– Тому две причины. Во-первых, ты знаешь, что свою власть над тобой я использую так, чтобы подарить удовольствие. Мне не нравится причинять боль ради боли. Я также не делаю это лишь потому, что могу. Я родился знатным человеком, владею титулом и властью. В Англии полно людей бесхребетных, которым, однако, по законам этого мира дана власть. И по тем же законам женщины обязаны подчиняться мужчинам. Но в нашем случае ты… желаешь подчиняться, тем самым наделяя меня силой. Придаешь значимости в собственных глазах. Я не буду этим злоупотреблять. Это всегда будет твоим решением. Но ты будешь выбирать путь, потому что он желанен. И я дарую тебе все, что готов отдать, потому что знаю: ты выдержишь. Это не та власть мужчины над женщиной, которую он получает по праву рождения, которую принимает общество. Это то, что выбираем мы. И сами устанавливаем правила. Да, в постели я буду получать от тебя силу. Но на самом деле абсолютная власть в этой игре разделена между нами обоими. Нам никто не вправе приказывать, как поступить. Эта свобода опьяняет. Беатрис смотрела на него во все глаза, полностью захваченная речью. Ведь он действительно прав. Это сила, подобной которой она никогда не знала. Огонь страсти внутри уносил ее к таким высотам, где никто и ничто не могло ею управлять. Она была во власти его желания. Он здесь, потому что хочет ее, теперь она в этом не сомневалась. Для этого не нужно ни золотое платье, подчеркивающее грудь, ни звезды в волосах. Достаточно быть самой собой. Стараться полностью соответствовать мужчине рядом, а это в ней было с самого рождения. Как и болезнь, грозившая лишить жизни, отнявшая радость бытия. И она была благодарна самой себе за это качество. За право, наконец, быть самой собой. Сейчас больше ничего не нужно. Это стало настоящим откровением, подарком после тягот многих лет жизни рядом с людьми, считавшими ее слабой. – Прежде всего, я знаю, что ты достаточно сильна, чтобы выдержать, и это доставляет мне огромное удовольствие. – Он приблизился к ней. – А теперь повернись спиной. Она повиновалась и вздрогнула, когда он взял в руку косу. Однако не стал тянуть, как делал раньше. Он расплел ее и позволил волосам свободно лечь на спину. Прикосновения были такими нежными, что по телу побежала волна удовольствия. Почему он так осторожен, будто опасается, что она разобьется, как фигурка из стекла? Он словно разворачивает ценный подарок и боится повредить. Это затишье перед бурей, которая, как она знала, унесет в мир блаженства их обоих. Затем он развязал шнурок ночной сорочки, она скользнула по телу ласковым шелковистым потоком и легла у ног. Он провел рукой по спине, ягодицам, чуть сжав их, отчего сразу вспомнился случай в библиотеке в доме брата, хотя сейчас все было совсем иначе. Между ними нет преград, все предельно честно и открыто. Внезапно глаза защипало от слез. Нет никаких барьеров, кроме нескольких предметов одежды. Возможно, ей должно быть неловко стоять обнаженной посреди комнаты, но ничего подобного она не испытывала. Она с детства и часто представала без одежды перед лекарями, такова была необходимость, а часть жизни была прикована к постели. Однако Бриггс не рассматривал ее тело как предмет исследований. Он прикасался к ней так, будто это доставляло удовольствие. Он считал ее хрупкой и сильной одновременно. И красивой. Смущения не было. Как и стыда. Ласки становились более откровенными, рука его легла между ее бедер, но и это не вызывало стыда. Каждое его движение приносило удовольствие, звучало как нечто прекрасное, дарующее наслаждение обоим. Она повернулась к нему лицом и едва не задохнулась от того, как он смотрел на нее, с каким восхищением. Глаза сверкнули, наполняясь силой, которой она восторгалась. Ничего общего с бесчувственным, неэмоциональным доктором. Перед ней переполняемый страстью мужчина. Он отошел на несколько шагов, не отводя от нее взгляда, и опустился в кресло у камина. Затем расстегнул бриджи. Она затаила дыхание и наблюдала, как он извлекает свой член. Он не был… не был похож на тот, что она видела у статуи в саду. Он был большим, толстым и… красивым. Когда же она увидит все его тело без одежды? Скорее всего, и это право надо заслужить. Она готова сделать все, что может. Бриггс говорил, что научит ее доставлять ему удовольствие. Внезапно ей захотелось этого больше всего на свете. – Подойди, – раздался приглушенный голос. – Хорошо. – Ваша