В кресло я не сажусь, падаю, настолько не держат ноги свою хозяйку. Да что там ноги, руки, которыми я пытаюсь взяться за кружку, чтобы запить неожиданное происшествие, и те дрожат, как у неврастенички. Я и вкуса остывшего напитка не ощущаю больше. Губы горят так сильно, как если бы к ним раскаленное железо приложил кто. Сильнее них только мозг печет мысль о том, почему Владислав Владленович меня поцеловал, нарушив сразу несколько пунктов устава компании и нашего с ним личного договора, при котором между нами невозможны никакие отношения. Нарушил и ушел с таким видом, будто ничего только что и не происходило. Как это вообще называется?! С ума меня сводит… Играется, как кошка с мышкой. Взгляд падает на одиноко лежащее на краю стола кольцо. Еще один игрок на мою голову… Но с этим хоть все ясно. А вот с другим… ни черта не понятно. Ну, не верю я, что Владислав Владленович питает ко мне какие-то чувства. Два года тишь да благодать была, без единого намека жили бок о бок, а тут вдруг мужика резко осенило? Когда у девицы развод и беременность активна. Ага, как же. Но что ему тогда надо от меня? Нельзя что ли сразу сказать? Я ж теперь ни о чем другом думать не смогу! Кольцо это еще… Зачем он мне его вернул? Чтобы я его мужу отдала? На губах растянулась презрительная усмешка. Даже если бы собиралась отдавать, не стала. Нет уж… Впрочем, себе оставлять тоже не собираюсь. В конце концов, я ведь уже сказал, что потеряла его, так что… — В добрый путь, — шепчу, кидая ювелирное украшение в унитаз и нажимая кнопку слива, пристально следя за тем, как блеск металла скрывается в искусственно созданном водовороте. Сожаление перекрывает злорадство. Оно растекается по венам, придавая сил, распрямляя плечи, выкидывая за пределы разума все тепло, что еще оставалось во мне по отношению к дарителю. Лишь холод и трезвый рассудок. Говорят, человек в таких случаях переживает пять стадий принятия неизбежного: отрицание, гнев, торг, депрессия и то самое неизбежное принятие произошедшего. Не знаю, насколько это правдиво, но лично я не собираюсь ни с кем торговаться, впадать в уныние для понимания, что ничего не вернуть назад и нужно двигаться дальше. Зачем? Даже если Боря попросит прощения и захочет вернуться, я не прощу и не приму обратно. Не после того унижения, что он заставил меня испытать вчера и сегодня. Но он и не попросит, не тот характер. Усмешка на губах только ширится от этих мыслей. Да и их пора выкинуть из головы. Порефлексировала и хватит, пора делом заниматься. Подготовка к совещанию проходит в привычных хлопотах. Настолько привычных, что я ловлю своеобразный дзен, расставляя на столах бутылки с водой, стаканы, готовя папки с нужными документами и проектор для визуальной демонстрации статистических сводок. Заканчиваю аккурат перед приходом первого участника, коим становится Владлен Леонидович. Увидев его я настолько теряюсь, что не сразу нахожусь со словами. — Здравствуйте, Владлен Леонидович, — произношу негромко, отводя взгляд. Пусть босс и сказал, что все объяснил родителям, менее неловко не становится в присутствии одного из них. Особенно после недавнего поцелуя. Да и как иначе, если губы по-прежнему печет только от одних воспоминаний, а отец виновника моего состояния смотрит так, будто насквозь видит. — Здравствуй, — здоровается ответно мужчина, шагая с порога внутрь и закрывая дверь. На меня смотреть так и не прекращает. К неловкости прибавляется страх. И лишь годы тренировок выдержки позволяют мне скрыть эмоции от пришедшего. Хотя он все равно замечает. — Да не трясись ты так, — вздыхает, — не собираюсь я тебя ни ругать, ни читать нотации, — проходит вглубь зала совещаний. — Взрослые люди, сами и разгребайте сложившуюся ситуацию. Еще я в отношения сына не лез. Как к работнику к вам нареканий нет, а большего мне и не нужно. С остальным пусть Влад разбирается, — усаживается по праву руку от места сына во главе стола. Кто бы знал, как мне полегчало от его слов. Аж в туалет