28 "Теперь нам нужно, — вождь проговорил, — Свернуть с дороги, поступь отклоняя Туда, где гнусный зверь на камни всплыл". 31 Так мы спустились вправо[212] и, вдоль края, Пространство десяти шагов прошли, Песка и жгучих хлопьев избегая. 34 Приблизясь, я увидел невдали Толпу людей[213], которая сидела Близ пропасти в сжигающей пыли. 37 И мне мой вождь: "Чтоб этот круг всецело Исследовать во всех его частях, Ступай, взгляни, в чём разность их удела. 40 Но будь короче там в твоих речах; А я поговорю с поганым дивом, Чтоб нам спуститься на его плечах". 43 И я пошёл ещё раз над обрывом, Каймой седьмого круга, одинок, К толпе, сидевшей в горе молчаливом. 46 Из глаз у них стремился скорбный ток; Они всё время то огонь летучий Руками отстраняли, то песок. 49 Так чешутся собаки в полдень жгучий, Обороняясь лапой или ртом От блох, слепней и мух, насевших кучей. 52 Я всматривался в лица их кругом, В которые огонь вонзает жала; Но вид их мне казался незнаком. 55 У каждого на грудь мошна свисала, Имевшая особый знак и цвет[214], И очи им как будто услаждала. 58 Так, на одном я увидал кисет, Где в жёлтом поле был рисунок синий, Подобный льву, вздыбившему хребет. 61 А на другом из мучимых пустыней Мешочек был, подобно крови, ал И с белою, как молоко, гусыней. 64 Один, чей белый кошелёк являл Свинью, чреватую и голубую, Сказал мне: "Ты зачем сюда попал? 67 Ступай себе, раз носишь плоть живую, И знай, что Витальяно[215], мой земляк, Придёт и сядет от меня ошую. 70 Меж этих флорентийцев я чужак, Я падуанец; мне их голос грубый Все уши протрубил: "Где наш вожак, 73 С тремя козлами, наш герой сугубый?"[216] Он высунул язык и скорчил рот, Как бык, когда облизывает губы. 76 И я, боясь, не сердится ли тот, Кто мне велел недолго оставаться, Покинул истомившийся народ. 79 Тем временем мой вождь успел взобраться