Аннабель легко и грациозно шагнула вперед, выдернула из-за моего корсажа любоцвет и ловко сколола концы шали брошью, приколов заодно и цветок. Я прикусила губу. Говорят, самое точное отражение женщины – в мужских глазах. Если так, то призрак был прав, уверяя, что это вульгарное платье вызывает самые нужные мне – нескромные – желания. Но теперь-то мне кого очаровывать? – Я не могу, – слабо возразила я. – Оставьте, – отмахнулась она уже с некоторым раздражением. Минута слабости прошла, и теперь Аннабель, кажется, жалела о своем порыве. Или о чем-то другом? – Вернете вместе с платьем. До свидания. И ушла, оставив меня беспомощно перебирать в голове бесполезные уже ответы. Так вот чье это платье! Могла бы и догадаться. Я присела на бортик фонтана и огляделась по сторонам. Уже стемнело. Музыканты настраивали инструменты. Лоточники бойко торговали пирожками и сладостями, прямо на улицах варили пунш, который наливали всем желающим за счет городской казны. Людям вокруг было хорошо: они пили, смеялись и веселились на свой лад. В эту волшебную ночь все живут как бабочки, легко и весело, не задумываясь о грядущем дне и его печалях. Завтра взойдет солнце и опалит крылья легкомысленных мотыльков, заставляя их спуститься на грешную землю, но пока еще вся ночь впереди! Можно плясать у костров и горланить песни, можно обниматься куда откровеннее, чем позволяют приличия, можно дарить девушкам цветы, срывая взамен поцелуи… Вид бесшабашного праздника, на котором я чувствовала себя лишней, действовал на меня угнетающе. Осси и Дэнни куда-то запропастились, и я вдруг рассердилась. Это был самый ужасный, самый нелепый бал цветов в моей жизни! Не буду их ждать. Судя по всему, Дэнни готов на все, чтобы забыться, а Осси придется его караулить и вытаскивать за шкирку из неприятностей. Я им лишь помешаю, так что можно возвращаться в университет. Все равно веселиться желания нет. Лучше я встречу рассвет в оранжерее – там ведь тоже есть цветы! Могу даже станцевать с Бартом. Одну из улиц перекрыли, готовя фейерверки, так что идти пришлось кружным путем. Я медленно шла, влекомая толпой, и мечтала поскорее вырваться из шума и веселья, от которых разболелась голова. Бурлящий поток людей выплеснул меня к входу в ратушу. Площадь была запружена народом – простолюдины глазели на веселье аристократов. Раззолоченные кареты, важные слуги, девушки в разноцветных воздушных платьях, похожие на изысканные цветы. По ступеням ратуши гордо поднимались две орхидеи, белая и розовая, сцепившись локтями с мужчиной в черном фраке. Три петунии, идущие под ручку, тихо хихикали, следуя за важной дамой в костюме хризантемы. На волосах ее была закреплена премилая шелковая шляпка в виде скрученных из ткани цветов. Красавица в костюме томной мимозы взяла под ручку тучного господина, не сводившего с нее глаз. Насмотревшись вдоволь – а ведь где-то там мама с папой и, конечно, Ричард! – я принялась проталкиваться к выходу с площади. До боковой улочки оставалось всего несколько шагов, когда в небе расцвели фейерверки. Первый залп, самый слабый, и все же зрелище было потрясающее. Огни складывались в цветочные головки дивной красоты, мимолетные, как цветение настоящих роз и фрезий. Любоваться ими я не стала, бросила лишь короткий взгляд и поспешила прочь. На душе было муторно, сердце сжимала неясная тревога. Предчувствие? Обычные для дам в положении страхи? Как бы там ни было, я ускорила шаги, торопясь возвратиться в безопасную гавань. Навстречу мне шла изрядно подвыпившая гортензия в обнимку с хитроглазым вьюнком, который что-то шептал ей на ушко, бесстыдно оглаживая подругу чуть ниже талии. Я смущенно отвела глаза, что-то заставило меня оглянуться. Очередная вспышка в небе осветила толпу позади, и взгляд выхватил среди моря людей знакомое лицо. Ричард?! Не может быть! Что ему тут делать? Я крепко зажмурилась и сжала кулаки, как детстве. Умоляю, пусть окажется, что он мне всего лишь померещился! Тактика оказалась не лучшей. Когда я открыла глаза, Ричард уже целеустремленно пробирался сквозь толпу. Он крутил головой, кого-то выглядывая, и у меня похолодела спина, когда я поняла кого. Он меня почуял! Унюхал, как борзая – дичь. Как глупо, как опрометчиво было сюда приходить! В голове билась единственная мысль. Бежать! Я метнулась в сторону, чувствуя, что не успеваю. Что он идет по следу и вот-вот меня схватит! Почти пустынная улица была как на ладони, стоит Ричарду на нее свернуть, и он неминуемо меня увидит! Завидев темный провал между домами, я метнулась в него. В маленьком переулке, похожем на каменный колодец, было темно и тихо. Свет в окнах не горел, и неудивительно – редко кто в эту ночь оставался дома. Всего в нескольких десятках метров отсюда шумел и бурлил праздник, тут же сгустилась чернильная темнота, слегка разбавленная лунным светом и отблесками разноцветных огней в небе. Боясь пропустить опасность, я повернулась лицом к входу в переулок и стала потихоньку, шаг за шагом, отступать в его темную глубину. Ничего не видя, я пятилась и пятилась, пока не уперлась спиной в стену. Камни холодили лопатки сквозь тонкое платье, но у меня на лбу выступила испарина. Сердце колотилось, как у пойманной птички. Я