Значит, все-таки и впрямь что-то нужно от меня. Обидно, но ожидаемо. Ну а то, что в сердце неприятно колет, — то ерунда. В конце концов, я с самого начала подозревала о такой правде, теперь это подтвердилось. Ничего нового. Владислав Владленович слишком деловой человек, чтобы можно было интерпретировать его действия, как нечто личное. — И чего вы хотите? — перехожу к делу. И очень стараюсь не замечать, как ускорило свой ритм мое сердце в ожидании ответа. А им становится короткий звон, оповещающий о приезде лифта. Створы раскрываются, и мы заходим внутрь. Владислав Владленович жмет кнопку нужного этажа, и кабина начинает бесшумно подниматься вверх. Хотя я и тогда не получаю толкового ответа на свой вопрос. — Скажу, когда придумаю. Мне это совсем не нравится, но я не настаиваю. Лишь бы ничего по-настоящему серьезного вроде поддельных документов. — Я не настолько зол на вашего мужа, чтобы подставлять нас обоих подобным образом. И я понимаю, что последнюю мысль произнесла вслух. — Вам и не за что на него злиться, — отзываюсь смущенно. Однозначно, босс плохо на меня влияет, странные эмоции пробуждает. — Спорное утверждение, — не соглашается со мной мужчина. — Почему? — Во-первых, он позорит всё мужское сообщество. После таких Борь, женщины начинают во всех мужчинах видеть мудаков и усложнять жизнь себе и им. — А во-вторых? — А во-вторых… Лифт останавливается, и нашу беседу приходится временно отложить. Дверцы раскрываются, выпуская из своих недр, и я спешу выйти первая. Но на моем локте смыкается ладонь Владислава Владленовича, вынуждая притормозить, а затем и вовсе вернуться. — Он обидел вас, — поясняет тихо на ухо свои действия. Замираю. Только успокоившееся сердце вновь ускоряет свой ритм, и голова немного кружиться начинает от такой близости. В нос ударяет ненавязчивый аромат чужой туалетной воды, и я готовлюсь ко всем ощущениям добавить тошноту, но на деле возникает бешеное желание развернуться и уткнуться в мужскую шею, чтобы полнее прочувствовать этот запах. Ужасно! Я — ужасная! Раз думаю о таких непотребствах в сторону начальства, когда еще вчера любила другого. Бесстыжество какое-то. Хочется, как в детстве, накрыть лицо ладонями и спрятаться от постороннего внимания. — Никто не смеет обижать ту, что мне важна. Все мое смущение пропадает, как не было. — В с-смысле? — смотрю на босса. — В самом прямом, — слегка отстраняется он. — Если вспомнить все, что вы для меня делаете, что не каждая жена будет делать для мужа, то вы для меня и правда самый ценный, близкий и важный человек в жизни. Ну, после родителей, конечно. И я опять смущаюсь. Но уже по собственной вине. Я ведь пусть и всего на долю секунды, но поверила, что босс сейчас скажет совсем иное. То, что я ни за какие богатства мира не хочу от него слышать. Слава богу, он ничего такого не говорит. Плохо то, что я чувствую странное разочарование, за что тут же себя ругаю. В моей жизни и без того хватает сложностей и новые точно ни к чему. Поэтому просто улыбаюсь в ответ. — Еще немного и я поверю в свою исключительность, — отшучиваюсь. — Почему бы и нет? Тем более, если это действительно так. Вы на самом деле исключительный человек, Алена Игоревна. Именно поэтому я никому не позволю вас обидеть. Слова сказаны с такой простотой и серьезностью, что у меня опять в голову лезут навязчивые мысли о том, почему он может быть ко мне так лоялен. Глупые мысли, неправильные, невозможные. Вот и отмахиваюсь от них почти сразу. Вместо этого повторно отшучиваюсь: — Может вы мне тогда и зарплату еще поднимете? И в очередной раз за утро впадаю в шок, заслышав: — Почему нет? — А-а… — тяну растерянно, не найдясь так сразу с ответом. Зато вот у Владислава Владленовича нет никаких проблем с этим. — Идемте, Алена Игоревна, обсудим вашу надбавку в моем кабинете, — отпускает мой локоть, перехватывает