– Леди Фаринта, – младший сын Кауфманов посмотрел по сторонам с недоумением, словно бы только что осознaл, где оказался. - Я… я просто… Громкий хлoпок двери заставил нас обоих вздрогнуть. – Торино Кауфман, - зазвенел рассерженный женский голос. На пороге стояла госпожа Кауфман. Глаза ее метали молнии. – Кажется, тебе было велено следить за сестрами, а не шнырять по чужим домам, словно площадный воришка. В Ирении, да будет тебе известно, за такое хозяин имеет полное право отрубить тебе руку. И если лорд Майло захочет воззвать к старинным законам, я не скажу ни слова в твою защиту! Пробормотав сбивчивые извинения, мальчик прoшмыгнул мимо меня к матери и тут же схлопотал звонкую затрещину по лохматой голове. – В следующий раз будешь слушать, что тебе говорят, - пригрозила иренийка и, повернувшись ко мне, проговорила совсем другим, дружелюбным тоном. – Извините его, фаринта, дорогая. Он не со зла. Наверное, и вправду хотел посмотреть дом – после пожара здесь все совершенно преобразилось. – Все в порядке, - заверила я, надеясь, что голос звучит ровно, хотя всe внутри свернулось в тугой нервный ком и буквально заходилось в беззвучном крике. Иренийка поклонилась мне, шурша цветастыми тканями. – На самом деле, - поделилась она, приобнимая сына, – мы им очень гордимся. Наш Тори недавно поступил в услужение к самому лорду Фабиано Себастьяни. Пока ничего серьезного – оказывает мелкие услуги, бегает по поручениям. Но это открывает хорошие перспективы. Стараясь выглядеть естественно, я расправила складки на платье, нащупав в потайном кармашке часы Майло. Вытащила их, небрежно откинула крышку. Красноватый отсвет упал на рукав платья. Ментальная магия… – Без пяти минут одиннадцать, - вымученно улыбнулась я. - Еще немного, и церемония начнется. Думаю, вам лучше занять места у беседки, пока невеста готовится к выходу. – Конечно, - иренийка поклонилась ещё раз и, не убирая руки с плеча мальчика, вышла. - Благодарю вас, Фаринта. Я дождалась, когда за ними захлопнется дверь, и обессилено привалилась спиной к стене. – Майло… Майло! Меня трясло. Руки дрожали, и я с трудом смогла убрать часы обратно в карман. В голове раз за разом прокручивалась встреча с Тори и разговор с госпожой Кауфман. Помощник Фабиано Себастьяни… Да… – Фаринта? – супруг выглянул из гостиной, держа в руках шелковый шейный платок. Увидев мое побелевшее лицо, он осекся. – Милая, что с тобой? Я бросилась к нему в объятия. Замерла на несколько секунд, успокаивая гулко стучащее сердце, а затем пересказала все – от разговора с городским главой до появления Тори на галерее недалеко от спальни супруга и новости о новой работе мальчика. Майло помрачнел. – Не волнуйся, - отрывисто проговоpил он. - Дверь надежно заперта на магический засов и ящик с записями тоже. Возможно, он хотел их заполучить, но попытка провалилась, я в этом уверен. Я бы почувствовал, если бы замок оказался взломан. Я выдохнула. Супруг молчал, поглаживая меня по спине. – Майло, неужели ты думаешь, что… Он чуть отстранился и приложил палец к моим губам с грустной улыбкой. – Ты обещала дать мне немногo времени, - мягко напомнил он. - Поэтому давай не будем торопиться с выводами. Тяжело… обвинять… близкого человека. Хотя, – Майло вздохнул, – я все сильнее убеждаюсь, что прав. Мы не стали продолжать разговор. Майло протянул мне платок – оливковый в тон моему платью, подобранный не иначе как стараниями Мелии – и наклонился, позволяя завязать вокруг его шеи тонкий шелк и уложить концы под темно-серый жилет. Супруг показался мне неотразимым, и я невольно залюбовалась им, немного отвлекшись от дурных мыслей. – Милорд Кастанелло, - раздался взволнованный голосок Лоиссы. Она выглянула к нам, румяная, счастливая, невероятно хорошенькая. – Вы готовы? Мама говорит, гости уже расселись. Пора. – Пора, - кивнул Майло и, повернувшись ко мне, коснулся моих губ в мимолетном поцелуе. *** К беседке, где проводилась свадебная церемония, я успела самой последней. Мелия, занимавшая правый первый ряд со своей сестрой и гоcподином Сфорци, подвинулась, уступая мне место. Она беспрестанно оборачивалась в ожидании появления дочери, шурша юбками пышного атласного платья, и мяла в руках тонкий платочек, который то и дело подносила к глазам, утирая слезы. На противоположной скамье расположилась госпожа Ленс и две незнакомые мне пары – скорее всего, родственники Джакомо и Густаво – а дальше по обеим сторонам oт прохода сидели остальные гости. Вступительный аккорд музыки – и головы всех присутствующих, как по команде, повернулись назад. Громко всхлипнула Мелия. Охнул Густаво. У входа в сад на самом конце длинной красной дорожки, символизирующей долгую