Это оказалась правильная тактика – во всяком случае, меня не снес и не раздавил Железный Чурбан, по ширине почти совпадающий с коридором. Кто так отчаянно и целеустремленно пер стальной шкаф, я не рассмотрела – сознательные граждане, возложившие на себя весомый груз пожарной ответственности, тоже обмотали лица тряпками, но вряд ли среди них была Тигровна. Ее голос доносился снизу, от подножия лестницы. – Выходим и строимся на парковке! – командовала начальница. – Нужно произвести перекличку и убедиться, что никто не остался в помещении! Но какое там «строимся»! Автовладельцы первым делом кинулись уводить подальше от очага возгорания свои машины, а остальные разбежались по улице в поисках наилучшего ракурса для съемки горящего здания. Немного подумав, я размотала шарф и пошла на остановку, чтобы ехать домой. Сейчас мне было не до пожара в офисе. Вот вернусь из пресс-тура в Молдову – тогда и погуляю по родному пепелищу. – Ну, наконец-то! – приветствовал меня Петрик, едва я переступила порог. – Ты вообще думаешь чемодан собирать? Я открыла рот, чтобы ответить, но друг перебил меня новым вопросом: – Ты откуда такая ароматная? – Он пошевелил носом. – Не пойму, что за запах? Шашлыки, паленая резина, ритуальное окуривание, новый парфюм с нотами дыма и горящего дерева? – А бывает такой парфюм? – я удивилась. – Ха! Да я не сходя с места могу назвать тебе дюжину модных духов со smoky-ароматами, но имей в виду, они все зимние, так что не вовремя ты затеяла смену парфюма… – Это не парфюм! – Я сняла пальто и вдумчиво его понюхала, проехавшись носом от воротника до подола. – Фу, зараза! Это же чистая шерсть, сколько ж ее теперь проветривать придется… – Не томи, рассказывай, – поторопил меня Петрик. – Ты присутствовала на аутодафе? Говори, кого жгли, хотя мне даже странно, что не тебя… – Ничего такого, просто в редакции приключился пожар. – Я сбросила туфли и пошлепала в ванную, на ходу понюхав свой локон и скривившись. – Серьезно?! Она сгорела? Вся? И бухгалтерия тоже? – Встревоженный Петрик замолотил кулачками в закрытую дверь. – Я не знаю! Я ушла сразу, как только сработала пожарная тревога! – прокричала я и включила воду. Когда я вышла из ванной – в махровом халате и полотенце на свежевымытой голове, Петрик как раз положил телефонную трубку. – Я немного поболтал с Анжелкой, – сказал он. – С полчаса всего, – кивнула я. Петрик подколку пропустил: – Ты зря меня напугала, противная бусинка! Оказывается, никакого пожара не было! Была дымовая шашка в корзине для бумаг. – Я работаю с идиотами! – вздохнула я. – Что это за дурацкая шутка – дымовуха в мусорной корзинке? Кому такое в голову пришло? – Например, Антипову? – предположил Петрик, который недолюбливает Вадика исключительно из солидарности со мной. Вообще-то он уверен, что Вадик продолжает по мне сохнуть, потому, мол, и язвит. – Он запросто мог запалить дымовуху и устроить весь этот шухер только для того, чтобы после пафосно спеть, указывая на тебя: «Враги сожгли родную хату!» – Даже Вадик не такой дурак, – усомнилась я. – Хотя… С утра в офисе было море пива, а это очень способствует глупым шуткам. – Ладно, кому положено, те найдут шутника, – свернул тему Петрик. – Ты мне лучше вот что скажи: ты будешь брать с собой те классные цветные контактные линзы или поедешь в Молдову со своими натуральными глазами цвета недозрелого крыжовника? – Это вопрос или критика? – Вопрос, и важный. – И почему же он важный? – Потому что от твоего ответа зависит, брать ли нам маленький флакон с жидкостью для очистки линз или большой. – Нам? – я немного подвисла. Оживляя меня, друг пощелкал пальцами перед моим носом, и я заметила, что он освежил маникюр. – Нам, нам! Хочу тебя обрадовать: я тоже еду в этот пресс-тур! – объявил Петрик и первым забил