ладонь, переплетая наши пальцы, и тянет за собой из лифта в сторону обозначенного помещения. И я иду. Не говорить же теперь, что я пошутила? Тем более, деньги мне нужны. И раз уж начальство сегодня так добр, стоит этим пользоваться, пока могу. Да, это мелочно и эгоистично, но мне теперь и не только о себе приходится думать. Вот и иду. Почему-то ощущая необычайное воодушевление и предвкушение от дальнейшего. А может, все дело в тепле, что разносится по моим венам, пока босс держит мою ладонь, крепко сжимая в своей, даруя странное ощущение надежности и уверенности в том, что все непременно будет хорошо. Глава 13 В нужное помещение мы входим все так же держась за руки. Я по пути пытаюсь разорвать наш контакт, но Владислав Владленович только крепче сжимает пальцы вокруг моих. Чтоб его! — Это не этично, — бурчу себе под нос, но так чтоб мужчина услышал. — Думаю, после всего произошедшего, об этике думать уже слишком поздно, как сами считаете? — хмыкает он, захлопывая за нами дверь. И руку мою так и не отпускает. А я… Сдаюсь. Хотя считаю, что думать о таком никогда не поздно. Нормы приличия никто не отменял, в конце концов. Тот же Борис никогда бы не позволил себе ничего подобного, приди я к нему в офис. На работе нет места чувствам — так он говорил. Хотя теперь я уже не уверена, что его слова несли в себе именно тот посыл, который видела я. И не о том я опять думаю! — Это не отменяет того, что вы мой начальник, а я ваша подчиненная, — парирую мрачно. Но это скорее эмоции от воспоминаний, чем относящиеся к ситуации. На самом деле я рада, что рядом со мной в такой момент есть тот, кто поддержит, да хотя бы просто взяв за руку. — Вот и подчиняйтесь в таком случае, Алена Игоревна, — улыбается босс, насильно усаживая меня на отодвинутый стул. — А то вы пока только спорите со мной постоянно. И я вынужденно глотаю все свои возражения. Потому что… правда ведь. В последние сутки я только и делаю, что перечу ему во всем, перейдя тем самым все допустимые границы. Но он сам виноват! Сам постоянно меня провоцирует своим странным поведением. И я до сих пор не могу разобрать их истинный смысл. А тот, что напрашивается… намеренно предпочитаю не замечать, да. Так проще. И безопаснее. Да и не верю я. Два года мужику не было до меня дела, а тут вдруг заинтересовался? Бред! В нем просто сильна ответственность за беременную женщину. Профессиональное, так сказать. Гинеколог же все-таки. До сих пор в голове не укладывается… Впрочем, как и многое другое. Например: — Сделаю вам ванильное мокко, может тогда вы подобреете и перестанете воспринимать все мои действия в штыки? Он шутит, а я смущаюсь и злюсь на себя за то, что не получается контролировать эту эмоцию. Слишком она яркая, затмевает все остальные, даже предательство мужа. Даже как-то стыдно за себя. Вскакиваю с места. — Не надо, я не хочу. Давайте лучше я вам сделаю кофе. В конце концов, это все-таки моя обязанность. Я ваша помощница, а не наоборот. Как говорю, так и замолкаю, пригвожденная к месту взглядом цвета морской волны. — Как с вами сложно, Алена Игоревна, — вздыхает начальник. — Вот скажите, что плохого в том, что я хочу сделать вам кофе? Вопрос застает врасплох. Да и кажется немного глупым. Как и мой ответ. — Так неправильно. Неудивительно, что мужчина улыбается, заслышав такое. И зачем-то шагает ко мне ближе. Я хочу отступить, да некуда: позади — стол, впереди — Владислав Владленович. Почти утыкаюсь носом ему в грудь. В ноздри тут же забивается головокружительный аромат его дорогого парфюма. Так и тянет прикрыть глаза, податься вперед и уткнуться лицом в его шею. Признаться честно, это глупое желание давно меня преследует. И нет, совсем не в мужчине дело, как можно было подумать, — в парфюме. Легкий и ненавязчивый, он действительно путает мысли, действует на мои рецепторы так верно, что очень сложно