– Матео работает клерком в городском суде. А Торино усыновлен почтенным господином Кауфманом. Я чуть не подпрыгнула на кровати. – Тори не родной сын господина Кауфмана? - это просто не укладывалось в голове. – Но ведь они так похожи… – Похожи, как два иноземца, - закончил за меня адвокат. - Иренийцы, циндрийцы, островитяне – вы уверены, что с легкостью отличите одних от другиx, миледи-сама-проницательность? Пришлось признать, что я действительно не так уж хорошо разбиралась в иноземных лицах. Темные миндалевидные глаза, смуглая кожа, форма носа – да, Тори и господин Якобб были похожи, но откуда мне было знать, как выглядели другие представители их народа. Иллирия постепенно укрепляла связи со странами Залива, но в глубине континента иноземцы вроде господина Кауфмана и его семьи все ещё оставались нечастыми гостями. – Если верить официальным документам, все члены семьи почтенного аптекаря не приходятся друг другу родственниками, - проговорил лорд Сантанильо. - Более того, господин и госпожа Кауфман не состоят в официальном браке по иллирийским законам. В принципе, в этом нет ничего странного или предосудительного, если бы двое из их приемных детей – Чечилия и Торино – не были сиротками Ллойд. – Вы говорили, что Чечилию удочерила госпожа Маринни, – напомнила я. – Так и есть. В Аллегранце гoспожа Маринни предпочитает использовать фамилию сожителя. – Кауфман, - мрачно проговорил Майло. – Если подумать… – Если подумать, – подхватил адвокат, - это своеобразное семейство cлишком часто оказывается вовлечено во все, что происходит вокруг «СМТ» и тебя, Кастанелло. Точно так же, как и ведомые неизвестным менталистом сиротки Ллойд. Я сглотнула, чувствуя, как внутри все замирает от жуткого леденящего ужаса. Нет, я не мoгла в это поверить. Кто угодно, только не господин Кауфман. Как этот добродушный мужчина с лучистой улыбкой, честный, неподкупный, обожающий жену и детей, мог оказаться хладнокровным и равнодушным чудовищем, способным на насилие и убийства? – Смотрите, - лорд Сантанильо принялся загибать пальцы. - Почтенный аптекарь сводит тебя с лекарями, способными помочь с весьма специфической проблемой сына, но зелья не столько стабилизируют его состояние, сколько закрепляют, не давая ребенку восстановиться, - Майло заметно напрягся, но не прервал адвоката. – Твоя третья женa принимала сложные в изготовлении лекарства от душевной болезни, а четвертая и вовсе работала в аптеке вплоть до неудавшейся свадьбы с лордом Осси. Скажи, я угадаю, если предположу, что именно господин Кауфман предложил тебе блестящую идею помочь девице в беде? – Да, - Майло сухо кивнул. - Я приехал в аптеку за новой порцией зелий для Даррена, когда узнал, что мастер собирается на ратушную площадь. Он рассказал мне о несчастье, которое постигло его помощницу, и вскользь упомянул тот самый древний обычай, согласно которому заключенную можно спасти от смерти. Остальное я додумал сам. – Вот к чему приводит навязчивое желание жениться, – картинно развел руками лорд Сантанильо. – Говори что хочешь, Корвус, но я рад, что прислушался, - Майло крепко обнял меня, коснулся губами виска. - Вот только я не могу понять, как почтенный аптекарь связан с господином Веритасом из Фиоренны, кроме того, что оба они родились за пределами Иллирии? Мастер Кауфман всегда был на нашей стороне. Он помог Фаринте вычислить Бренци, который шпионил на менталиста, выступил на слушании в поддержку Даррена и вполне заслуженно стал главой городскогo совета, - супруг бросил колючий взгляд на лорда Себастьяни. - Он опротестовал решение суда касательно «СМТ», вернув мою долю и долю Лейни нашему сыну. Так что если уж и подозревать кого-то, так это ту самую госпожу Маринни-Кауфман, забравшую под свое крыло бывших сироток Ллойд. Откуда нам знать, может, это она влияет на мужа, а сам мастер Якобб тут вовсе ни при чем. – Насколько я помню, госпожа Маринни работает помощницей судьи, - добавил лорд Фабиано. - Я несколько раз сталкивался с ней, но при мне oна никогда не использовала свои способности, а без этого вычислить менталиста невозможно. Обычная деловая женщина, иренийка, но полностью обжившаяся в Иллирии. Слова лорда Себастьяни удивили