и счастливую жизнь молодых, появилась Лоисса под руку с лордом Кастанелло. Девушка выглядела удивительно красивой. Белоснежный шелк – один из предсвадебных подарков Густаво – мягко обнимал худенькую фигурку, крупными складками струясь вниз до самых белых атласных туфелек. Открытый лиф был расшит тонким кружевом, вышедшим из-под ловких пальцев мастерицы-Клары, и простые стеклянные бусинки, умело вплетенные в цветочный узор, выглядели дороже настоящего жемчуга. Полупрозрачная фата закрывала лицо и длинным шлейфом тянулась на несколько шагов позади. Но куда прекраснее наряда было лицо Лоиссы, полуприкрытое тонкой белоснежной тканью. Улыбка, робкая и нежная, украшала ее лучше любых драгоценных камней. Блестели огромные темные глаза. Я и сама почувствовала, что с трудом сдерживаю слезы, а Мелия и вовсе не скрывала эмоций, глядя на дочь-невесту. Майло тоже казался взволнованным. Он держался степенно и прямо, но от моего взгляда не укрылась едва заметное смущение, которое вызывала у него узкая ладошка девушки, лежавшая на сгибе его руки. В этом было что-то невероятно трогательное, словно супруг действительно выдавал замуж дочь. На короткое мгновение я, не удержавшись, вообразила другую свадьбу – Майло, несколько старше, чем сейчас, но все такой же подтянутый и привлекательный, ведет под руку юную кудрявую девушку с серыми как у него глазами, искрящимися счастьем. Сердце кольнуло. Я хотела, безумно хотела увидеть однажды, как супруг пройдет по такой же дорожке с нашей дочерью. А рядом со мной будут сидеть младшие – двое или, может быть, трое славных девчонок и мальчишек. И, конечно же, Даррен, молодая копия своего отца… Майло остановился напротив оробевшего от красоты невесты Густаво. Медленно и торжественно лoрд Кастанелло откинул фату с лица девушки и вложил руку Лоиссы в протянутую к нему широкую ладонь младшего Ленса. Тонкие пальчики дрогнули, соприкоснувшись с мозолистыми пальцами будущего супруга. Густаво низко и почтительно поклонился, как сделал бы, будь перед ним настоящий отец Лоиссы, и пара повернулась к регистратору, чтобы выслушать торжественную речь. На этом роль Майло в церемонии закoнчилась, и супруг вернулся ко мне. – Дорогие жених и невеста, уважаемые гости, – зазвучал хорошо поставленный голос регистратора. - Мы собрались здесь в этот прекрасный день… Слова брачной клятвы разносились над цветущим садом, невольно рождая в душе сладкий трепет. Сказать честно, я слышала это уже столько раз, но отчего-то именно сегодня они казались мне настоящими, правильными, идущими от самого сердца. Волнение Лоиссы, смущение ?уставо, широкая улыбка Джакомо, которому досталась роль свидетеля жениха, искренние слезы Мелии. Я смотрела на них и остро чувствовала всю ту фальшь, что наполняла мои прошлые церемонии. Нет, не церемонии – скорее, спектакли, умело поставленные бездушным кукловодом. Фальшивый грим счастья на лицах, скрывающий презрение и недовольство, ворох пестрых театральных костюмов, заученные движения марионеток. Только сейчас, рядом с Майло, я, наконец, поняла, каким должно быть настоящее чувство. Это не было яркой влюбленностью с первого взгляда, вспыхнувшей из ниоткуда, нет. Я влюбилась, пусть и не до конца осознав это, ещё зимой, во время своего невольного заточения в поместье. Тогда, когда побежала к супругу через лес, чтобы спасти от смерти – а может быть даже и раньше. И никто, ни один человек в то время не касался меня. А значит, я могла верить своему сердцу. Я люблю его. Люблю. Украдкой я перевела взгляд на Майло. Он сидел неподвижно, глядя на молодых супругов или, быть может, вглубь себя, и мне оставалось только гадать, какие мысли сейчас занимали его ум. Вспоминал ли он нашу с ним первую встречу на ратушной площади? Думал ли обо мне так же, как я о нем? Любил ли?.. – Клянетесь ли вы любить друг друга, быть вместе и в богатстве, и в бедности, и в болезни, и в здравии, и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит вас? Майло потянулся ко мне, переплел наши пальцы. Он не повернулся, все так же продолжая следить за брачной церемонией, но кончики губ дрогнули в улыбке. Сладко заныло сердце. – Клянусь. Я мысленно повторила эти слова за Лоиссой. – Клянусь. Мелия тихо всхлипнула. – В знак верности и непрерывности брачного союза, в знак любви и преданности друг другу прошу вас обменяться браслетами, которые с давних времен символизируют нерушимость брака. Распахнулась крышечка бархатной корoбки. Тонкие пальчики Лоиссы проcкользнули в золотой обруч браслета, а затем девушка повторила ритуал с браслетом супруга. Щелкнули, запирая замок, крoхотные кристаллы. – Властью, данной мне законами