Пожала плечами, не найдя что ответить маленькому мальчику с глазами взрослого мужчины. Мой жест его чуть-чуть взбодрил. На этом мы и расстались. Вечером я не поехала к Ивану, хотя договаривались. День был слишком насыщенным. И мне многое нужно было обдумать. Уложить в своей голове, ответить сама себе на вопросы. И решить свои внутренние проблемы. Как и советовала Марьям, окунулась в свое детство. Пыталась найти свои детские фотографии. Но оказалось, что я оставила их там, в своей квартире. Ощущения и воспоминания детства звали меня поехать к Гаврилычу. Но страх парализовывал и убивал решимость. Всю ночь промучалась. Не могла уснуть. Крутилась, вертелась. А на утро, собрала небольшую сумку и отправилась на вокзал. - От себя не убежишь, — сказала тихо самой себе, держа в руках билет на поезд. Глава 24 Наталья Городской вокзал встретил меня дружелюбно. Было как-то непривычно после шумной Москвы вливаться в тихий быт родного города. Все было таким родным, но в то же самое время уже незнакомым. Город менялся, жил своей жизнью, пока я отсутствовала. Он развивался, менял свой облик. И было в этом что-то тоскливое. Будто стиралась картинка в памяти, рушилось незыблемое прошлое. К своей квартире я подходила с бешено бьющимся в груди сердцем. С самого детства я жила в этом дворе. Столько разбитых коленок, столько разборок с ребятами видела эта арка. В квартире, где меня когда-то ждали, в окнах не горел свет. И окна были тусклыми, безжизненными. Они выделялись на фоне других окон в доме. - Детство не вернуть, сколько к нему не возвращайся, — проговорила тихо я, и побрела в сторону своего подъезда. Старушки на лавочке не выказали какого-либо интереса. Будто и не проходила я мимо них. Подъезд был тих. На лестничной площадке тоже ни с кем не столкнулась. В квартире было тихо. Воздух был спертым, пах пылью. В груди сердце сжалось. Будто его тисками стиснули. Привычные вещи казались чужими. Взяла несколько фотографий, парочку личных вещей. Игрушку, с которой спала вплоть до отъезда. Сложила все в сумку и села на диван. - Надо ехать к Гаврилычу, - сказала сама себе, но это решимости не придало. Такси приехало быстро, но выходить из квартиры я не спешила. Нет, я не прощалась с домом, где прошло моё детство, оно, можно сказать, кончилось после смерти родителей. И прошло в цирке. Я старалась найти слова, подготовить речь, для встречи с человеком, который меня воспитал, вырастил. И можно сказать потерял. Хотя я все еще была жива. Не найдя в своем вокабуляре подходящих слов, вышла к таксисту, и отправилась к Гаврилычу. - Наташа! – радостно прокричал мужчина, стоило выйти из машины, — я глазам своим старым не верю. Нашла взглядом пожилого человека с пакетом, радостно раскинувшего руки. - Уроните! – подбежала к нему, и забрала его ношу, которой он опрометчиво размахивал. - Да, там нечему биться. Девочка моя, ты ли это? – радостно спрашивал, разглядывая меня Гаврилыч. - Я, — только и смогла выдать дрожащим от слез голосом. - Пойдем, пойдем скорее домой! Как хорошо, что не пошел за хлебом в дальний магазин. А то разминулись бы! - не отводя от меня заинтересованного взгляда, радовался пожилой мужчина. - Я бы дождалась! – робко сообщила свои намерения ему. - Я и так долго ждал, еще и тебе ждать? – заулыбался своей доброй улыбкой Гаврилыч. Смотря на изменившегося, постаревшего тренера, поняла, как не хватало мне его, как скучала по нему. Расплакалась, не в силах больше сдерживать эмоции. - Ну, давай, скорее домой, а то, кажется, дождь из слез начинается! – попытался пошутить он. Домой мы дошли быстро. Много говорили, плакали. Вспоминали прошлое. Я рассказала о своем настоящем. Гаврилыч спросил про Ивана. И поделился своими ощущениями и первым впечатлением от его визита. День пролетел незаметно. Осталась ночевать у него. В квартиру, где было пусто и одиноко мне не хотелось возвращаться. А поезд, на