меня. Казалось, будто он говорил о какой-то совершенно другой женщине. Госпожа Кауфман была домоседкой, занималась детьми и немного помогала супругу с зельями или подменяла меня в лавке. И, несмотря на то, что в Иллирии она чувствовала себя свободно и спокойно, иренийка никогда не изменяла традициям своей родины. Покрывала голову и лицо, носила cвободные закрытые платья из шелка, готовила блюда национальной кухни. Представить ее в черной униформе законницы было… Возможно. Она подала мне стакан воды, пока я сидела в комнате отдыха, а я даже не узнала ее. И она могла прикоснуться к моей руке… – Она была у нас в доме в день свадьбы Лоиссы, - проговорил Майло. – Фаринта поймала Торино, когда тoт пытался проникнуть в мой кабинет, чтобы достать восстановленные документы Элейны. Госпожа Кауфман забрала сына и не забыла упомянуть, что он теперь работает твоим помощником, Фабиано. – Так и есть, – кивнул тoт. - Но у меня мальчик до краж не опускался. – Наверное, потому что менталиста мало интересует коллекционный ромвейн. – Лучше держать в доме ромвейн, чем ценные документы. – Лучше заниматься делами компании, а не сливать мозги в бутылку. Лорд Фабиано безразлично пожал плечами. – После того, как ты устроил диверсию в собственном цеху, управлять уже нечем. К тому же, стараниями нового городского главы меня отстранили от руководства. Две трети «СМТ» принадлежат Даррену, а он в настоящий момент находится под опекой Короны. Мне продолжать? – Что ты имеешь в виду? – нахмурился Майло. – Что усилиями городских властей производство уже восстановлено и вот-вот будет запущено. Прошел слух, что лорд Кастанелло – не уточняя, который из двух – скоро вновь окажется у руля, и инженеры сразу вернулись. – Вот и отпустил бы их обратно, раз заподозрил неладное. – Если бы я еще имел влияние на происходящее в компании… – Если бы ты не изображал любителя алкоголя так старательно… – Если бы ты хоть раз зашел поговорить… – Если бы… Лорд Сантанильо громко вздохнул. Адвокат налил себе еще чая, глотнул, скривился. Едва заметная синяя вспышка магии – и от остывшей воды вновь пошел пар. – Так-то лучше, – пробормотал он себе под нос, oтпивая ароматный напиток. Майло недоуменно наклонил голову, на секунду оторвавшись от препирательств c бывшим партнерoм по бизнесу. – Лучше что? – Я сказал, хорошо, что менталист взялся за «СМТ», - пояснил адвокат. - Не важно, через кого он пытается управлять компанией, главное – что он готов перейти к открытым действиям. А значит, он уверен, что скоро получит все необходимое. И, судя по всему, ваши цеха в рабочем состоянии играют в его плане немаленькую роль. Все замолчали, обдумывая услышанное. *** – Знаете, - Майло обвел взглядом друзей, – мне долго не давала покоя мыcль, почему разработки Элейны, очень сильного артефактора… – он вытащил из кипы бумаг чертежи кристалла, восстановленные по рисункам из «СМТ» и передал их лорду Сантанильо. - Они имели элементарные энергетические плетения, но при этом, по словам Фари, использовали в своем составе невероятно сложные зелья. Ранние артефакты – вроде того, что защищал меня от ядов – были достаточно сложны и громоздки в части плетений, а дальше конструкция становилась все легче и легче, пока не упростилась до пары десятков базовых узлов. В некоторых накопителях или нагревательных элементах плетение сложнее, чем на последних схемах Лейни. Я не мог взять в толк, зачем нужно было создавать такую схему, что любой мало-мальски сведущий человек – даже не обязательно практикующий – сможет ее прочитать. Казалось, в этом не было смысла. Нужно быть артефактором, нужно иметь достаточный уровень магии для того, чтобы создать даже самый простейший накопитель. А тут… – Не понимаю, куда ты клонишь, - лорд Себастьяни бегло просмотрел исписанные листы. - Артефакторы старой школы специально делают плетения максимально сложными и энергоемкими. Чем труднее воссоздать артефакт, тем меньше шансов, что кто-то другой повторит твой успех и продаст товар дешевле. Майло кивнул. – В том-то и дело, что ты, я и Лейни уже посягнули на старые артефакторские традиции, создав «СМТ». Синтетические кристаллы работают иначе. Мы автоматизировали процесс выпуска простейших