В а р л а а м Мы божии старцы, иноки смиренные, ходим по селениям да собираем милостыню христианскую на монастырь. П р и с т а в (Григорию) А ты? М и с а и л Наш товарищ... Г р и г о р и й Мирянин из пригорода; проводил старцев до рубежа, отселе иду восвояси. М и с а и л Так ты раздумал... Г р и г о р и й (тихо) Молчи. П р и с т а в Хозяйка, выставь-ка еще вина – а мы здесь со старцами попьем да побеседуем. Д р у г о й п р и с т а в (тихо) Парень-то, кажется, гол, с него взять нечего; зато старцы... П е р в ы й Молчи, сейчас до них доберемся. – Что, отцы мои? каково промышляете? В а р л а а м Плохо, сыне, плохо! ныне христиане стали скупы; деньгу любят, деньгу прячут. Мало богу дают. Прииде грех велий на языцы земнии. Все пустилися в торги, в мытарства; думают о мирском богатстве, не о спасении души. Ходишь, ходишь; молишь, молишь; иногда в три дни трех полушек не вымолишь. Такой грех! Пройдет неделя, другая, заглянешь в мошонку, ан в ней так мало, что совестно в монастырь показаться; что делать? с горя и остальное пропьешь: беда да и только.– Ох плохо, знать пришли наши последние времена... Х о з я й к а (плачет) Господь помилуй и спаси! В продолжение Варлаамовой речи первый пристав значительно всматривается в Мисаила. П е р в ы й п р и с т а в Алеха! при тебе ли царский указ? В т о р о й При мне. П е р в ы й Подай-ка сюда. М и с а и л Что ты на меня так пристально смотришь? П е р в ы й п р и с т а в А вот что: из Москвы бежал некоторый злой еретик, Гришка Отрепьев, слыхал ли ты это? М и с а и л