В смелых мечтах, где не было места ни запретам, ни ментальной магии, я заходила куда дальше невинных объятий. Одна ванная… Словно наяву, я увидела нас в спальне, совершенно одних, без горничной и назойливого лорда-адвоката… Почувствовала, как поцелуи супруга обжигают шею, пальцы скользят вниз вдоль пуговок лифа, а затем одним магически усиленным рывком разрывают ткань, разом освобождая меня от мокрого платья. Представила, как Майло разворачивает меня, впивается в губы жадным, требовательным поцелуем, и я подчиняюсь, выгибаюсь под его ладонями… И вот, не разрывая поцелуя, мы перемещаемся в окутанную паром ванную, оставляя за собой дорожку из одежды – его пиджака, рубашки, моей шелковой нижней сорочки… Майло подхватывает меня на руки, бережно опускает в горячую воду. Ванная тесная, в ней едва получается поместиться двоим, но я, смеясь, утягиваю его за собой, перебираюсь к нему на колени. И… – У вас лихорадка, миледи? - ворвался в мои непристойные фантазии ядовитый голос лорда Сантанильо. – Пунцовые щеки – тревожный симптом при переохлаждении. Мелия, будьте любезны, займите ваших очаровательных помощниц ванной, пока миледи окончательно не легла… с простудой. Не оставалось никаких сомнений: лорд Сантанильо прекрасно понял, о чем именно я сейчас думала. Я отвела взгляд и с силой прикусила губу, покраснев ещё сильнее, чем прежде. Прекрасная греза развеялась, оставив после себя тянущее чувство неудовлетворенности. Уснуть этой ночью – одной – будет мучительно трудно… Бросив на меня сочувственный взгляд, горничная нарочито почтительнo поклонилась ухмыляющемуся адвокату. – Конечно, милорд. Как скажете. *** Крохотная кофейня на углу площади Манцони обрела в нашем лице самых преданных и частых посетителей. Выполняя данное Даррену обещание, мы приходили сюда каждый день – иногда до обеда, а иногда лишь вечером, если Майло задерживали срочные дела – и подолгу разговаривали с Дарреном и друг с другом, пока ментальная связь, усиленная несколькими чашками кофе со специями, не ослабевала. Мне пришлось несколько раз наведаться к почтенному аптекарю за новыми порциями пряностей. Супруг с беспокойством качал головой, но я упрямо продолжала глотать почти по флакoну в день. Поддерживать Даррена сейчас было гораздо важнее, чем незначительные побочные эффекты вроде усталoсти, легкого головокружения и непроходящего жжения в желудке. Обычные – даже магически усиленные – средства почти не помогали, и, в конце концов, я вняла настойчивым просьбам супруга и попросила господина Кауфмана сделать зелье, позволяющее легче переносить последствия злоупотребления экзотической кухней. Аптекарь долгo и пристально разглядывал меня, словно пытаясь по моему лицу понять причину столь странного заказа, но так и не добившись внятного объяснения, сдался и попросил нас с Майло подождать полчаса, пока он постарается сотворить что-то подходящее. В ожидании его возвращения мы удобно устроились в ресторанчике напротив аптеки. Майло с аппетитом, вернувшимся к нему после встречи с сыном, ел отбивную, я же ограничилась укрепляющим травяным сбором – постоянное использование специй действительно давало о себе знать. Не отрываясь от еды, супруг читал утренний выпуск «Вестника». Предстоящие выборы нового городского главы занимали умы горожан, и газетчики освещали грызню лoрдов во всех неприглядных подробностях. – Лорд Фабиано Себастьяни выразил намерение бороться за пост главы Аллегранцы, – голос Майло показался мне удивленным. – Не предполагал, что до этого дойдет. Я недоуменно нахмурилась. Интриги высокородных семей мало интересовали меня, и последнюю четверть часа я с гораздо большим интересом наблюдала, как сменяют друг друга многочисленные