— Это Герцеговина, — сообщила им Хадж-риджа. — И тут ничего нет, — добавила она. — Даже воды нет в этих скалах, понимаете? «Известняковые земли, — понял Дохерти. — Места, где реки бегут под землей, а люди живут только по причинам, понятным им одним». Вдалеке высоко в воздухе кружилась большая птица. Он лениво подумал, что за вид. Крис, наверное, знает. На секунду ему даже захотелось остановить грузовик и позволить Крису определить птицу. «Ты начинаешь впадать в старческий маразм», — сказал он сам себе. Вот и еще одна причина, по которой данная миссия станет последней в его солдатской карьере. — Босс, — позвал Клинок, прерывая размышления КГ. Дохерти сосредоточился на двух легковых машинах, блокирующих дорогу в сотне ярдов впереди. Дорога бежала над долиной, и по бокам склоны устремлялись либо вверх, в небеса, либо вниз, в бездну. На единственном здесь плоском кусочке придорожного пространства стояло деревянное строение — то ли охотничья сторожка, то ли придорожное кафе. Над крышей развевался красно-белый флаг хорватов. У дверей строения стоял фургон, залатанный бесчисленными и уродливыми металлическими заплатами, словно над ним трудилась бригада душевнобольных сварщиков. «Что тут люди могут делать? — подумал Дохерти. И сам себе ответил: — Вряд ли что-нибудь хорошее». Он повернулся и три раза постучал в переборку, давая Крису сигнал опасности. Клинок, притормаживая грузовик, оглядел два автомобиля, блокирующих дорогу. Их можно было бы на скорости разбросать в стороны, но при этом могли пострадать дети. — Остановись, не доезжая двадцати ярдов, — сказал ему Дохерти, когда из строения показалась первая фигура. Подобно тем парням, которых они видели в Сплите, этот тоже был одет во все черное, от полированных башмаков до кожаной кепки с козырьком. Вооружен он был автоматом «узи», как и трое других, появившихся вслед за ним из дверей. «Опять четверо», — подумал Дохерти. В этой стране все ублюдки собирались по четверо. Он расстегнул анорак, проверил, легко ли вынимается «браунинг» из наплечной кобуры, и сошел на дорогу. — Организация Объединенных Наций, — сказал главарь хорватов, произнося слова так, словно только что выучил их. У него были короткие темные волосы и красивое, чисто выбритое лицо. Только пожелтевшие зубы не позволили бы ему сняться в каком-нибудь фильме о нацистах. Дохерти передал ему ооновские и хорватские документы и оглядел троицу, стоящую позади главаря. «Что ж, по крайней мере для кражи чего-нибудь у них хватило бы мозгов», — решил он. Один из них слушал плейер, закрепленный на поясе. — Я говорю по-английски, — сказал главарь, глядя на Дохерти. — Вот и хорошо, — отозвался КГ. — И что же ты хочешь? Диплом за это? — Что в кузове? — спросил главарь. — Больные дети. — Я посмотрю, — сказал главарь и двинулся вдоль грузовика, на секунду замешкав, увидев в кабине Хаджриджу. Клинок через стекло улыбнулся ему. Дохерти окликнул Криса и откинул задний борт. Хорват оглядел импровизированную «скорую помощь». — Откуда дети? — спросил он. — Из многих мест, — сказал Дохерти. Глазами он показал Крису, чтобы тот слез к нему на дорогу. Хорват вернулся назад вдоль другого борта грузовика и уставился на Хаджриджу. Остальные трос в черном тоже подошли поближе, небрежно держа в руках свои «узи». — А вот женщина не принадлежит к ООН, — сказал главарь. — Она... — Дети — мусульмане, — сказал главарь. — Но вы можете проезжать. Только женщину оставьте. — Он улыбнулся Клинку, который улыбнулся в ответ. Последовало несколько секунд тишины. — Я же сказал оставить женщину, мать вашу! Клинок увидел сигнал Дохерти, высунул в окно «браунинг» и выстрелил человеку в лоб. Дохерти и Крис в тот же момент выхватили «браунинги», мгновенно вспоминая тренировки в «Доме смерти» и прицеливаясь в замешкавшуюся троицу. Только один «узи» успел выстрелить, отправив короткую очередь в небо, а его владелец распластался на земле. Парень с плейером запутался в проводах, срывая с пояса проигрыватель вместе с «узи». В наступившей тишине эхом отозвался последний звук от падения плейера на дорогу. Дохерти огляделся. В кабине Клинок обнимал Хаджриджу. Крис исчез, очевидно, отправился посмотреть, все ли в порядке у детей. Еще четверо покойников лежали на дороге. Он подошел и начал оттаскивать трупы прочь. На глаза попался плейер, он поднял его. Надписи на кассете были английские. Альбом «Ковбои ада» какой-то группы «Пантера», о которой он никогда не слыхал. Одна песня называлась «Сумасшедшие каникулы», другая — «Кровавое послание». Он посмотрел на одетых в черное четверых хорватов, больше переживавших о своей одежде, чем об уме и сердце. Если заглянуть в строение, то наверняка найдешь там какой-нибудь