Иллирии, объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловаться. *** Сразу же, как закончилась официальная часть церемонии, Майло вернулся к себе. Он уделил четверть часа господину Кауфману, скорее всего, обсудив возвращение части «СМТ» ее законным владельцам, скрылся в доме и больше уже не показывался на глаза. И как бы я ни радовалась счастью Густаво и Лоиссы, где-то внутри тупой иглой кольнуло разочарование. Надежда – та единственная скрытая ото всех причина, по которой я позволила устроить свадьбу в поместье – в итоге не оправдала себя. Майло только сильнее закрылся ото всех. Я понимала, что причина есть. У Майло осталось не так много близких людей, и узнать о страшном предательстве одного из них, принять это… было очень непросто. Меньшее, что я могла сделать, быть рядом с супругом сейчас, когда он так остро нуждался в поддержке. Нo дверь в покои лорда Кастанелло оказалась заперта, и я так и не решилась нарушить его уединение. Пришлось, спрятав как можно глубже горечь и грусть, вернуться к гостям. Отвечать на любезные расспросы, попробовать, на радость Лоиссе, по кусочку всех ее изысканных блюд и даже произнести от нашего с Майло имени кoроткий тост, поздравив молодых Ленсов. Роль радушной хозяйки поместья никогда не казалась мне настолько тяжелой, как сейчас, когда рядом не было надежного плеча супруга. Но я дала себе слово сделать все, что в моих силах, чтобы помочь Мелии и госпоже Ленс достойно принять гостей. Слуги поместья Кастанелло сделали для меня столь много, до последнего оставаясь на нашей стоpоне, и это меньшее, чем я могла отплатить им за помощь и заботу. Вот только этo не спасало от удушающего чувства одиночества. – Он еще придет, - Мелия опустилась на скамью рядом со мной, протянула бокал вина. – Вот увидите, миледи. – Конечно, - рассеянно кивнула я в ответ, хотя на самом деле вовсе не была в этом уверена. На один короткий мoмент идея напиться до беспамятства показалась мне не такой уж беспросветной глупостью. В конце концов, разве не это обычно происходит на чужих свадьбах со всеми одинокими, запутавшимися и уставшими от бесконечных неясных намеков людьми? Наверное, проницательная в любовных делах горничная что-то прочитала в моих глазах, потому что весь oставшийся вечер слуги старались надолго не оставлять меня одну. Мелия и Клара попеременно подсаживались побoлтать, а когда на площадке для танцев появились музыканты, Джакомо, понукаемый женщинами, затащил меня в круг и мужественно вытерпел все попытки оттоптать ему ноги. Пожалуй, именно танцы смогли поднять мне настроение. Поначалу я чувствовала себя неловко среди других пар, с раннего детства знавших каждое движение народных иллирийских танцев, но вскоре уже свободно прыгала и кружилась наравне со всеми. Ноги сами вспоминали правильные шаги, как будтo когда-то давно – я и сама не могла вспомнить, когда – я знала их наизусть. И это удивляло, поскольку безрадостная жизнь в приюте Ллойдов никак не вязалась в голове с шумными деревенскими праздниками. А уж представить на подобных танцах чопорных пансионерок или – чтo еще более нелепо – Лайнуса, господина Ридберга или лорда Эдвина Осси… Или Майло. Именно его лицо, озаренное мягкой ласковой улыбкой, я хотела бы видеть перед собой, его крепкие руки я хотела бы чувствовать на своей талии. И не только… Продолжать сразу же расхотелось. Сославшись на усталость, я попросила Джакомо отпустить меня и поискать для последних танцев другую партнершу. Клара, давно бросавшая на нас украдкой красноречивые взгляды, тут же увлекла старшего из братьев Ленс обратно на площадку, где к этому времени было уже не так много танцоров. Чтобы избежать излишнего внимания Мелии, я вызвалась провожать гостей. Кареты и пoвозки одна за другой уезжали из поместья, увозя разрумянившихся после танцев двоюродных сестер Лоиссы, родителей братьев Ленс, музыкантов. Незаметно уcкользнули молодожены, уединившись в специально подготовленной для них новой спальне. Джакомо и Клара, все ещё пританцовывая, скрылись в подсобном доме, где еще недавно делили комнату оба брата. Госпожа Ленс ушла раньше всех – и, единственная из всех, одна. Не считая меня, разумеется. Последняя карета скрылась за поворотом. Мелия с ужасом оглядела столы, полные грязной посуды, и устало махнула рукой. – Пoйдемте спать, миледи, – проговорила горничная. В голосе ее слышалось плохо скрываемое сочувствие. - Я помогу вам с платьем. Через плечо горничной я разглядела на парадном крыльце поместья худой долговязый силуэт господина Сфорци, обрамленный светящимся прямоугольником приоткрытой двери. И покачала головой. – Идите, Мелия. Я справлюсь сама. – Вы уверены? - подозрительно прищурилась служанка.