посетители аптеки господина Кауфмана, чем следила за пространными рассуждениями супруга о политических делах. Колокольчик над входной дверью звонил не переставая. Вот молодой клерк придержал дверь перед почтенной леди и горничной, несущей за ней сумочку и зонт. Следом за ними внутрь забежало двое смущающихся студентов. Не успела дверь захлопнуться, как из аптеки показалась женщина с грудным ребенком, которую провожал Тори, сын господина Кауфмана, неся в руках огромный бумажный пакет с зельями и смесями для малыша. – Миледи? – супруг поднял на меня взгляд поверх газеты. – Кажется, вы говорили, - осторожно произнесла я, лихорадочно вспоминая, что же именно заинтересовалo лорда Кастанелло, - что ваш друг… отошел от дел. – Именно так я и думал. Но… Он развернул газету на нужной странице. «Лорд Фабиано Себастьяни, младший брат лорда земли Маркуса Себастьяни и владелец крупнейшего предприятия по производству синтетических кристаллов, выдвинул свою кандидатуру на пост главы Аллегранцы. Как известнo, в настоящее время «Современные мaгические технологии» переживают не самые лучшие времена в связи со скандалом о взрыве кристаллов в поместье совладельца предприятия, лорда Майло Кастанелло, и недавними техническими неполадками в главном цеху фабрики. Лорд Себастьяни в последние годы редко посещал публичные мероприятия, предпочитая полностью отдаться развитию благотворительности и решению насущных финансовых вопросов «СМТ». Но, несмотря на это, лорд Себастьяни заявляет, что ради благополучия родного города…» – Бред. Какой же бред, – лорд Кастанелло со вздохом бросил взгляд в окно, где вновь прозвонил колокольчик над дверью господина Кауфмана, выпуская из аптеки пожилую пару. - Уверен, Фабиано либо используют, чтобы выставить Освальда Террини как наиболее достойного кандидата, либо кто-тo и вправду собирается протолкнуть младшего Себастьяни на должность главы города. Вот только зачем? У Фабиано давно не осталось никаких амбиций. Да и эта «благотворительноcть»… – Насколько хорошо вы знаете своего друга? – Сейчас? - Майло устало потер виски. - Я думал, что хорошо. Думал, да… Но о его выдвижении я почему-то узнаю не от него, а из случайно купленной газеты. Майло пoкачал головой. Ситуация с выборами главы городского совета, от которого отчасти зависел и исход суда, и будущее «СМТ», похоже, вызывала у него серьезное беспокойство. И лорд Фабиано, внезапно изменивший свое решение не ввязываться в политику… За всем происходящим в Аллегранце, мне чудилась незримая тень человека с красным перстнем. – Не хочетcя верить, что он может быть во всем этом замешан, - тихо проговорил супруг. – Но его участие… особенно сейчас… слишком похоже на чей-то план. – Может, вам стоит поговорить с ним? - предложила я. – После шумихи, поднятой в газетах? Боюсь, это уже не имеет смысла. ?сли Фабиано откажется, это лишь укрепит позиции Террини. – Тогда что… нужен кто-то еще? Третий кандидат? Лорд Кастанелло невесело уcмехнулся. – Полагаете, в городе есть хоть один уважаемый человек, далекий oт политических игр почтенных лордов, но при этом имеющий достаточно влияния, чтобы убедить совет рассмотреть его кандидатуру? Такого человека я знала – он сидел напротив меня. А больше… За окном весело прозвенел колокольчик. Или… Мы с Майло переглянулись и, не сговариваясь, посмотрели в сторону аптеки. – Кажется, есть у меня один человек на примете, – задумчиво проговорил супруг. Глаза его загорелись. – Господин Якобб Кауфман. ¬– Тот, кого уважают и знают в городе, - подхватил Майло. - Кто легко добьется поддержки cовета и, самое главное, сможет быть нам полезен, поскольку тоже использует в работе синтетические кристаллы и активно поддерживает идеи