захотелось. И кушать. Последнее — так особенно сильно. То ли стресс, то ли все-таки гормоны. Впрочем, не важно. Главное, что родители моего босса и впрямь не считают меня падшей женщиной, совратившей их любимого сыночка ради денег. — Хотя кое-что меня все-таки волнует, — добавляет мужчина задумчиво. И я, только расслабившись, снова напрягаюсь. — Что вы намерены делать дальше? — Дальше? — переспрашиваю растерянно. — Да, дальше. С мужем, ребенком, Владом. — С мужем я развожусь, ребенка оставляю, а Владислав Владленович… надеюсь, он меня не уволит, — вздыхаю виновато. — Беременных нельзя уволить по закону, — хмурится Владлен Леонидович. Знаю. Но можно заставить написать заявление по собственному. Чего Владислав Владленович, конечно, не сделает, но вот его отец… почему он так хмурится? Жаль, наш дальнейший разговор продолжить не выходит, начинают подтягиваться остальные участники собрания, и я спешу всех поприветствовать и рассадить по их местам. Еще раз проверяю работу проектора и ноутбука, с которого будет вестись передача. К моменту явления начальства все полностью готово. — Доброе утро, рад всех видеть, — с ходу заявляет Владислав Владленович, проходя к своему месту, но, прежде чем сесть, оборачивается ко мне. — Алена Игоревна, вы можете идти, сегодня я справлюсь без вас. Удивленно смотрю на босса, но послушно встаю и иду на выход, провожаемая пристальными взглядами остальных. И вот чего так смотрят? Я тоже не знаю, с чего вдруг меня отстранили от участия в совещании. Хотя то скоро проясняется. На моем рабочем месте меня дожидается мать Владислава Владленовича. Невысокая, ниже меня даже, и вся такая хрупкая, как тюльпан. Заденешь неаккуратно и обязательно сломаешь стебель. Конечно, на самом деле все не так, но первое впечатление именно такое. И это при том, что женщине уже, если не ошибаюсь, пятьдесят два года в этом году должно стукнуть. Светлые волосы с заметной проседью забраны наверх, тоненькую фигурку облегает платье темно-синего бархата. Оно идеально подчеркивает красивые изгибы стройного тела и глаза цвета знакомой морской волны, в которых плещется неприкрытое любопытство и восторг. Ой, мама, можно меня обратно в конференц-зал на совещание вернуть? Зачем вообще мне с Ольгой Владимировной общаться? О чем? Впрочем, и это скоро становится понятным. — Ну, наконец-то! — выдыхает женщина облегченно, при виде меня. — Я уж подумала, он тебя так и не отпустит, — ругается на сына. — Идем скорее, а то и без того все остыло, пока везли. И видимо, чтобы я точно не избежала участи, хватает меня за руку и тянет в сторону кабинета ее сына. Едва не спотыкаюсь от неожиданности, но послушно перебираю ногами, ведомая чужой волей. Кто бы мог подумать, что в ней столько силы сосредоточено. По виду так сразу и не скажешь. Опомниться не успеваю, как оказываюсь внутри помещения, а затем и сидящей на диване, на журнальном столике перед которым обнаружилась тарелка каши, пиала со свежими ягодами, маленькая баночка меда и такая же, но джема. — Ешь, — велит Ольга Владимировна, присаживаясь рядом. Кошусь на нее, на стол, опять на нее, не зная, как лучше реагировать на происходящее. И на такую активность со стороны чужого мне человека. С чего бы матери моего босса меня кормить? Ну, беременна я, так не от ее же сына. Или ей на это все равно? Просто привычка. Повар же, значит надо обязательно всех накормить, а тут еще и беременная девица под боком. — Спасибо, — все же нахожусь со словами. — Но не стоило. Я бы и сама до ресторана дошла, там перекусила. — Ой, знаю я ваши рестораны, — отмахивается от сказанного мной госпожа Бестужева, — потом от изжоги мучаться будешь, а с твоим токсикозом и того хуже. Не волнуйся, каша на воде, легкоусвояемая, — придвигает тарелку ко мне ближе. — Насчет ягод смотри сама. Я на всякий случай попросила для замены меда и яблочного джема. Я только это в первые месяцы беременности могла есть. Тоже страдала от жуткого токсикоза. Так что пробуй. Если не