Он обернулся уже около двери. – Ладно, уговорила. Научу чему смогу. Чутье у тебя есть, а остальное приложится. И быстро вышел, оставив меня с открытым от удивления ртом. Чутье? Я что же, угадала?.. Все оказалось лучше, чем можно было ожидать. Первый раз в жизни я делала что-то за деньги (если, конечно, не считать брак разновидностью найма), и мне это нравилось! Комната и питание сносные, а обязанности не слишком обременительны. Мистер Вуд поручал мне самые несложные задачи: вымыть листья, наполнить дренажом горшки и тому подобное. Он был терпелив и не слишком придирчив, так что вскоре мы поладили. Во всяком случае, мне так казалось… целых пять дней. Шестой день начался с торопливого стука в дверь. – Уже встаю. – Я потерла глаза, украдкой зевнула и нехотя выбралась из-под теплого одеяла. Набросила на себя стеганый халат и отперла дверь своей комнатки. – Доброе утро… – начала я, но слова приветствия замерли у меня на губах. – Что случилось? Судя по мрачному виду садовника, стряслось что-то из ряда вон, как минимум нашествие саранчи. – Доброе, – пробурчал мистер Вуд и вручил мне поднос. – Меня начальство, будь оно неладно, с утра пораньше вызвало. Так что я пойду, а ты пока полей традесканции, молодые бегонии и черенки роз. И особо не высовывайся, ладно? Что же тут непонятного? Выдав мне кучу указаний, садовник ретировался. Я неторопливо принялась за завтрак, состоящий из яичницы с ветчиной, чая и тостов. Надо признать, идея спрятать меня здесь была превосходна. Владения мистера Вуда состояли из собственно оранжереи под самой крышей центрального здания университета и нескольких теплиц. В теплицы мне ход был заказан, там садовнику помогали проштрафившиеся студенты, которым мне не следовало показываться на глаза. Мистер Вуд жил в городе, но являлся на работу еще до рассвета. Мне же выделили крошечную комнату, которую почему-то называли горшечной, хотя ни одного горшка, даже на подоконнике, там не нашлось. Ни цветочка, ни травинки, обстановка скудная: узкий топчан, сундук с одеждой, несколько крючков на стене и полосатый домотканый коврик на полу. Только на обоях цвели нарисованные розы, по размеру похожие на капустные кочаны. На отсутствие привычных удобств я не жаловалась, по личной горничной и выписанной из столицы поварихе тоже не скучала. Лучше уж носить самые простые платья и есть немудреную стряпню мистера Вуда, зато на алтарь меня никто не уложит. Риск столкнуться здесь с Ричардом минимален. Блоутонский королевский университет, где он преподает, с самого своего основания соперничает с Национальным университетом имени принца Альберта, где я нашла приют. К тому же темные маги, в силу своей природы, с растениями и животными не очень-то ладят. Нет, собаки при виде них не воют, лошади не встают на дыбы и лютики не вянут, ничего подобного. Темным просто не по душе выращивать розочки или выводить лучшую породу свиней, нет у них к этому ни склонности, ни таланта. Задумавшись, я и сама не заметила, как съела яичницу подчистую, хотя была уверена, что не голодна. С аппетитом моим вообще творилось что-то странное, я то смотреть на еду не могла, то сметала все подряд. Должно быть, беременность сказывалась. Счастье еще, что утренняя тошнота меня больше не мучила! Итак, первым делом займусь оранжереей, а потом можно поваляться в комнате с книжкой, пока садовник не вернется. В библиотеку меня не пускали – вдруг попадусь на глаза кому-нибудь? Но мистер Вуд приносил мне любую литературу по первому требованию. Хоть красочные иллюстрированные издания о ботанике, хоть дамские журналы. Даже монографии о темной магии и теории