правое дело. Часть восьмидесятая Никто. Часть восемьдесят первая Как мне не хватало этих глаз. Часть восемьдесят вторая Рубища и пепел. Часть восемьдесят третья Запретная любовь. Часть восемьдесят четвертая Легат. Часть восемьдесят пятая Фарс. Часть восемьдесят шестая Сестры кардинала. Часть восемьдесят седьмая Nessuno. Часть восемьдесят восьмая Не все должно быть просто. Часть восемьдесят девятая Крестный отец. Часть девяностая Virgo intacta. Часть девяносто первая Nota Bene. Часть девяносто вторая Nota Bene. Эпилог notes1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 * * * Борджиа. "Секс. Власть. Убийство. Аминь" Lana Marcy На смертном одре. Часть первая Это было время сильных страстей и больших преступлений, мраморных дворцов, шитых золотом платьев и опьяняющих пиров, — время, когда прекрасное господствовало над полезным и фантастическое — над разумным, когда даже злодеяние казалось прекрасным, потому что оно совершалось кинжалами из чеканной и дамасской стали, а яд подносился в кубках Бенвенуто Челлини. Макс Нордау Папа Иннокентий VIII еще не отдал Богу душу, а они уже плели интриги, каждый надеялся занять если не престол Святого Петра, то, по меньшей мере, должность вице-канцлера. Лениво подперев колонну террасы на втором этаже Апостольского дворца, Родриго Борджиа рассеянно наблюдал за галдящими внизу кардиналами. От полуденной июльской жары у испанца перед глазами плыли круги, а багровые мантии сливались в алые пятна на сочной зелени травы. Он чудовищно устал. Устал вторую неделю подряд натягивать маску великой скорби и проводить дни напролет в тесной келье, молясь о бессмертной душе Папы. Право, кончина затянулась. Всем и так было понятно, что чудесное выздоровление старика невозможно, а гнетущее ожидание лишь изнуряло и без того слабого Иннокентия. А также играло на руку противникам Родриго, позволяя им сколачивать новые альянсы прямо в стенах дворца умирающего понтифика. Родриго Борджиа до сих пор помнил, какие чувства испытал, шагнув первый раз на холмистые земли Рима. Молодой красавец, выходец из знатной каталонской семьи, с жизнелюбием и амбициями, бьющими через край, он был готов завоевать весь мир. По юношеской неопытности он думал наскоро заручиться доверием старых и уважаемых итальянских династий. Ах, сколько самонадеянности. Вместо радушия он встретил неприкрытое презрение, вместо поддержки — откровенную неприязнь. В осином гнезде, что звалось Ватиканом, он выжил только благодаря настойчивости, упорству, таланту и тому счастливому обстоятельству, что его дядюшка Алонсо Борджиа в то время занимал пост викария Христа. Папа Каликст III призвал юного племянника к себе на службу, прекрасно осознавая, какую бурю недовольства это вызовет. Но у старого каталонца не было выбора, ибо он скоро понял, как трудно Папе-иностранцу будет удерживать власть без помощи надежных и верных людей. Благодаря поддержке дяди, Родриго попал в Рим, но лишь собственная хитрость, упорство и природное обаяние позволили ему достигнуть вершин на ниве служения Церкви. Вот уже третью декаду Родриго Борджиа занимал могущественную должность вице-канцлера, второго человека после самого понтифика, и все эти годы он демонстрировал поразительную дальновидность, мудрость и столь необходимый в делах церкви такт. Четверо понтификов испустили дух у него на глазах, а теперь и пятый пребывал на смертном одре. Намедни вице-канцлер сам разменял седьмой десяток; здоровье его не подводило, сил ему еще было не занимать, но все тяжелее каталонец ощущал груз прожитых лет.