Первым оживает Ольви. – Смываемся! Моргает красный свет. В нос бьет резкий запах гнили. Мы замираем в углу кабинета, у маленькой железной дверцы, распахнутой настежь. – Это мусоропровод?! – недоумеваю я. – Раньше это был запасной выход, но теперь – да, – кивает Кир. Шум в коридоре усиливается. – Сова, я бы с радостью ответил на все твои вопросы, но давай потом! Я задерживаю дыхание и опускаюсь на четвереньки. Алые лучи скользят по ржавой лестнице. Вынырнув из очередной красной вспышки, я ставлю ногу на ступеньку. Один вдох – один шаг. Стараясь забыть о запахе, я погружаюсь во тьму. – Девушки – вперед, – доносится до меня хихиканье Кира. – Благодарю, – фыркает Альба. Мы почти на месте. Наверху раздается ругань Утешителей. Внизу, метрах в двух от меня, громоздится гора мусора. – Прыгай, Сова! Здесь только салфетки, смятые документы и использованные тюбики! – Ты же не думаешь, что я брошусь тебе на шею, когда это закончится? Я закрываю глаза и расслабляю пальцы. – Сгруппируйся! Попытайся защитить голову и согнуть ноги! – Как вовремя! – воплю я, приземляясь. Ищу опору и не нахожу. Кубарем качусь с горы. Распластавшись на сырой бетонной поверхности, я позволяю себе выдохнуть. В висках стучит адреналин. Ничего не болит, кроме мелких царапин на тыльной стороне ладони. Я в тоннеле, уходящем в темноту. Вокруг ни одной лампы, и только моргающие лучи из мусоропровода освещают обрывки бумаг и использованные банки. Не успеваю я прийти в себя, как рядом падают друзья. – Ну и запах же здесь, – недовольно бурчит Альба. – Некогда, девчонки, некогда! – вскакивает Кир и достает из кармана фонарик. И снова бег до звона в ушах и ударов сердца на уровне «дай-ка мне выпрыгнуть». По-прежнему кто-то кричит. Серые заплесневелые стены, запах сырости и нечистот… я долго не протяну, но останавливаться не имею права. На этот раз я должна пройти квест. Преследователи все ближе. Кир тянет нас к нише, частично заваленной камнями. Мы прижимаемся к стене и ждем. Железная дверь напротив с царапиной-улыбкой, как у Джокера, выглядит так, будто приветствует нас. Семерка продолжает исследовать тоннели. Они ведут за город, и эта «веселая» дверь как раз упирается в неизведанное. Через такие пролеты к нам попадают сущности, поэтому коридоры блокируют. Кир выключает фонарик. Появляются Утешители – одинаковые, резкие, монотонные. Я боюсь дышать. Сердце бьется слишком громко. Я слишком громко существую. Несмотря на опасения, преследователи нас не замечают. Звук шагов стихает. – За мной! – Кир несется к перекрестку и ныряет в левый пролет. Нам плевать на царапины и ссадины, запах и плохую освещенность. Мы обязаны выбраться. Игра не окончена. Спустя несколько бесконечных минут мы застываем у лестницы. Люк. Мы нашли люк! Мы поднимаемся. Я дрожу все сильнее и, когда оказываюсь в пустынном дворе, едва не падаю. Мы добегаем до соседних домов и прячемся в темной подворотне. Тридцать пять лет назад люди боялись гулять по ночам. Теперь нас защищает карма. А кто защитит от нее – неизвестно. – Спа… Спасибо, – выдавливаю я. – Всегда пожалуйста, – хрипит запыхавшийся Кир. – Выглядишь не очень. – Так себе комплимент. – Кто еще скажет тебе правду? – Эй, не обижай красотку, – вносит свой вклад в «беседу» Ольви. Правду… Голос Кира словно расслаивается. Я цепляюсь за плечо Матвея, чтобы не отключиться. – Осторожнее, солнышко. Желание терять сознание сразу пропадает. Из-за угла выходит Оскар. Усмехается, пробует наше удивление на вкус. Если бы не фырканье Кира, мы бы еще долго хлопали глазами. – Откуда вы здесь? – недоумевает Матвей. – Что за игры? – Ты спас нас, потому что он попросил, – догадывается Альба, обращаясь к парню-миллион-спичек. – Я права? – Элементарно, Ватсон! – хохочет тот. – Пообщаетесь в машине, – перебивает их Оскар. За раскидистой вишней, во дворе, прячется хот-род. Конечно, куда же без железного монстра. Как ни странно, меня завораживают его обнаженное сердце и огромные колеса. Мы с Матвеем, Ольви и Киром с трудом умещаемся на заднем сиденье. Альба садится спереди. За тепло в машине я готова простить и запах бензина, и оглушительный рев мотора. Да и бешеную скорость, чего уж. Сейчас дневное «перышко» Оскара больше напоминает орла Хааста[7] – дикого, неудержимого, беспощадного. Мы не летим навстречу смерти. С такими цифрами на спидометре мы ее олицетворяем. – Нельзя помедленнее? – зеленеет Ольви. Мы выезжаем на трассу. – Потерпи, нужно отъехать на безопасное расстояние, – чеканит Оскар, жадно втягивая воздух. Он – крылья этого орла. Он – его свобода. И его погибель, если отвлечется хотя бы на секунду. Я с ужасом понимаю, что мне нравится летать: есть шанс сбежать от кошмаров. – Если испачкаю ваши сиденья, я не виноват, – стонет Ольви, уставившись в одну точку. – Притормозите, мы уже далеко. – Матвей то и дело сжимает и разжимает кулаки. – Мне не терпится услышать вашу историю, Оскар. Гость из прошлого резко сворачивает на обочину и заглушает двигатель. Если бы не цепкая хватка изобретателя, я бы вылетела через лобовое стекло. Оскар гладит руль кончиками пальцев. – Хотел посмотреть на вас в экстремальных условиях. – Серьезно? – Я задыхаюсь от возмущения. – Нас чуть не арестовали, а вы просто развлекались? – Не просто. Мне нужно знать, как вы ведете себя в нестандартных ситуациях. Но отпустить вас одних я не мог. Кир подкинул отличную идею и помог воплотить ее в жизнь. – Как ты согласился? Как смолчал? – моргаю я. – Чтобы я не ввязался в такую авантюру? Да никогда в жизни! Тем более после пранка с Утешителями у нас остался белый костюмчик. – Ты не должен был следить за нами. – Я дышу глубоко, но, чтобы унять волнение, этого мало.