и была птичкой, угодившей в силок! Потом треск фейерверков умолк и в наступившей тишине голос Чарльза произнес с ленцой: – Дик, тебе померещилось. – Нет! Я уверен, – ответил ему Ричард отрывисто. Судя по звуку шагов и стуку трости, они вот-вот пройдут мимо. Или не пройдут? Стук утих, и у меня похолодело в груди. – Что за блажь? – тоном изнеженного денди поинтересовался Чарльз и вздохнул. – Впрочем, как знаешь. – Я должен проверить. Шаги все ближе, ближе… и некуда бежать! От паники у меня подгибались колени, а с неба издевательски ярко подмигивала полная луна. Самое время для ритуала, будь он неладен! – Выходи, – остановившись под аркой, позвал Ричард негромко. – Эмма, лучше выйди сама, слышишь? Я видела лишь силуэт в шляпе и с тростью, но от ужаса у меня дыбом встали волоски на руках и шее. Кружилась голова. Я чувствовала, что вот-вот не выдержу, закричу и метнусь вперед, ведомая древним инстинктом. Спасаться! И тут кто-то схватил меня за талию и зажал рот, глуша крик. От испуга все мои чувства разом обострились. На меня обрушился каскад звуков и запахов: чьи-то крики и смех; чуть слышное ругательство Ричарда, запнувшегося обо что-то в темноте; тихое дыхание нападающего и запах его одеколона – дымчато-копченый, древесный – березовый деготь, бергамот и можжевельник. Рука у него не грубая, пальцы изящные, разве что заусенец на среднем царапает мне щеку. Не похоже на какого-нибудь грабителя! Наверное, это Чарльз. Подобрался с другой стороны, пока Ричард меня отвлекал. В голове зашумело, я отчаянно забилась. Без толку: он только прошипел что-то неразборчивое и стиснул меня еще сильнее. – Да тише ты! – шикнул незнакомый голос. Я замерла. Не Чарльз! Чуть щекоча губами мое ухо, он прошептал: – Подыграй мне. Что?! Незнакомец не дал мне ответить. Он рывком содрал шаль с моих плеч и толкнул в спину так, что я пошатнулась. – Иди давай! – резко скомандовал он во весь голос. Я сжалась и неуверенно шагнула вперед. Он больно схватил меня за локоть и продолжил так же громко: – Попалась! Не рыпайся, теперь не сбежишь. Быстро пошла! И потащил меня к выходу из переулка прямо в лапы Ричарда. Значит, Ричард устроил на меня настоящую охоту?! С загонщиками, как на лисицу, того и гляди на воротник пустит. Хотя моя судьба может быть и похуже, чем у несчастного зверька. Я дернулась раз, другой, но незнакомец продолжал шагать, волоча меня за собой. Что теперь? Меня потащат на алтарь? Или прикончат прямо тут? От ужаса меня затошнило. Кричать? Вырываться? Против троих сильных мужчин у меня не было шансов. Даже если кто-то прибежит на помощь, Ричард легко оправдается, в конце концов, он же мой муж! Так что я покорно шла вперед, до боли стискивая кулаки, и отчаянно искала выход из ловушки. Ричард заступил нам дорогу. Против света я видела лишь его силуэт, но воображение легко дорисовало остальное: упрямо выпяченный подбородок на узком лице; взгляд исподлобья; напряженные пальцы, сжатые на набалдашнике трости. Он готов был, если придется, отобрать добычу силой. Первым заговорил незнакомец, остановившись на границе света и тьмы и держа меня чуть позади. Таким образом я оказалась скрыта милосердными сумерками. – Сэр, – сказал он приветливо, – назовитесь, пожалуйста. Ричард набычился. Такого поворота он не ожидал. – А вы, демоны вас раздери, кто такой?! Я наконец смогла вздохнуть. Значит, он все-таки не подручный Ричарда? Чарльз, который остался на освещенной улице, неодобрительно кашлянул. – Инспектор Лэйн, – сухо отрекомендовался мой теперь уже знакомец, метнув на него острый взгляд, и повернулся к Ричарду: – А вы, сэр?.. Чарльз хмыкнул, но промолчал. – Ричард Томас Блэкмор. Инспектор, мне нужна эта девушка! Я задрожала. Только не это! Хотя… что лучше – знакомое зло или незнакомое? – Эта?! – удивился полицейский и небрежно тряхнул меня за плечо, да так, что клацнули зубы. – Сэр, неужели Кэт и у вас стащила кошелек? – Кэт? – странным тоном повторил Ричард и мотнул головой. – Эту девушку зовут Эмма. Инспектор хохотнул: – Если она вам так назвалась, то соврала. Хотя ей не впервой. От облегчения я едва не лишилась чувств. Не выдал! – Вы ее знаете? – Ричард внимательно следил за полицейским, чуя какой-то подвох. – Еще бы, – махнул рукой инспектор. – Это Кэт Миллс, воровка на доверии. У нас на нее целая пачка заявлений, так что рудники ее уже заждались. А, цветочек? Так называли девушек, обиравших доверчивых мужчин. Хорошенькую же роль он мне отвел! – Идите к демонам! – посоветовала я и чуть не упала, услышав чужое хрипловатое контральто вместо своего звонкого сопрано. – Повежливее, – потребовал инспектор, вновь хорошенько меня встряхнув. – Не стоит меня злить. Я лишь отвернулась. Внутри все звенело, словно туго натянутая струна. От напряжения сводило колени. Пусть это закончится, закончится хоть как-нибудь! Полицейский словно почуял, что я вот-вот сорвусь. Сжал крепче и осведомился настойчиво: – Так что, сэр, вы будете подавать заявление? Тогда вам нужно проследовать со мной в участок. Ричард сделал вид, будто задумался. – Покажите мне ее поближе. Может, это в самом деле не та девица. – Да пожалуйста, – пожал широкими плечами полицейский. – Только руками не трогайте, еще укусит.