наркотик, немецкое пиво или пепси и несколько крутых порножурналов. Ребятам для их шикарной жизни не хватало лишь игрушки в виде женщины, и они погибли, пытаясь раздобыть ее. Дохерти оглядел горы, весь этот чужой ландшафт. Хотелось верить, что эта зарубежная война является каким-то анахронизмом, но где-то глубоко внутри себя он понимал, что это не так. Эта война отражала сущность того, до чего докатился мир. Он устало забрался обратно в кабину и кивнул Клинку, что можно продолжать путь к морю. Эпилог В Сплит они прибыли рано вечером, солнце висело низко над морем, как на открытке с пейзажем. Детей отвезли в городской госпиталь, и, как выяснилось, у них у всех были хорошие шансы окончательно выздороветь. А что с ними будет дальше, оставалось только гадать. «Если здесь не пристроятся, — подумал Дохерти, — то станут беженцами, ищущими пристанище в неохотно принимающей их Европе». Сасовцам тридцать шесть часов пришлось ждать рейса домой. После изматывающего транзита через Германию они в начале десятого утра прибыли на базу Королевских ВВС в Бриз-Нортоне. Когда они шли по бетонной полосе, с хмурого неба падал дождь. Их встречал Барни Дэвис вместе с представителем министерства обороны, человеком в гражданском костюме по имени Лавинггон. Усталые бойцы еще не успели сообразить что к чему, как оказались загнанными в небольшой кабинет. Там их уже ждал поднос с чашками и кофейник. Дохерти бросил снаряжение на пол. — Мне надо позвонить жене, — сказал он и направился к двери. — Я бы попросил вас сделать это позже, — холодно сказал представитель министерства обороны. Дохерти остановился, обернулся и уставился на него. — Ей уже сообщили, что с вами все в порядке, — сказал Лавинггон. — Я хочу слышать ее голос, — спокойно сказал Дохерти и вышел из кабинета. Лавинггон задумчиво проводил его взглядом и сосредоточил свое внимание на Хаджридже. Явно удовлетворившись тем, что она не боец САС, он спросил остальных, кто она и что тут делает. — Она просто приехала посмотреть, в самом ли деле в Англии так много мерзавцев, подобных вам, — сообщил ему Клинок, а Барни Дэвис тут же всем предложил кофе. В вестибюле здания Дохерти вслушивался в гудки. — Алло? — спросил голос со знакомой хрипотцой. — Исабель, — сказал он. — Джеми, — отозвалась она, вспоминая свои ощущения от звонка Барни Дэвиса два дня назад. Тогда она просто сказала «большое спасибо» и чуть не повалилась на пол от облегчения. — Где ты? — теперь спросила она голосом таким счастливым, что ему захотелось запеть. — В Бриз-Нортоне. Вечером буду дома. Так или иначе. — Я дождаться не могу, — сказала она. Несколько минут спустя он возвращался в кабинет, размышляя на ходу, стоит ли быть немного повежливее. «Вероятно, — подумал он, — те, кто заботится об этом, делают себе карьеры». Он обнаружил, что остальные пьют кофе в напряженной тишине. Налив себе чашку, он сел напротив Лавингтона. — Теперь можно продолжить, — сказал Дохерти. — Очень хорошо, — натянуто сказал представитель министерства обороны. — Но это, разумеется, предварительный разговор. И, во-первых: где Джон Рив? Приказ был ясен — вернуть его домой. — А он не захотел ехать, — сказал Дохерти. — И мы не могли забрать его против его желания, даже если бы и понимали, что это требование диктуется чьими-то самыми лучшими намерениями. В чем я не уверен. Лавингтон подчеркнуто напомнил, что им платят за службу королеве, а не за проведение собственной политики. Дохерти сообщил ему, что они в САС привыкли считать так, что лучшее решение принимает только тот боец, который находится непосредственно в центре ситуации. — А Джон Рив заботится о своих детях, — добавил он, — как и положено любому другому отцу. — Если вы выбрались оттуда с полным грузовиком детей, — не сдавался Лавингтон, — значит, и он мог бы. — Но ему еще надо заботиться о жене и ее родителях... — И о «частной» армии, которую он возглавляет. — Ничего подобного, — солгал Дохерти. — Вначале он действительно давал им кое-какие советы, но не более. А я могу добавить, что мы не все выбрались с детьми. Один из моих людей находится до сих пор в самолете, в гробу. Лавингтон посмотрел на него. Он понимает, что они все устали, заявил он. Разговор придется отложить. Сообщив, что завтра он позвонит Барни Дэвису, представитель министерства обороны удалился. — Это он отправлял нас? — с отвращением спросил Клинок. — Нет, отправлял вас я, — ответил Дэвис. — А его хозяева отправили то послание, что вы получили в Завике. Я очень сожалею, но министерство обороны и политики были настроены непреклонно, и я ничего не мог поделать. — Он холодно улыбнулся. — Я так понимаю, что вы будете игнорировать расспросы о Риве, пока он на самом деле не сыграет в ящик.