жертвоприношений добыл! Крякнул только, когда услышал просьбу, но расспрашивать не стал. Хотя, по правде говоря, в этих книгах я не поняла ровным счетом ничего. Как же права была леди Блэкфич! Без хорошего академического образования никуда. Пансион не в счет, там нас учили домоводству и прочим сугубо прикладным умениям. Еще математике и письму, поскольку леди должна безупречно вести учетные книги и обширную переписку с друзьями, со всем остальным нас знакомили лишь поверхностно. Наставницы считали, что забивать девичьи головки историей, географией, магией и прочим не стоит, поэтому ограничивались общими сведениями. Информация же о синдроме Бриггса – Фаулера оказалась настолько узкоспециальной, что после нескольких дней мучений я почти с теплотой вспомнила журналы, которые принес мне Ричард. В тех статьях я хоть что-то поняла, в монографиях же не понимала ровным счетом ничего! Досадливо поморщившись, я взялась за лейку. Зато садоводство приносило мне истинное удовольствие. Разве не чудо, когда из крошечного семечка вырастает прекрасный цветок, а черенок с тремя почками через какой-то год превращается в цветущий куст? Буйство в оранжерее завораживало. Сквозь прозрачную крышу и большие застекленные окна теплицу заливал солнечный свет, от великолепия растений захватывало дух. Разве можно не залюбоваться яркими каскадами ампельных петуний? Горделивыми стрелками гладиолусов? Веселыми шапками герани? Как жаль, что раньше я этого восторга была лишена! Мама запрещала мне возиться в саду, мол, вдруг соседи подумают, что у нас не хватает денег на садовника? Так что мне позволялось разве что срезать букет, и то нечасто. Я мимоходом погладила куст мирта, растущий в горшке у входа. Видимо, мистер Вуд хотел вырастить из него штамбовое деревце. Пока же несчастный мирт, сильно обрезанный и лишенный боковых побегов, выглядел жалко, как общипанный цыпленок. На глаза вдруг навернулись слезы. Я ведь похожа на это бедное растение, меня так же обрезали и «формировали крону». – Ты что, ревешь? Голос призрака заставил меня подскочить и торопливо вытереть щеки. – Барт, ты ужасно бесцеремонен! Где твое воспитание? – Какое еще воспитание у авантюриста? – хмыкнул дух и завис в воздухе, развалившись в кроне лимонного деревца, словно в кресле. – Мне казалось, что ты – эсквайр… – заметила я, склонив голову к плечу. – Одно другому не помеха, – отмахнулся ничуть не смущенный призрак. – Сегодня – пятый сын захудалого лорда, завтра – авантюрист, послезавтра – единственный наследник отцовского имения. Жизнь непредсказуема, знаешь ли. – Знаю, – помрачнела я, вытирая руки лоскутком, служившим полотенцем. Если вдуматься, моя история изобилует не меньшим числом резких поворотов, и она еще отнюдь не окончена, в отличие от жизненного пути бедняги Барта. Остается надеяться, что мне повезет больше. Не хотелось бы коротать вечность неупокоенным духом, пусть даже вместе с ним. – О чем думаешь? – осведомился призрак, закинув ногу на ногу. – О вечности с тобой! – заявила я с пафосом и тихо рассмеялась, когда призрак свалился со своего насеста. – Шуточки у тебя! – возмутился Барт, снова воспаряя над лимоном, скрестил руки на груди и попытался пристыдить меня взглядом. Я не прониклась, и призрак, пробурчав что-то про «наглых девчонок», встрепенулся. – Совсем ты мне голову задурила. Садовник просил тебя предупредить, цитирую: «У меня тут проверка нагрянула, передай Эмили, пусть запрется в комнате и до вечера не высовывает оттуда свой хорошенький носик». Конец цитаты. – Он так сказал?! – поразилась я, машинально погладив листики бедного мирта. – Слово в