– Мне жаль, – сказала я, чтобы хоть что-то сказать, допила чай и поморщилась. Чем так неприятно пахнет? Она пожала плечами. – Я давно с этим смирилась. В общем, мисс Грин, мы с вами уживемся, если только… Вам нехорошо? Вы побледнели. Противный запах усилился, и я тяжело сглотнула. – Немного. Пахло от кипящей на плите кастрюльки. Надо бы убрать, но… Экономка проследила за моим взглядом и изменилась в лице. Подхватила кастрюлю с плиты и отнесла в дальний угол. – Ох, простите. Я совсем забыла, что вы… Вам нужно на свежий воздух! Она сделала замысловатый жест, и посреди кухни материализовались мои туфли. Я прижала ладонь к губам, стараясь дышать размеренно, и почти не обратила внимания, как туфли сами собой наделись на ноги. Хотелось лечь и свернуться клубком. Куда угодно, хоть на пол! – Сюда! – позвала миссис Симмонс, рывком отворяя заднюю дверь. – Ну же, скорее. С улицы ворвался порыв прохладного ветра. Уже вечерело, на город опустились сумерки. Я кое-как добрела до двери и остановилась на пороге. На свежем воздухе тошнота отступила, идти в темный сад расхотелось. – Сюда, тут скамейка, – позвала экономка из-за куста. – Не бойтесь, мы не будем выходить из сада. Не слишком ли она настойчива? – Спасибо, я лучше пойду в дом! – крикнула я. Миссис Симмонс просочилась сквозь куст и зависла напротив. Брови насуплены, губы поджаты… Недолгим же было примирение! – Мисс Грин, вы мне не доверяете? Я скептически посмотрела на нее. Разве должна? – Что вы, – пробормотала я, – как можно! Экономка картинно вздохнула, вытянула руки вперед и проговорила торжественно: – Душой своей и посмертием клянусь, что не желаю вам ничего плохого и не причиню зла. Серебристая вспышка подтвердила ее слова. – Довольны? – Миссис Симмонс протянула мне полупрозрачную ладонь. – Идемте же! Я хочу вам показать особое место. Отказаться после такого было решительно невозможно… Место и впрямь оказалось дивным. Эдакое олицетворение смерти и тлена, в котором таилось своеобразное унылое очарование. Широкая каменная скамья усыпана увядшими лепестками роз. Одичавший розовый куст растопырил лапы-плети во все стороны, словно защищая покосившуюся плиту с полустертой надписью. Миссис Симмонс зависла перед нею, окутывая камень полупрозрачной дымкой. Ее последнее пристанище? – Ох. – Я торопливо сошла с почти незаметного холмика и опустилась на скамью. – Простите. Говорят, очень неприятно, когда кто-то разгуливает по твоей могиле. Не то чтобы я рвалась лично проверить, а расспрашивать миссис Симмонс было неловко. Она нехотя разомкнула губы: – Ничего. Приторно пахло розами, а еще почему-то свежевскопанной землей, хотя этого милого уголка давным-давно не касалась лопата садовника. Экономка молча смотрела на меня, и на лице ее читалось такое ожидание, что я занервничала. – Хотите, посажу на могиле цветы? Чистосердечно предложила, между прочим! Миссис Симмонс мой порыв отчего-то не оценила. Нахмурилась и сердито топнула ногой. Не успела я извиниться (знать бы, за что!), как она возмутилась: – Где тебя носит, старый распутник? Барт? Не мистера Лэйна же она так приласкала! Послышался душераздирающий скрежет – словно заскрипели несмазанные петли – и под ногами дрогнула земля. Я вскочила и охнула. Могилу рассекала глубокая трещина, из которой сочились грязно-желтые испарения. Бежать? Куда?! Сад так зарос, что тропинок не осталось. Дорожка одна – за надгробием и спиной экономки. Со всех сторон меня обступили кусты. Казалось, они постепенно смыкают ряды, точно загонщики, выгоняющие лису прямо на охотника. – Помогите! – закричала я в панике. – Миссис Симмонс! И тут же поняла: зря. Экономка скрестила руки на груди, явно не намереваясь вмешиваться, на губах ее играла насмешливая улыбочка. «Надеюсь, теперь ты поняла, насколько тебе тут не рады!» – читалось на ее лице. Но она же клялась… Я прикусила губу. Опять попалась! «…не желаю вам ничего плохого и не причиню зла». Очень расплывчатая формулировка, если вдуматься. Самой Мэри даже пальцем шевельнуть не придется, достаточно не вмешиваться. Желтый туман густел на глазах, из него соткалась мрачная фигура в два человеческих роста. Призрак! – Ты пришла, – прогудел он, глядя почему-то не на меня, а на миссис Симмонс. – Здравствуй, дорогой. – Она сделала ручкой. – Соскучился? Вместо ответа он заклубился мглой, как грозовая туча, и ринулся на нее. Экономка легко отлетела в сторону, крутанулась на месте и послала ему воздушный поцелуй. – Грр! – взревел потревоженный дух, растопырил руки и… Мутный взгляд похожих на бельма глаз остановился на мне. – Живая. Живая плоть! Ы-ы-ы! Расставив руки, он двинулся на меня. – И-и-и! – тоненько завизжала я и сорвалась с места. Лучше исцарапаться или даже переломать ноги, чем попасть в лапы этому! Не переставая визжать, я лихо перепрыгнула через трещину в земле. Призрак не отставал. Я взмахнула руками, и… роза угрожающе растопырила колючки перед самым носом призрака. От неожиданности он отшатнулся, даря мне несколько драгоценных мгновений. Впереди уже маячил свет за приоткрытой дверью дома. Все бы обошлось, но под ногой предательски хрустнула ветка. Ступня подломилась, и ее прострелила боль. – Ах! Бежать я уже не могла. Только молча глядеть сквозь слезы, как призрак медленно и неотвратимо надвигается на меня… Он протянул руки, над которыми клубился грязно-желтый туман. Эта мерзость превратилась в жгуты и метнулась вперед. Я охнула и в последний момент отшатнулась. Призрак метил в живот, и я инстинктивно закрыла его рукой, чуть не плача от боли и отчаяния. Он пошел на второй заход… И тут между нами ввинтилась тень. Сверкнуло, и неупокоенный дух обиженно завыл, баюкая обожженные щупальца. – Майкл, ты сдурел? – негодующе закричала миссис Симмонс, уперев руки в бока. – Ты что это делаешь? – Живая… клятва… – прогудел он, раскачиваясь, и вновь протянул лапы. – Мое! – Перестань! – Экономка шлепнула его по загребущим лапам. В этот раз – без толку. Щупальца ухватили ее за щиколотки, дернули и небрежно отбросили в сторону. Я всхлипнула. Горло перехватил ужас, ладони стали неприятно влажными, ноги подкосились.