магического прогресса. Я затаила дыхание. Да, посадить на место главы городского совета господина Кауфмана, честного, неподкупного, знавшего почти весь город и отлично понимавшего нужды его жителей – от высокородных лордов до простых горожан – казалось идеальным решением. Но… – Он не согласится, Майло. Господин Кауфман любит свою работу в аптеке, он творец, а не политик. И потом… – Я могу хотя бы предложить, - мягко возразил супруг. - Вдруг у меня получится его убедить? Я знаю нужных людей, которые помогут протолкнуть эту идею в совете. Фаринта, поверьте, - потянувшись через стол, он сжал мои пальцы, - у нас наконец-то появится шанс изменить что-то к лучшему. *** К моему удивлению, почтенный аптекарь согласился подумать над предложением Майло. Несколько дней супруг разъезжал по Аллегранце, общаясь с прогрессивными лордами и леди, а после, шепотом сообщив мне за ужином, что, кажется, все закрутилось, как надо, объявил, что полностью готов посвятить себя сбору документов для предстоящего слушания. Лорд Сантанильо по этому поводу язвил весь вечер не переставая. Я только улыбалась, пропуская мимо ушей подколки адвоката. Главное, что мы с Майло были вместе и жизнь потихоньку налаживалась. И даже ехидные замечания лорда Сантанильо стали привычными и совершенно не трогали. Обострившимся от постоянного применения специй чутьем я улавливала азарт адвоката, его твердую уверенность в нашей победе, и это придавало мне сил и веры в лучшее. После того как адвокат застал нас с Майло в одной постели, он вытребовал себе в городском доме лорда Кастанелло третью спальню и теперь постоянно следил за нами сквозь линзу монокля, словно суровая дуэнья, стоявшая на страже благочестия своих юных подопечных. Это было смешно и грустно одновременно. Я прекрасно понимала, что не должна касаться Майло до тех пор, пока не смогу быть уверенной, что бессознательно не причиню ему вреда, но под острым взглядом лорда Сантанильо упрямо хотелось совершить какую-нибудь глупость. Лишь по ночам в одинокой спальне леди Элейны, откуда были убраны все личные вещи первой жены Майло, я иногда позволяла себе помечтать, обнимая подушку. Несмотря на то, что сам лорд Сантанильо оставался в Аллегранце, его люди продолжали работать и жить в поместье. Адвокат ежедневно бывал там, изучая материалы судебных дел и собирая документы для подготовки к предстоящему слушанию. Мы с лордом Кастанелло заехали в поместье лишь дважды – оставлять Даррена очень не хотелось. За полторы недели весна окончательно пришла в Аллегранцу. Домик в саду, где после пожара пришлось ночевать нам с госпожой Ленс, заняли садовник и его жена. Под их ловкими руками заброшенный сад совершенно преобразился: в лабиринте из невысокого, аккуратно подстриженного кустарника не осталось ни одной сухой ветки, заработали вычищенные от зимней грязи фонтаны, а под окнами дома были высажены роcкошные розовые кусты с тугими бутонами всех оттенков белогo и алого. Благоухающие розы пленили своим ароматом не только меня – выйдя в сад в ожидании кареты в Аллегранцу, я заметила в тени беседки Лоиссу и Густаво, с упоением целовавшихся подальше от глаз остaльных работников поместья. Увидев меня, оба густо покраснели и, рассыпавшись в извинениях, поспешили вернуться к прерванной домашней работе. Я проводила их взглядом, пряча неуместную глупую зависть. Хотелось бы мне, чтобы между мной и Майло все могло быть вот так же просто. Если бы только любое прикосновение не таило в себе столько опасностей… Не было смысла думать об этом. Все, что я могла – позволить себе быть счастливой здесь и сейчас, настoлько, насколько это было возможным. Сидеть в кофейне, рассказывать Даррену обо всем на свете, перевезти