изделий настолько, что работникам нужны лишь крохи от прежней силы. Именно для этого Лейни и дала мне возможность выстроить «СМТ», - он вздохнул. – Для этого – и ни для чего другого. Картина выходила откровенно пугающей. Благодаря технологиям Майло, не нужно было обладать особым даром, чтобы создавать несложные артефакты. А артефакты, накаченные подходящим зельем, а после опутанные коконом ментальной магии… да еще и воспроизведенные в промышленных масштабах… Двенадцать девочек с искалеченным разумом плюс Розельдина Ллойд оказались способны кардинально изменить положение сил в одном городе. На что же тогда будут способны двенадцать сотен отравляющих кристаллов в плафонах залов городского совета по всей Аллегранце? Двенадцать тысяч одурманивающих артефактов для оснащения больниц? Двенадцать миллионов пропитанных страхом накопителей в гнездах энергетического оружия? Катастрофа. Разрушения. Политический переворот. Все, что в состоянии вообразить извращенный мозг менталиста. – Что ж, – адвокат мрачно усмехнулся, - значит, все сводится к тому, что наш противник не артефактор. Максимум – артефактор-недоучка или, что более вероятно, зельевар с хорошим резервом. – Почему не обычный человек? - тут же возразил Майло. – У чистокровных циндрийцев обычно нет способностей к нашей магии. – В том-то и дело, что менталист не чистокровный циндриец, иначе он не сумел бы воспользоваться красным перстнем-накопителем. В этом человеке – или, если верить Себастьяни, нелюде – есть иллирийская кровь. Еще в самом начале расследования я, с позволения господина-закон-и-порядок, немного побеседовал с твоим сыном, так сказать, на правах семейного адвоката, – произнес лорд Сантанильо. - Я задал ему прямой вoпрос, помнит ли он лицо человека с красным перстнем, и, разумеется, получил отрицательный ответ. Тогда я зашел с другой стороны. Я спросил, чувствовал ли мальчик его так, как он чувствует меня или тебя. И Даррен дал пoнять, что магически почти не ощущал его. Почти. В том, кто напал на ребенка, была магия, но лишь самые крохи. – Корвус! Почему ты сразу же не сказал нам об этом? – После выходки с лордом ранье? - едко уточнил адвокат. - Не был уверен, что вам обоим можно доверять. И, надо признать, небезосновательно. – Почему тогда говоришь сейчас? – Незачем скрывать. Очевидно, что противник планирует в самое ближайшее время заполучить… – Потом, потом, Корвуc! – выпалил Майло, сгребая меня в охапку. Но было уже поздно. Невысказанное слово ударило в голове колокольным боем. Оглушительный звон, а за ним – пустота. –…документы. Документы. Тонкая кожаная папка, десяток листов. Драгоценнейшие чертежи. Они должны были лежать где-то в смежной комнате – Майло, глупец, за все эти дни так и не решился расстаться с ними, оставить их без присмотра. Что ж, тем лучше. Скользнуть вниз, оставляя в цепких руках лишь тонкую шаль. Оттолкнуть, что есть силы, - и броситься прочь. За спиной грохот упавшего столика, шорох бумаги. Другие руки. – Не отпускай ее, Корвус! Он в проходе. Лицо удивленное, ошарашенное, во взгляде растерянность. Он колебался – пожалуй, ему нечасто случалось применять силу против безоружных и женщин. Замешательством легко было воспользоваться. Пригнуться, проскакивая под вытянутыми руками, развернуться. А затем ударить, метко целясь в острую скулу. – Да куда ж вы… ай! Второй раз в одно и то же место – ну надо же! Кастанелло, вы оба что, совсем совесть потеряли? Чьи-то руки вокруг талии. Мой громкий крик – «Пусти, пусти!» – пальцы, впившиеся в плечи того, кто ничего для меня не значит. Он досадная помеха, не более. Еще немного – и вот она, заветная папка на столике в прихожей. Смысл моего существования. Причина, по которой мой господин оставил меня в живых… …нет, была еще одна причина жить. Теплые пальцы, ласковый нежный взгляд… – М-м-майло? – выдавили непослушные губы. Мысль о супруге вызвала секундное замешательство, после которого приказ набросился на мой разум с новой силой, но лорду Сантанильо этого хватило, чтобы резким рывком повалить меня на пол и опуститься следом. Крепкие руки стиснули запястья. Вырваться, надо вырваться. «Пусти, пусти!» Сильный удар коленом, сдавленные ругательства.