подойдет, придумаем еще, чем тебя накормить, не проблема. И не то, чтобы я была не благодарна ей, но… — Почему вы это делаете? Вместе с вашим сыном… — А почему нет? Могу и делаю, — пожимает та плечами. — Да ты не волнуйся, я не стану тебя осуждать за то, что у вас с Владом все так получилось. Главное, чтобы вы были счастливы. У меня от ее слов голова кружиться начинает. Что значит “чтобы вы были счастливы”? Что Владислав, свет ему в задницу, Владленович наговорил своим родителям?! Должен же был разъяснить всю ситуацию, а не ухудшать ее! — Ольга Владимировна… — собираюсь самостоятельно прояснить все, но как начинаю говорить, так и замолкаю, не найдясь с оправданиями так сразу. Тем более, женщина мою заминку воспринимает по-своему. — Ой, прости, пожалуйста, — доносится от нее с искренним сожалением, — я, когда нервничаю, становлюсь такой болтушкой, ужас просто. Не знаю, как меня мой Владленыч до сих пор терпит. Я тоже не знаю, как это все вытерпеть. Что вообще происходит? — Наверное, сильно любит, — бормочу в полнейшей растерянности, уставившись на кашу. С виду выглядит вкусно. И запах положительно влияет на мой аппетит. Кажется, мой организм совсем не прочь ею подкрепиться. — Наверное, — смеется женщина. — Ладно, ты кушай, набирайся сил, тебе понадобятся. Какой уж тут есть, когда в голове столько вопросов, впору идти и срывать совещание, чтобы разобраться в сложившейся ситуации, абсурдность которой уже просто зашкаливает не по-детски. Но на деле я решаю не спорить. Возможно, если сделаю, чего Ольге Владимировне хочется, она сама уйдет и оставит меня одну. А с её сыном я потом сама пообщаюсь от души. Вот и берусь за тарелку с кашей. Несмотря на то что это овсянка на воде, по вкусу совсем незаметно. Или это я такая голодная, что мне все равно, лишь бы наконец поесть. Не знаю. Да и какая разница? Я просто наслаждаюсь каждой ложкой своего неожиданного завтрака. И он даже остается во мне на протяжении всего процесса. И после. Как и ягоды, которые я добавляю в кашу, смешав их с медом. А вот от варенья отказываюсь. От одного вида тошнить начинает, открывать и подавно не рискую. — Вкусно? — интересуется между делом мать моего босса. — Да, очень, — улыбаюсь ей. Кто бы знал, что так будет. Никогда не любила каши, с самого детства, а сейчас ем и готова пищать от восторга. Ох, уж эти беременные загоны… — Вот, запей. Липовый чай, — достает из сумки термос в оплетке из коричневой кожи и наливает в заранее приготовленную чашку. — Я сама собираю цветы липы у нас на даче и высушиваю их, так что все свое натуральное, не покупное, тоже хорошо помогает. И для иммунитета хорошо. Я и тут не спорю. Тем более что и к напитку мой организм не испытывает никакого отторжения. Принимает с удовольствием целую чашку. — Вот и хорошо. Да. Только я кажется не наелась. О чем конечно же умалчиваю. — Спасибо, — благодарю негромко, улыбаясь. Но внимательность и заботливость у Владислава Владленовича явно от его матери, потому что та не только замечает мой голодный взгляд, но и участливо трогает плечо, приговаривая: — Мало, знаю, но так надо, — произносит с сожалением. — Лучше позже еще поешь, чем сейчас переешь и организм среагирует очередной тошнотой. И не поспоришь. — Все хорошо, — улыбаюсь благодарно я ей в очередной раз. — И вам совсем не обязательно со мной так носиться. Тем более что… — Точно! — перебивает меня она, поднимаясь на ноги. — Опять чуть тебя заболтала, а ведь тебе работать надо. Да и мне пора, надо проверить, не учудили ли мои помощники армагеддон на нашей кухне. Ты, кстати, приходи, если вдруг одиноко станет и захочется поболтать. И, прежде чем я успеваю ответить, Ольга Владимировна почти выбегает из кабинета. Шустрая, как двадцатилетняя студентка, опаздывающая на зачет. И не скажешь так сразу, что ей уже за пятьдесят. Аж завидно становится, пока смотрю ушедшей вслед. Мне всего двадцать семь, а сил встать с дивана и тех нет. Хочется закрыть глаза и спать, спать, спать… Глава 15