— Красивая девочка, — отдаю честь его вкусу. — Не знала, правда, что в России разрешили многоженство. И как давно? Не про многоженство, конечно, спрашиваю. Меня интересует совсем иное. Как давно они вместе. Борис на звук моего голоса вздрагивает и резко оборачивается. Да-да, милый, это я. Твоя жена собственной персоной. Законная. Улыбаюсь ему, хотя больше хочется располосовать его холеную рожу. Какого черта вообще? — Алена? Ты здесь? Откуда? — хмурится мой, вроде как, муж. Серьезно? Он серьезно, вместо того, чтобы начать оправдываться, спрашивает меня о чем-то подобном? — Встречный вопрос, дорогой, — ухмыляюсь, вопреки тому, как меня вновь начинает заметно потряхивать от происходящего. — Да я просто… — бросает быстрый взгляд на занятую разглядыванием ассортимента детской одежды брюнетку. — Да уж верю, что ничего сложного в этом не было, — кривлюсь. — Так как давно? — повторяю свой ранний вопрос. Ужасный вопрос. Мне одновременно хочется, чтобы он сказал правду и соврал. Потому что… Разве так можно? — Она хоть знает, что ты женат? — уточняю следом. В уборной мне показалось обратное. Но мало ли, вдруг не настолько девушка и милая, как видится на первый взгляд? — Нет. И ты ей не скажешь, — требует внезапно муж хмуро. — Вообще ничего ей не расскажешь. Изумительно! На деле я лишь иронично бровь выгибаю. Да, осознанно копирую жест своего несравненного босса, помня, как тот безотказно действует на наших клиентов. Вот и Боря заметно тушуется. Правда только в первое мгновение, во второе — на его лице появляется ярость. — Если ты все испортишь, клянусь… — Что? Что ты сделаешь? Дорогой мой муж, — буквально выплевываю обращение. А сама смотрю на него и будто впервые вижу. Это не тот Боря, которого я знаю. Мой Боря никогда бы не позволил себе так со мной разговаривать. Да просто голос повысить. Да, иногда он раздражался, но всегда вел себя корректно по отношению ко мне. Но сейчас… И все это из-за стремления защитить совсем другую женщину! Чувствую, как на глаза опять наворачиваются слезы. И тошнота знакомо подступает к горлу. Может ли этот день стать еще хуже? Может. Я сама его и усугубляю. — Не волнуйся, я не настолько жестока, как ты, — улыбаюсь снисходительно. — Я не буду ей ничего рассказывать. Потому что ты сам ей расскажешь, когда будешь бегать по судам и делить нажитое в браке имущество. Нет, все-таки я жестока. Наверное. По крайней мере, по отношению к себе — точно. Иначе не понять, какого черта я улыбаюсь ему и терплю происходящее, вместо того, чтобы закатить истерику и вмазать неверному супругу. Так хочется. Но я только крепче сжимаю кулаки за спиной и шире улыбаюсь. Следую совету все того же босса: улыбаться, что бы ни случилось. Как бы тебя кто не бесил. Все равно улыбаться. И с этой же улыбкой давить конкурентов и прочих людей, кто мешает жить. Мой муж мне вот очень мешает. Боль от его поступка не дает дышать полноценно. В ушах шумит. Перед глазами черные круги расплываются, но я усилием воли не даю им захватить разум полностью. Сперва нужно закончить эту встречу. Хотя чего ее заканчивать? Достаточно просто развернуться и уйти. Все, что надо, я уже выяснила. Нет причин задерживаться. И я почти так и делаю, когда мой локоть оказывается стиснут рукой Бориса. — Ты ничего не станешь делать, Алена. Иначе, клянусь, окажешься на улице вообще без всего. Не забывай, что это ты пришла на все готовое. И живешь ты именно в моей квартире. Ездишь на моей машине. Именно я способствовал тому, что ты сейчас имеешь. Без меня ты бы и половины не достигла. Серьезно? Он серьезно мне это говорит? — Да пошел ты, Лебедев! — силой отбираю у него свой локоть и отступаю, чтобы иметь возможность полноценно смотреть в его бесстыжие глаза. — И ты прав, мне нахрен не сдалось все твое имущество. Подавись им! Ты очень ошибаешься, если думаешь, что за прошедшие годы я не построила для себя запасной аэродром. Вру, конечно. Ни черта у меня нет. Он прав. И если я сейчас уйду, то останусь ни с чем. Не считая собственной гордости. Но ухожу. Лучше так, чем позволять и дальше себя унижать и втаптывать в грязь. Меня всю трясет, ноги едва держат, но я упрямо иду к выходу. Как можно дальше от места, где разбилось мое сердце. Туда, где смогу вдохнуть полной грудью. А муж… Пусть катится ко всем чертям! Девочку только жаль. Как говорится, единожды предавший, и все такое. Но каков козел! Да и я не лучше. Как можно столько времени жить с человеком и не замечать его гнили? Правду говорят, любовь застит глаза. Из которых вновь текут слезы, а у меня сил нет, чтобы их вытереть. Не думала, что окажусь когда-нибудь в подобной ситуации. И что мне будет так сильно больно. — Алена, — доносится из-за спины сочувствующий голос. И этого хватает, чтобы обида с отчаянием одержали верх. Разворачиваюсь и прижимаюсь к груди Владислава Владленовича, крепко обнимая его за талию. Потом я поругаю себя за эту слабость. Сейчас же мне просто нужно утешение. И Владислав дает мне его. Не менее крепко прижимает к себе, что-то ласково приговаривая. Кажется, даже целует в макушку, не уверена. Да и пусть. Мне так плохо, как никогда еще не было. Глава 4 Я пропускаю момент, как и когда мы оказываемся в машине. Для меня не существует этих мгновений. Я одно средоточие