светлость, – поправил он твердо, но одновременно с нежностью во взгляде. От этого сердце подпрыгнуло от радости. – Хорошо, ваша светлость. Он следил, как она медленно преодолевает разделяющее их расстояние, и губы его изогнулись в полуулыбке. Она стояла перед ним обнаженная и чувствовала себя восхитительно под его откровенным взглядом. – Встань на колени, – велел Бриггс. Она подчинилась, не задумываясь. – Хорошо. Теперь я научу тебя доставлять мне удовольствие. Возьми его в рот. Она совсем не была шокирована. Ведь в саду он делал то же самое, и это было прекрасно. Почему же она должна отказать? Тела их значительно отличаются, но в получении наслаждения у них, похоже, много общего. И она хотела… дать ему хотя бы часть того, что получила, чтобы и он ощущал тот восторг, что она когда-то. Было бы прекрасно помочь ему ощутить все это. Если бы она могла заставить его биться в экстазе, все внутри трепетать от наслаждения столь сильного, что на глаза наворачивались слезы, задыхаться в момент освобождения… Беатрис думала только об этом, не желала ничего иного. Это будет серьезное испытание ее силы. Она подалась вперед и коснулась кончиком языка головки его члена. Он прекрасен и на вкус, этого она не могла представить. Ей нравилось прикасаться к его плоти, чувствовать ее в ладони. Он был твердым и очень горячим. Все прошедшие годы она прожила в уединении, почти всегда запертой в четырех стенах. И вот момент настал. Дверь широко распахнулась, и она вырвалась на свободу. Она бежала вперед, радуясь покою позднего вечера и лунному свету, раскачивалась на качелях, взлетая так высоко, как хотела, на этот раз никем не сдерживаемая. Она радовалась каждому моменту, зная, что их будет теперь много, будет еще и то, о чем она пока не подозревает. Подобный душевный трепет Беатрис испытала, когда впервые забралась на дерево и упала. Ей тогда удалось сбежать из дому и, пусть недолго, побыть тем человеком, каким была на самом деле и каким могла стать лишь наедине с собой. Та девушка была смелой и с неуемными стремлениями к познанию мира, хотела иметь все, что есть у каждой в ее возрасте. И вот теперь все перемены произошли, она получила то, о чем мечтала. Даже больше, ведь была не одна, у нее есть Бриггс. Она обхватила член губами и задрожала, услышав стон удовольствия. Он в ее власти, так же как она сама когда-то была в его, это придавало сил и уверенности. Он положил руку между ее лопаток, затем взял косу, намотал на свое запястье и потянул так, что она не выдержала и закричала. – Не останавливайся, – послышался приказ. Беатрис не остановилась, двигаясь, она усиливала сопротивление и боль, которая подстегивала. Внезапно она ощутила, как по телу в противовес боли разливается наслаждение, она словно ступала по лезвию ножа между двумя стихиями, удерживаясь при этом в настоящем моменте. Бриггс сделал несколько выпадов бедрами вперед, и головка коснулась задней стенки ее горла. Это ей тоже нравилось. Она растворилась в нем, погрузилась в процесс настолько, что позволила себе замечать лишь новые ощущения и отмечать каждую переживаемую эмоцию. Каждое движение руки и бедер Бриггса вызывало спазм в животе и прилив желания. Беатрис переместила руку вниз, чтобы хоть немного сбросить напряжение. – Нет, – услышала она резкий голос. – Ты не должна удовлетворять себя сама. Не сейчас. Сначала я получу удовольствие. Она задрожала всем телом, но вновь сосредоточилась на Бриггсе. Внезапно он тяжело задышал, бедра стали двигаться в ускоряющемся темпе. В момент оргазма он излил в нее свое семя, которое она проглотила, что показалось вполне естественным. Затем сильная рука потянула ее назад. Бриггс стал застегивать бриджи. – Ты хорошо справилась, – произнес он. – Но этого недостаточно, чтобы ты получила освобождение. Ты должна быть наказана. – Должна? – Да. Должна, потому что оказалась достаточно сильной, чтобы выдержать это. – Да, ваша светлость. Он положил ее животом себе на колено, провел ладонью по ягодицам, потом рука поднялась и опустилась уже с весьма ощутимым шлепком. Беатрис вскрикнула, чувствуя, как боль распространяется по телу и оно вспыхивает, словно его подожгли. Едва она успела отдышаться, все повторилось. Вместе с болью она ощутила приятное томление внизу живота и не смогла определить тот момент, когда боль начала дарить наслаждение. Жар и огонь, не имеющий границ, страсть и потребность получить