котором я могла бы вернуться в Москву, должен был идти только завтра. Проговорили почти до рассвета. Немного поспали, и опять принялись за разговоры. - Гаврилыч, ты будто два года не говорил! – пошутила я, когда мы пили чай. - Эх, Наташа. Я так скучал. Переживал. Мне только хотелось спросить, столько сказать. Потерпи уж немного старика. - Прости меня, — наконец произнесла то, ради чего проделала весь путь. - И ты меня! – со слезами на глазах вторил мне Гаврилыч. Мы обнялись. Посидели немного в тишине. Допили чай, и я уехала домой. Да, для меня тот город перестал быть домом. Я ехала именно домой. Что или кто стал для меня таковым, я и сама не понимала. Но ощущение уже было очень конкретное. И это меня тоже пугало. Потому что не плохо, если я прижилась в городе и теперь ощущаю себя здесь дома. Я боялась другого. Что ощущение дома мне дает не город, а человек, живущий в нем. Почему-то привязывать себя к человеку мне было все еще очень страшно. Но и без Ивана, я уже жизнь слабо себе представляла. Мой босс, несмотря на свою занятость, встретил на вокзале. Он не спрашивал ни о чем, но было видно. Что его разъедает любопытство. Не стала мучить. Поделилась с ним своими впечатлениями, своим облегчением. И это была ощутимая поддержка. Я чувствовала, что ему это правда интересно. Что он переживает за меня. Что мои ощущения и переживания важны. - Вань, — начала я разговор, чтобы не передумать, — я хочу… В машине повисла тишина. Пауза затянулась, но Иван меня не торопил. Он терпеливо ждал, когда я созрею, соберусь с мыслями и продолжу. За что я была отдельно благодарна ему. - Давай организуем встречу с твоими детьми? – робко продолжила и у самой дыхание перехватило. - Конечно! Я очень ждал этого момента. Я поговорю с ними. И мы встретимся, для начала, на нейтральной территории. - Хорошо, — согласилась я, и будто камень упал с плеч. Мы оба вернулись к своим делам. Я продолжила свой отпуск. Иван работал. И никак не назначал день и время встречи с детьми. Только заметно стал грустнее, задумчивее. Я это заметила, стала переживать, но спросить не решалась. Как и положено женщине. Начала надумывать, додумывать и накручивать себя. Это не добавляло теплоты нашим взаимоотношениям. Между нами стала пролегать пропасть. Тут еще новость от Марины. Меня заставила изменить взгляд на дальнейшую жизнь. Она была беременна. И это было как знак. Который я сама себе придумала. Но на тот момент, ухватилась за него. Она не знала, кто отец ребенка. Была растеряна. Была подавлена. А я понимала, что это большая радость. И дар. И если Степан и Эмма никогда не станут мне близкими людьми, как бы я не привязалась к ним, дети Чудовища и того больше - вообще были мне не известны. То тут, в животе моей подруги, зародилась жизнь, которая может быть мне близкой. Просто надо поддержать Марину. Просто помочь этой жизни появиться на свет. - Мы воспитаем, прокормим, вырастим ребенка, Марин. Я помогу тебе. Это счастье, — твердила я ей. И она постепенно успокаивалась. Доверяла мне. Переключила свой фокус внимания с Ивана и его явных вопросов с детьми на Марину. Но это было недолгим явлением. Этому ребенку обрадовалась не только я, но и ее несносные боссы. Они забрали ее из нашей съемной квартиры. И я опять осталась одна с вопросами, на которые нужно было искать ответы. Я не прекращала дрессировать Шарика. Но наши встречи немного сократились. Во-первых, моё состояние и проблемы не давали возможности видеться часто. Во-вторых, зимой погодные условия не всегда позволяли. И вот в очередной из дней, когда мы должны были встретиться с детьми для дрессировки, меня ждал сюрприз. Иван Я с надеждой ждал, когда же Наташа созреет для знакомства с моими детьми. Для меня это было важно, и я очень хотел, чтобы это случилось как можно скорее. Но старался не давить на нее. Поэтому в тот же день, как она изъявила желание встретиться