слово, – серьезно подтвердил Барт и не выдержал, ухмыльнулся. – Носик у тебя и правда ничего, а уж какие ножки… Он театрально зажмурился и поцеловал кончики пальцев, так что захотелось швырнуть в него секатором. Жаль, что толку от этого не будет, разве что окно разобью. – Нахал! – припечатала я и, гордо задрав расхваленный нос, отправилась в свою каморку. Я не сетовала на судьбу, хотя провести такой чудесный майский день взаперти было все-таки немного обидно. Я сильно ошибалась, думая, что призрак даст мне заскучать. Как только я устроилась в постели с книжкой и тарелкой печенья, он просочился сквозь стену и нагло плюхнулся прямо на кровать. – Уф. Я у тебя спрячусь, ладно? – Он нервно поерзал. – Садовник велел не отсвечивать, а этот его кот… Я понимающе кивнула. Хотя сам мистер Вуд отнесся к призраку безразлично, его любимый кот открыл на незваного гостя настоящую охоту. Причинить духу вред он не мог, но, гоняясь за неуловимой добычей, сломал столько цветов и расколотил столько горшков, что в конце концов садовник велел призраку исчезнуть. Кот, однако, все равно что-то чуял. Теперь его нередко можно было застать гипнотизирующим взглядом какой-нибудь с виду пустой угол. Призрак устроился поудобнее и скосил наглые глаза на мои босые ноги. – Барт, веди себя прилично! – потребовала я, накрываясь пледом. – Нечего так на меня смотреть. После всего, что мы пережили вместе, общаться с ним было на удивление легко, и все же определенные границы я преступить не могла. – Уже и посмотреть нельзя? – фыркнул призрак и состроил обиженную мину. – Бедному бесплотному духу только и остается, что поглазеть, а ты… бессердечная женщина! – То есть ты все-таки согласен на «вечность вместе»? – осведомилась я, пытаясь сдержать смех. – Я ведь леди, сам понимаешь, так что о небольшой интрижке не может быть и речи. Барт подмигнул мне и нахально ухмыльнулся. – Нет уж, на такое я не подписывался. Хотя леди, если уж на то пошло, тоже разные бывают… И застыл с таким мечтательным видом, что меня кольнула невольная досада. – Опять мечтаешь о моей прабабке Аделаиде? Боюсь, она уже давным-давно на небесах. Все-таки приключения дурно на меня влияли. Раньше я бы никогда себе не позволила такой бестактности. К моему удивлению, Барт не обиделся. Только взглянул как на ребенка и махнул рукой. – А, что бы ты понимала! – Он встряхнулся по-собачьи, а потом извлек из воздуха ручку и бумагу, столь же призрачные, как и он сам. – Ладно, раз уж мы все равно тут сидим, давай займемся делом. – Каким? – удивилась я и взяла печенье. Барт тем временем развернул свою бумажку и кашлянул, привлекая мое внимание. – Я тут прикинул список любовников, – деловито заявил он, и я поперхнулась печеньем. – Каких еще?.. – выдавила я, кашляя. – Твоих. Потенциальных, – растолковал призрак как ни в чем не бывало. – Извини, по спинке похлопать не могу. – И не надо, – с трудом выговорила я, отставила тарелку и смахнула с покрывала крошки. – Все-таки я не понимаю, о чем речь. – Не понимаешь? – поразился дух и почесал ручкой в затылке. – Ты же вроде замужем была, и ребенка тебе муженек сделал. – Не в том смысле. – Я почувствовала, что неудержимо краснею. О таких вещах не говорят, это моветон! Хотя соображения о приличиях вряд ли хоть сколько-нибудь занимали призрака. Я глубоко вздохнула и попыталась собраться с мыслями. – Полагаю, нет надобности в… столь отчаянных мерах. Я тут в безопасности. Призрак посмотрел на меня почти с жалостью. – Ты правда думаешь, что сумеешь тут отсидеться целых восемь месяцев, пока родится ребенок? Даже больше, потому что развод ведь тоже время займет.