еще – переполняли ее. Если это испытание, она мечтала, чтобы оно длилось вечно. Пугало лишь то, что долго она не сможет его выносить. Она извивалась, пытаясь одновременно вырваться и ринуться навстречу ладони, изогнуться так, чтобы лоном коснуться его ноги. – Я хочу… – Не сейчас. – Бриггс шлепнул ее сильнее. Она содрогнулась всем телом и в следующую секунду поняла, что входит в то состояние, которое часто вызывала в себе, будучи девочкой. Она погружалась в собственный мир, становясь недосягаемой как для близких, так и для неприятных ощущений. В таком состоянии она могла справиться со всем на свете, выдержать любые испытания и трудности. Она могла выдержать все. Потому что она сильная. Она воин. Не слабая девочка, которую легко сломить. Это всегда было частью ее. Она ощущала себя в границах тела и одновременно за его пределами. Происходящее, казалось, длилось бесконечно долго. Но самым грандиозным было то, что она не одна, рядом Бриггс. Ее муж. Они вместе. И ей не просто необходимо выдержать, что делали с ее телом другие, она проживала каждый момент, чувствуя себя сильной, настоящей. Происходящее казалось священнодействием. Ценным, как сверкающий бриллиант, лучи которого защищают от всего плохого. От посягательств других. В этом мире существуют лишь они вдвоем, Беатрис и Бриггс. Он провел рукой по ее телу, пальцы скользнули в промежность и глубоко проникли в тело. Беатрис закричала, получив наконец освобождение – то, что ей было нужно. Движения его не прекращались, влажная плоть принимала его легко. Он не сбавлял ритм до тех пор, пока волна наслаждения не накрыла ее, оставила обмякшей и расслабленной в его руках. Беатрис поймала себя на том, что бормочет что-то бессвязное. Она вцепилась пальцами в плечи Бриггса, а он подхватил ее на руки и прижал к себе. Ей не хватало именно этого, она всегда мечтала именно о таком моменте. Всегда. Всегда. Боль и наслаждение. Бриггс держал ее и убаюкивал, как ребенка, как самого дорогого человека на свете. Потом он перенес ее на кровать, но не выпустил из своих крепких объятий и ласково гладил, водя рукой по спине, ягодицам, бедрам. – Ты отлично справилась, – произнес он. От его слов она окончательно расслабилась, прижалась щекой к его торсу и заплакала от счастья. Но одновременно и очень жалобно. Каким-то образом у нее это получилось. – Бриггс… – прошептала она. – Поспи, Беатрис. – Ты останешься со мной? – Да. И она сразу провалилась в сон. Глава 14 Бриггс лежал рядом с обнаженной Беатрис полностью одетый, любовался ею и размышлял. Все же она прекрасна. Смогла выдержать, хотя он приложил больше сил, чем рассчитывал, и не просто выдержать, но и насладиться. В тот момент она целиком и полностью была в его власти. Она отдалась боли и нашла ту точку, где она сливается с блаженством. И ее разрядка была блестящей. Он чувствовал все то же, что она. Отдал ей частичку себя, то, что прятал глубоко внутри много лет. Истинные желания и потребности. Если бы она отвергла их… то разрушила бы все. Он никогда не открывался перед женщиной полностью. Близко подпустил к себе только Серену. Но она… была в ужасе от того, что узнала, отвергла не только его желания и прикосновения, она… Она сочла его животным. Она не была из тех женщин, которые с наслаждением выполняют супружеские обязанности, а когда он попытался подтолкнуть ее к тому, что доставляло ему удовольствие, поначалу сдалась, но… Она никогда не делала это так, как Беатрис, с энтузиазмом, которого не было ни у одной шлюхи. Впрочем, те, с которыми он общался, все же демонстрировали его в некоторой степени, он ведь хорошо им платил. Но именно поэтому нельзя быть уверенным, что в действиях была хоть доля искренности. Однако это не имело для него существенного значения, в заключенной сделке ему нравилось полное отсутствие шанса получить отказ. Серых зон попросту не было. Он всегда чувствовал себя уверенно с проститутками. Он предлагал платить за то, что хотел получить, и предоставлял право отказаться в случае нежелания. С женой все иначе. Серена была молода, она была наивна в надеждах построить отношения, отличные от брака ее родителей, те, в которых было бы доверие и верность. Он мечтал, что она примет его, сможет разделить его пристрастия, но вместо этого она в ужасе оттолкнула его и больше никогда не ложилась с ним в одну постель. Он, разумеется, не стал давить, он никогда бы не решился. И попросту отступил.