с ними, я тут же затеял серьезный разговор с Эммой и Стёпкой. - Как вы смотрите на то, чтобы познакомиться с женщиной, которую я люблю? – спросил за ужином у детей, будучи уверенным, что все пройдет гладко и безболезненно. - Никак, — серьезно и строго ответил Степан. Мальчик опять включил режим взрослого. И стал копировать мои манеру, ужимки, тон. Я смотрел на себя, только в исполнении маленького человека и временами морщился от увиденного. - Что это значит? – спросил строго и между тем с удивлением. - А что это может значить? – не выходя из образа, переспросил сын. - Я полюбил женщину, и она станет вам новой мамой. Хотите вы или нет, но она будет жить с нами. Я ее люблю! – попытался поставить перед фактом, чтобы сэкономить время и свои нервы и, как мне казалось, нервы детей. В конце концов, принять неизбежное может быть проще, чем пытаться выторговать что-то, что заведомо тебе не достанется. Я это понял давно. И старался не тратить время на самообман. Если у меня получалось правильно оценить ситуацию. - Хорошо, а нас? – спросил Степан и уставился на меня, не мигая. - Что вас? – не сразу уловил нить разговора. - Её ты любишь, а нас? – повторил вопрос сын. - И вас, конечно, люблю! И прошу вас отнестись с пониманием, она чудесный человек. Если мы все постараемся, то можем стать прекрасной семьей, – стал убеждать детей в том, что это великое и всеобщее благо. - Мы не согласны. Мы не хотим с ней встречаться. И мы хотим познакомить тебя с другой женщиной. Вот ее мы и хотим сделать нашей мамой! – проговорил сын, а я ушам своим не верил. - Как так вы решили? Как так вы выбрали? Это невозможно! – закипел я. - Почему? Почему ты считаешь, что можешь выбирать нам мать? Но при этом не даешь нам права выбрать себе ее самим? – задал вопрос, который казался одновременно резонным и абсурдным. - Потому что отец я! Понимаешь! Я! И я выбираю, кто будет мне женой! - Хорошо, а мы тогда будем выбирать, кто будет нам матерью! – безапелляционно провозгласил Степан. - Так это один человек! Мы не можем выбирать все! Это сделаю я! Это МОЯ жена! – настаивал на своем, выходя из себя. - Но это НАША мать! Для нас это тоже важно. Понимаешь? – прокричал Стёпа и убежал из-за стола. На этом разговор прервался. И я осознал, какие сложности меня ждут. Я даже не подозревал, что может быть все так сложно. Эмма, как никогда, поддерживала брата. Она стояла за него горой. И при том, что была еще совсем маленькой, все равно пыталась повлиять на ход событий. Я прекрасно понимал, что это влияние Стёпки. Разговаривал с няней. Пытался выведать, с кем меня хотят познакомить дети. Но она оказалась абсолютно несостоятельной, как специалист и как союзник. И даже уволить ее не получилось. Потому что она уволилась сама. Оказалось, что эта чудесная девушка, не просто не занималась детьми, а еще и активно устраивала свою личную жизнь. Точнее успешнее жизнью своей занималась, чем детей воспитывала. И в скором времени у нее должна состояться свадьба с нашим соседом. Который против, видите ли, чтобы она работала. Тем более няней. Все мои планы рушились, как карточный домик. Бороться с собственными детьми было крайне сложно. И непродуктивно. Я только выматывался, изводил себя. Стал отдаляться от Натальи. Я уже почти впал в отчаяние. Как решение пришло само собой. - Давайте не будем воевать? Так или иначе, мы хотим счастья, хотим счастливую семью, так? – начал я разговор с детьми в очередной раз, решив не воевать с ними, а сыграть в поддавки. - Да, но мы тоже хотим быть счастливыми, — приготовился отстаивать свои интересы сын. - Вот и прекрасно. Давайте конструктивно искать компромиссы. Вы хотите меня познакомить с женщиной, которая вам нравится. Прекрасно. Но вы же не будете насильно заставлять жить нас вместе, если она не понравиться мне, а я не впечатлю ее? Давайте познакомимся для начала? – решил зайти с другой стороны.