– Вы могли бы и сами пытаться вставать, ничего не делаете, что врач прописал, никаких упражнений. – Как у тебя все просто, – зло ответил он. Стою, молчу. Очень тяжёлый у него характер, прямо изводит меня каждый день. Стараюсь не злиться. Инвалид же. Деньги собираю ему на операцию. По квоте не получается, а за деньги можно хоть сейчас. Собираю, но тяжело идёт этот сбор. Николаевич не верит уже в то, что мы сможем операцию ему сделать. А я стараюсь накопить. В надежде, что после операции он встанет, наконец, и будет жить отдельно от меня. До того он меня уже довел, что порой хочется отдать его куда-то в дом престарелых, но не могу. Жалко его. Это он показушно злится. Сам он не такой. Да и квартира его. Если уйдём, нам с малым некуда будет податься. Можно, конечно, квартиру снимать, но с моей нестабильной работой делать это опасно. Малого срывать с места не хочется, тут родился, тут и друзья, и школа. Да и при всем желании свекра не брошу. Очень хочу, но не могу. Совесть, чтоб ее. Короче, терплю. Пока. Как дальше – не знаю. – Где Егор? – спрашиваю. – Мне откуда знать, гуляет, что ему ещё надо. Соседи покормят. Совсем распустила пацана. – А вы куда смотрите? Вам как будто всё равно. Вы же у нас мужчина в доме. – Я ему не авторитет. Он на меня плюет с высокой горы. – Кто ж в этом виноват? – повезла в кухню. – Да, пацан без отца – это тряпка или идиот мамкин. А этот уже ни тебя, ни меня ни во что не ставит. Вот чего ты добилась своим ночными работами. Ввезла в кухню, поставила у стола. – Вы если хотите поговорить, так езжайте в свою комнату. – А я с тобой хочу. Хожу туда-сюда, нервно. Налила в кастрюлю воды, поставила на плиту, включила газ. – Мне после работы вас слушать совсем не хочется. Как вы не понимаете. – Нет, ты слушай, может ума хоть какого-то наберёшься. – От ваших советов ни холодно ни жарко, деньги с неба не упадут. – Знаю я зачем тебе деньги, избавиться от меня хочешь. Только учти, если встану, сразу вас обоих прогоню. Я повернулась, посмотрела на него прямо с укором: – Так сейчас прогоните. Он сразу притих. – Болтаете, сами не знаете что. – Не любила ты сына моего, это я ещё тогда сказал. Ради прописки с ним, мозги ему запудрила, а он дурак, на твой живот повелся. – Ну, конечно, и с вами ради прописки вожусь. Больше мне делать нечего. – И со мной ради прописки. Куда ты пойдешь? Некуда тебе идти, нет у тебя ничего, только жопа и сиськи, – смотрит с ненавистью, – и даже если убьешь меня, ничего тебе не достанется. Смотрю на этого человека и понимаю, почему он такой. – А внук ваш тоже на улице окажется? Притих. Малого он хоть и ругает постоянно, но любит. Меня откровенно ненавидит, считает виноватой во всём. А я его оставить не могу. – Ты себе ёбаря найдешь, пристроишься, а пацана я тебе не отдам, – говорит грозно. Звонок в дверь остановил мой не слишком вежливый ответ. Наверное, малой вернулся, только чего звонит, опять ключи не взял. Я подошла к двери, распахнула, не спрашивая... На пороге здоровенный мужик, тот черный, из клуба. В руках букет красных роз. – Я ж говорю, – послышался сзади голос свекра, – не проблема, ебарька всегда найдёшь. 4 Она быстро вышла на лестничную клетку и прикрыла за собой дверь. Но я уже определил и захудалую обстановочку и мужика-инвалида. Наверное, отец. Вряд ли муж. Что-то не очень он с ней церемонится. – Здравствуй, – начал я вежливо. – Тебе ещё чего надо? – не слишком вежливо продолжила она. – Хочу пригласить на свидание, – скривил губу скептически, вижу, у них тут атмосфера напряжённая. Нужно очень постараться, чтобы вот сейчас эта блондиночка пошла со мной на свидание. Просто нереально. Да и что я подразумеваю под понятием свидание – потрахаться в гостиничном номере, только и всего. – Ты считаешь, мне больше заняться нечем? – угрожающе перекинула через плечо кухонное полотенце. – Это он правду сказал? – приподнял я брови от некоторого охеревания и уразумения жестокой правды жизни. – Кто? – Отец твой. Про ебарей, правда? Она грозно, но так мило вздохнула. Только сейчас заметил в ней какую-то усталость и надлом. Что-то с ее жизнью не так. Ну, так и у меня не все в порядке. Кажется, вот тут как раз мы и нашли друг друга. Только она пока этого не поняла. – А ну, пошел отсюда! – Ну, зачем ты так, я же по-хорошему пришел, – цветы протягиваю. – Не нужно мне твое по-хорошему, и цветы не нужны, – отталкивает, смотрю, даже слезы в глазах сейчас появятся. – Ты это, если обидел тебя кто, так я быстро... – Что ты, быстро, о Господи, уходи лучше, уходи. Сейчас расплачется. Я руку протянул, хотел на плечо положить... – Ма-а-м, – вдруг раздается голос снизу. Поворачиваюсь, пацан стоит. Я руку, само собой, убрал. – Ладно, пойду, – говорю. Что-то я совсем тут у них некстати. – Так, быстро домой! Где тебя носит? – сказала она пацану строго, как будто мгновенно обо мне забыла. Тот шмыгнул в проём. Она прикрыла за ним дверь. – Слушай, я тебя прошу, уходи. Не вовремя ты пришел, совсем не вовремя, – устало сказала она и провела по волосам, а я залюбовался. Одичал, видно, совсем на зоне, что уже обыкновенной бабой любуюсь. Рядом с ней, и что говорить нужно, забыл. А потом какая-то мысль быстрая промелькнула и выдал первое, что из приятного на ум пришло. – Хочешь отдохнуть? Она даже усмехнулась и на меня, как на того мальца посмотрела. Реально, как на тупого. Ну, я дальше гну свою линию, неохота без ничего уходить. – Слушай, давай на чистоту. Ты мне понравилась, человек я серьёзный. Увидел тебя в клубе и всё – кукуху снесло. Что делать? Она вроде подобрела и говорит: – Знаешь, сколько раз я такое уже слышала? – Сколько? – Много. Если я с каждым, кто такое говорит, спать буду, как ты думаешь, что будет? – Шлюхой станешь, – говорю на полном серьёзе.