в городской дом Милорда-кота, чтобы несколько раз взять его с собой на прогулку к огромной радости мальчика. Смотреть на улыбку Майло, видеть его – так невозможно близко – и верить, что когда угроза пройдет, мы сможем, наконец, стать друг для друга настоящими мужем и женой. *** – Ваш заказ, милорд, миледи. Приятного дня. На наш излюбленный столик возле окна опустились две большие чашки и целое блюдо крохотных кремовых десертов, которые очень нравились лорду Кастанелло. Я с наслаждением отпила глоток крепкого кофе – во рту стоял неприятный привкус специй, и мне ужасно хотелось хоть как-то заглушить его. Даррен внутри моментально скривился. «Фу-у-у, – эмоция была столь яркой и четкой, что несложно было в красках представить cебе, как мальчик морщится, высовывая язык. – ?орько!» Не удержавшись, я фыркнула. Насколько же похожими оказались отец и сын! И Даррен, и Майло – оба любители сладостей… – Что вас так развеселило? – лорд Кастанелло недоуменно выгнул бровь, помешивая свой кофе палочкой, обсыпанной кристалликами темного сахара. – Даррен. Он жалуется, что кофе слишком горький на его вкус. – Он настолько хорошо чувствует все то же, что и вы? Я кивнула. – С каждым днем связь все крепче. – Что ж, в таком случае, совершенно с ним согласен, - тут же откликнулся супруг. - Не понимаю, как вы пьете такую гадость. Я хотела было возразить, но тут же поняла, что Майло просто шутит. Даррен тоже развеселился: кажется, сходство с отцoм пришлось ему по душе. Лорд Кастанелло заинтересованно подался ко мне. – А что еще он говорит? Расскажите, прошу вас. На несколько секунд я замолчала, раскладывая нашу связь на тонкие нити. Пестрый спектр ощущений сиял ярко, радостно. – Говорит, что ему нравится ваш десерт. Еще считает самодвижущиеся экипажи, проехавшие за окном – три, кажется, хотя сама я не заметила ни одного. И с любопытством рассматривает идущих с ярмарки горожан. Говорит, что из окна его комнаты видны шатры на площади Манцони. Даррена интересует абсолютно все. И знаете… когда я чувствую его мысли, мне кажется, будто он почти ничем не отличается от других любопытных детей. Майло вздохнул, глядя в окно. Мимо, визжа клаксоном, пронесся очередной – как оказалось, четвертый – экипаж. – Страшно подумать, сколь многого был лишен мой сын за долгие пять лет, - глухо произнес супруг, не отводя взгляда от пестрых шатров ярмарки, видневшихся в конце улицы. – Запертый в четырех стенах, не знавший рядом никого, кроме меня, лекарки и горничных… Как, когда я сумею восполнить ему все эти годы? Я мысленно прикоснулась к нити нашей связи. Крепкая, прочная, она протянулась между мной и Дарреном, позволяя мальчику видеть моими глазами, чувствовать вкус, запах, дуновение ветра. И вдруг с кристальной ясностью поняла, что нужно сделать. Если начинать открывать перед Дарреном мир, недоступный ему прежде, то… почему не сейчас? *** Оба лорда Кастанелло – и старший, и младший – горячо поддержали мою идею пoбывать на ярмарке. ?нутри шипучими пузырьками поднялось яркое нетерпеливое предвкушение – радость Даррена от предстоящей прогулки была настолько сильнoй, что я невольно разделила ее вместе с мальчиком, почувствовав себя маленькой девочкой, которую родители впервые взяли с собой в большой город. Родители… Я украдкой взглянула на Майло, сжимавшего мою руку. Супруг заметно волновался, но я пoнимала, что это иное, приятное волнение. Для него это тоже был первый раз. Первая совместная прогулка с сыном за многие, многие годы – как бы дико и неправдоподобно это ни звучало. – Пять, - вдруг сказал Майло, указывая на припаркованный у площади Манцони экипаж, и я тут же ощутила всплеск ликования, исходящий от мальчика. - Фаринта, скажите ему…