боли и отчаяния. Прихожу в себя от того, что меня опять начинает тошнить. Правда приступ как начинается, так и отступает резко. Как только я понимаю, что все это время сижу на коленях начальства. Как осознаю, так и замираю в ужасе, боясь пошевелиться и посмотреть в глаза Владислава Владленовича. Но он все равно замечает. — Ну, как вы, Алена Игоревна? Успокоились хоть немного? — интересуется заботливым тоном, что я вновь несколько тушуюсь. — Да, спасибо, — отзываюсь гнусавым от слез голосом, боясь поднять на него глаза. Мамочки мои, какой стыд! Просто кошмар! И что хуже всего, я не спешу исправить сложившееся положение. Слишком тепло и спокойно — вот так. К тому же, мне вдруг протягивают платок. Самый простой. Носовой. И это так старинно и по-джентельменски, что я невольно хихикаю. — Я думала, такое только в фильмах можно увидеть. Что мужчина платки носовые носит с собой, — поясняю на вопросительный взгляд. — Привычка. Дедушка всегда говорил, что настоящий мужчина никогда не выходит из дома без двух вещей: носового платка и зонта. — А зонт зачем? — А вдруг пойдет дождь, а я без зонта, чтобы девушке помочь? Хм… — И то правда. А меня никто не учил. Меня растила бабушка, а она работала в детдоме, и ей зачастую было не до меня. Детдомовские ребята ей были гораздо важнее, ведь у них нет никого и ничего. Так она говорила, — признаюсь зачем-то. И вновь замираю в смущении. Как-то не думала я делиться такими подробностями своей жизни. — Неправда, — тихонько отзывается Владислав Владленович. — Забота и внимание нужно всем, вне зависимости от статуса. — Вы правы. Поэтому, когда в моей жизни появился Боря, я была счастлива. Наверное, это меня и сгубило. Я так хотела тепла и внимания, что клюнула на первого встречного. Но мне казалось, что это, правда, любовь, понимаете? — смотрю на него в полнейшем отчаянии. — Возможно, тогда так оно и было... — А потом вдруг прошло? — усмехаюсь с горечью. — Бросьте! Его поведение сегодня хорошо все показало и доказало. Я просто была удобная. Ничего лишнего не просила, не спорила. Даже сейчас ушла, отказавшись ото всего. Противно… Замолкаю, не договаривая. Зачем я это все говорю?!! Да еще не кому-то там, а собственному боссу! Это все стресс, не иначе. Вот и Владислав Владленович не спешит продолжать разговор. Вместо этого большим пальцем свободной руки утирает дорожки слез с моих щек. В то время как второй держит за талию, бережно прижимая к себе. На этот раз я тут же спешу отстраниться и сесть нормально, рядом с мужчиной, как и положено приличной леди. И не обращать внимания на то, как без теплых объятий внезапно становится неуютно и прохладно, и сильно хочется вернуться и продлить момент, что дарил чувство защиты и спокойствия. — Не все мужчины такие, как ваш муж, — выдыхает босс, тоже отодвигаясь, расправляя брюки. — Да, я знаю, — опускаю взгляд на руки, в которых сжимаю чужой платок. — Но не уверена, что захочу теперь еще раз вот так… — выдаю новым признанием. — Ваш Борис — идиот, каких поискать, — заключает Владислав Владленович. — Будь у меня такая жена, как вы, я бы ее берег и от себя никуда не отпускал, не говоря о том, чтоб еще и замену искать. Вот увидите, он еще пожалеет и обратно к вам приползет. Он явно хочет меня успокоить, но выходит не очень. В горле опять горький ком образуется. — А толку? — говорю, как есть. — Я все равно уже не смогу его простить. Никогда. Просто обидно. Я семь лет жила с человеком, которого, получается, совсем не знала. Ком в горле продолжает расти, почти душит, и на глазах вновь проступают слезы. — Вот объясните мне, Владислав Владленович, — не выдерживаю непонимания ситуации, — чего вам мужикам не хватает? Я ведь не уродлива. Наоборот, без ложной скромности, всегда считала себя достаточно красивой. Я не злая, не жестокая стерва. Хотя начинаю думать, что зря я не такая. Может, будь я ею, Боря бы не подумал мне изменить? Побоялся. Или я бы раньше заметила его предательство. Но он ведь даже на работе никогда не задерживался! Не ночевал у друзей. Всегда домой приходил вовремя. Цветы приносил, в любви признавался. Как я должна была догадаться, что днем, вместо работы, он другую девицу обхаживает? И более того, у них ребенок скоро родится. Когда у нас все никак не получалось его зачать. Может в этом проблема? Что я бесплодна? — выношу новой мыслью. Зря я это все, конечно, говорю. Но я, правда, не понимаю. Если надоела, почему сразу о таком не сказать? К чему вся эта ложь? Как Борис вообще собирался жить на две семьи? И та, другая, она ведь даже не знает о том, что не единственная у мужика. Что он на ней никогда не женится. Точнее, теперь-то женится. Наверное. Но… Зачем он так поступил? С нами обеими… В чем смысл? — Не говорите глупостей, — неожиданно резко осаждает меня мужчина. — Если человек любит, его не остановит какое-то бесплодие. С чего вы вообще решили, что вы бесплодны? Может, дело вовсе не в этом. Простой гормональный сбой. Или вообще несовместимость на генном уровне с мужем. Или дело вообще не в вас. Вы у врача хоть были, чтобы делать такие выводы? — Я-то была, — тяну задумчиво, поднимая взгляд на босса. — Врач сказала, что все хорошо. А вы откуда знаете про подобные проблемы при зачатии? — Читаю много, — усмехается тот.