бороться с этим соблазном. Я даже в свое время думала купить Борису такой же, не будь он излишне привередлив в этом плане. Такие вещи он всегда приобретал для себя самостоятельно. Мой выбор его еще ни разу не устроил. В итоге я просто смирилась. В конце концов у всех свои загоны. Зачем навязывать свои вкусы? И тем волнительней было потом ходить выбирать аромат собственному боссу. Еще страшнее отдавать свою покупку. Кто бы знал, какое облегчение я испытала, когда тот похвалил мой выбор, а затем и того больше — попросил заказать ему на встречу с важным клиентом костюм. Так и получилось, что я стала отвечать за пополнение чужого гардероба. И признаться честно, в глубине души я испытывала радость, что Владислав Владленович мне настолько доверяет. Когда собственный муж отвергал все мои попытки влезть в его шкаф. И непонятно зачем я вообще об этом думаю. Не должна ведь. Но воспоминания так и лезут в голову, отчего наша с мужчиной близость воспринимается особенно остро, поэтому я стремлюсь ее увеличить и отклоняюсь дальше. И совсем забываю, что стул так никуда и не исчез. Нога цепляется за его ножку, и я невольно заваливаюсь набок. А чтобы не упасть, хвастаюсь обеими руками за мужской пиджак. Хороший, кстати, пиджак, даже треска нитей не слышно от натяжения ткани. Хотя тут больше заслуга самого Владислава Владленовича, который в тот же миг ловит меня за талию, крепко прижимая к себе. Видимо, чтобы наверняка. Так мы и застываем, глядя друг на друга в непосредственной близости. Он — склонившись надо мной, и я — запрокинув голову вверх. Чужое дыхание обжигает мои губы, и я ловлю себя на том, что вспоминаю наш поцелуй в машине. Как я сама его поцеловала. Сейчас тоже достаточно просто качнуться вперед, чтобы все повторилось. И, боже, о чем я думаю?! Это все босс со своими провокациями. И обида на Бориса. И голос… — Осторожнее. Чертовски красивый голос. Низкий баритон с заметной хрипотцой, которая становится отчетливее, когда мужчина снижает тональность. Мурашками разбегается по струнам натянутых нервов. Они вибрируют с такой силой, что это отражается дрожью во всем теле. Так неправильно… Как и то, что я стою и пялюсь на Владислава Владленовича, не мигая, позабыв на эти мгновения о том, что я все еще как бы чужая жена, и деловую этику тоже еще никто не отменял, вместе с запретом на отношения на рабочем месте. Да что уж там я вообще забываю обо всем, пока смотрю в глаза цвета морской волны. Не менее красивые, как и их обладатель. Я и раньше замечала, но не придавала значения. Зачем, если у меня есть свой мужчина, не менее красивый? Никогда не понимала тех женщин, кто, будучи связанной обещанием с одним, интересуются другими. Это же почти как то же самое предательство. Ты либо ценишь и уважаешь свой выбор, либо вообще непонятно тогда зачем заводить с кем-то серьезные отношения. Мерзко и противно. Так я считала. И все еще считаю. Но я ведь теперь и не связана больше ни с кем, значит… можно? Хотя бы еще один разочек. Тем более, мужчина сам склоняется ниже, губ касается уже не только дыхание, и я, затаив собственное, подаюсь ему навстречу. Еще немного, совсем чуть-чуть. — А ну прекратили это безобразие на рабочем месте! Как ушат ледяной воды да сразу за пазуху. Конечно же, я тут же дергаюсь прочь от Владислава Владленовича, но все напрасно. Сильные руки крепко сжимают талию и вынуждают остаться на прежнем месте. Смотрю на него, не скрывая ужаса. Что он творит? И получаю в ответ обаятельную улыбку. Сперва я, затем и родители. — Прекратили, — легко соглашается он с отцом и, наконец, слегка отстраняется от меня, но только для того, чтобы усадить на стул. Спасибо ему за это! Не уверена, что могу сейчас стоять. Руки и ноги позорно дрожат, пока я мечусь взглядом по помещению, ища то, на чем можно заставить себя сконцентрироваться, чтобы не поддаваться панике.