в ладоши. – Правда, здорово? – Правда, – совершенно искренне согласилась я. – Но как так вышло? – А ты не догадываешься? – Петрик похлопал ресницами. – Ну, подумай, подумай… – Ты связался с организаторами и сам напросился в поездку? – Почти угадала. Это ты с ними связалась и слезно упросила найти местечко для лучшего в мире фотографа! – И как же я это сделала, не имея контактов этих самых организаторов? – Ну ты тупица! – друг почти расстроился. – Или ты не читала программу, которую тебе сегодня утром прислали на электронную почту? – Не успела, – повинилась я. – А ты, значит, опять залез в мою почту! Снова делал от моего имени заказ на сайте магазина «Мисс Очарование»? – Когда ты увидишь, какие у них классные кружевные стринги, скажешь мне спасибо – я и для тебя заказал, – отмахнулся от претензии Петрик. – Так вот, насчет программы. Не знаю, с чего ты взяла, что организаторы – немцы… – Мне Тигровна сказала. – Ошиблась твоя Тигровна, нет там никаких немцев, одни молдаване, а региональный организатор – местное турагентство «Вольный ветер», директор которого – угадай, кто? – Дед Пихто, – ответила я угрюмо, потому что мне уже надоел этот затянувшийся тест на сообразительность. – А вот и нет! Караваев Михаил Андреевич! – Не-Дормидонтус?! – ахнула я. – Кто такой Дормидонтус? – в тон ахнул Петрик, явно плененный звучанием гордого имени. – Ты познакомилась с кем-то, кого я не знаю? – Это ты познакомился с тем, кого я не знаю и знать не хочу! – вздохнула я. – Дальше можешь не рассказывать, суду все ясно. И да, упреждая твой повторный вопрос, в мои ближайшие планы не входит кому-то строить глазки, так что в Молдову я полечу со своим родным недозрелым крыжовником, без кроющих линз. – Напрасно, – Петрик неохотно зачеркнул строчку в списке. – Но кто я, чтобы тебя чему-то учить… Сделав это заявление, он потом весь вечер настойчиво учил меня формировать капсульный гардероб для деловой поездки и укладывать вещи в чемодан таким образом, чтобы они не помялись. Остаток дня стремительно пролетел в сборах и хлопотах. Незадолго до полуночи мы наконец легли спать, а на рассвете героически встали по будильнику и поехали в аэропорт. Спать хотелось жутко. Я отчаянно зевала и жмурилась, пока на досмотре Петрик вдруг не схватил меня за руку, придушенно ахнув, как контрабандист-склеротик, внезапно вспомнивший, что позабыл заблаговременно переложить золотые слитки из карманов в багаж. Это привлекло не только мое внимание: люди в форме тоже уставились на Петрика выжидательно и с нехорошим интересом. Я поняла, что сейчас нам устроят тотальный шмон с колоноскопией, и поспешила громко заявить: – Да выключила я утюг, выключила! Не переживай! – Что? Петрик, которому я со значением наступила на ногу, огляделся, оценил выражения официальных лиц и принужденно улыбнулся: – Просто фобия у меня какая-то – этот утюг! Простите, а где ближайший туалет? – Он так волнуется, так волнуется! – Я развела руками, заканчивая мизансцену. Аплодисментов не последовало, да мы их и не ждали. Главное, что уважаемая публика потеряла к нам интерес. Но Петрик не расслабился. Едва мы вышли за линию контроля, он настойчиво потянул меня к удобствам. – Тебе и впрямь приспичило? – сочувственно удивилась я. – Так! Слушай меня внимательно, это важно! Друг затащил меня в тамбур перед туалетами и постучал своим указательным пальцем по моему лбу так настойчиво, словно хотел проковырять там третий глаз. – Он здесь! Он тоже летит с нами! – Кто? Самолет большой, с нами полетят еще минимум сто двадцать человек! – Я шлепнула паникера по руке, сбивая бесцеремонный палец прочь. – О ком вообще речь? – Речь не вообще, а четко в частности! Я про Караваева говорю! – Он тоже здесь? – Я оглянулась, но дверь из тамбура в зал была закрыта. – Ну и что?