«Я подобрал несколько кандидатур. Все в наличии – идентификаторы, номера банковских карт… все, что тебе будет необходимо. Это были женщины без семьи, так что проблем не должно возникнуть. Послезавтра, по времени «Содружества», ты сядешь на мой катер и улетишь на Кайену. Это планета с периферии, она еще не достигла пика цифровизации. И оттуда начнешь новую жизнь». – У тебя есть свой катер? А Верховный стор о нем знает? «Не знает. Я его купил на станции у одного человека пару лет назад, в обмен на кое-какие услуги, нигде не регистрировал и здесь еще и модифицировал». – А как я объясню на Кайене, почему прилетела на корабле без всякой регистрации? «Скажешь, что сбежала от пиратов». – И то правда, – пробормотала я. От вина мне стало тепло, и я с большим воодушевлением отрезала кусочки отбивной и отправляла их в рот. – Покажешь мне катер? «Конечно. Думаю, с управлением ты справишься». – Ты ведь знаешь, что я была пилотом? Он кивнул. – Ты ведь… многое обо мне знаешь? – Голос внезапно сел до шепота. Глупый вопрос, учитывая каюту медиума, украшенную моими цифрографиями. Еще один кивок. – И тебе наверняка известно, что я собиралась замуж за человека, которого убили девиране… «И это тоже известно. К сожалению, я тогда не был еще создан, и потому не смог бы ничего сделать, чтобы тебе не было больно». – Да что ты за человек такой, – буркнула я. – Кажется, ты и умереть готов, лишь бы мне не было больно? Аэдо медленно кивнул. – А ты не думал о том, что мне будет тоже больно, если с тобой что-то случится? – Я отбросила вилку. – Полетели со мной? Мы придумаем, как освободить тебя от этой дряни… в смысле от интерфейса. Клянусь, ты будешь жить не хуже, чем сейчас. И найдешь себе дело по душе. «Мне проще помочь только тебе. Но мне приятно думать о том, что тебе небезразлична моя судьба». И он снова вздохнул. А мне захотелось напиться до состояния бревна, чтоб ни единой внятной мысли в голове, потому что именно сейчас эти внятные мысли оказались чересчур болезненными. – Ты совсем свихнулся, – без обиняков заявила я, – если можешь отдать все только ради того, чтобы мне было хорошо. Тебе своя жизнь недорога? «Даже если меня не станет, меня совершенно ничто не держит в реальности». Я лишь покачала головой. Невозможно, просто невозможно с ним разговаривать. Слишком задевает за живое, так больно, как будто ножом ковыряешь в ране. «И если Верховный стор все же меня убьет, я хотя бы буду знать, что я сделал что-то очень важное за все свое существование промежуточного обработчика данных». Это было так… человечно. И Верховный стор, как ни старался, так и не смог эту человечность выкорчевать. – Хорошо, – сказала я, – пусть все так. Но я вернусь. И тогда вашему стору не поздоровится. В ответ получила цифрографию букетика ромашек. А потом Аэдо сделал нечто, чего я совершенно не ожидала. Его рука нырнула куда-то под мантию, и он жестом профессионального иллюзиониста достал оттуда маленький пластиковый горшочек с ростком толстянки. Горшочек был с половину стакана в высоту, и зеленый стебель с плотными округлыми листьями не превышал длины моего указательного пальца. При этом толстянка шевелилась, крутилась из стороны в сторону, как будто что-то искала. «Это тебе, Марго. Я подумал, что тебе понравится». «О, ты мне даришь букет?» – хихикнула я. Немного пьяно. Вино хоть и было легким, но все-таки в голову ударило. «Пусть так». – Спасибо, – пробормотала я, принимая подарок. И взвизгнула от неожиданности, когда толстянка лихо выпрыгнула из горшка и, разбрасывая по столу крошки грунта, ловко побежала ко мне, перебирая упругими зелеными корешками. Последние, к слову, куда больше походили на корни орхидеи, чем на корешки обычны земных суккулентов. – Аэдо! Это что?!! «Кибербионик, настроенный на твои биологические характеристики. Можешь носить как украшение, но на ночь надо сажать в почву и поливать». Я охнула, когда толстянка так же легко забралась по рукаву моей пижамы – откуда только крючья-лапы выросли? – и устроилась на моем плече, замерев, как совершенно обычный цветок. «Я настрою тебе интерфейс для управления», – пообещал медиум. – Спасибо, – растерянно промямлила я. Воистину, таких цветов мне еще не дарили… «Я буду рад, если он будет напоминать тебе обо мне». – Аэдо… – Неожиданно для себя я всхлипнула. В груди стремительно распухал болезненный узел, грозящий взорваться истерикой. Прощальный подарок… Ох, медиум, да лучше бы ты был просто кибербиоником. И тогда еще оставался бы шанс, чтобы я ничего к тебе не чувствовала. Как-то одновременно мы поднялись из-за стола. Не знаю, как это получилось – необдуманно, спонтанно… Я шагнула вперед и, чувствуя, как сладко теснит в груди, повисла на Аэдо, обхватив его за шею, прижавшись щекой к крепкой груди. Это было невероятно, но так естественно – и так же совершенно естественно его руки легли мне на спину, слегка поглаживая и чуть заметно прижимая. – Ты меня напоил, – пожаловалась я и удивилась капризной интонации в собственном голосе. «Но пить я тебя не заставлял, верно?» – Мне надоело то, что ты говоришь сообщениями, – горько сказала я, вытирая слезы плотной черной тканью мантии, – и мне не хочется слышать синтетический голос. Я хочу, чтобы ты говорил, как и положено человеку. На долю мгновения мне показалось, что он прижал меня к себе чуть крепче, но я не сопротивлялась. Наоборот, мне стало очень хорошо. Наверное, мне давно хотелось и очень не хватало чего-то именно такого. – И я не хочу, чтобы ты умирал, – прошептала я, – со мной уже было такое. Это невероятно больно. Не отпускает годами. Как будто у тебя внутри выдрали кусок мяса, и рана постоянно кровоточит, и ждешь каждый раз, что он придет во сне, и понимаешь, что это мираж. Большая рука гладила меня меж лопаток, лаская каждый выступающий позвонок. Неторопливо, как будто Аэдо о чем-то задумался. Но от этой незамысловатой и, скорее всего, невольной ласки у меня все внутри напряглось, так непривычно-сладко. Очень давно меня никто не трогал вот так… «Марго». – Что? «Пожалуйста. Иди. К себе». И в этом коротеньком сообщении мне вдруг померещилось смущение. Или смятение. Хотя – бред! Как можно читать эмоции в тексте? Но все же я послушалась. Отлипла от Аэдо и, торопливо вытерев нос рукавом пижамы, побрела прочь. Псевдотолстянка замерла на плече брошью, и надо бы забрать и горшок, но… Если я сейчас вернусь туда, к столу, то непонятно, чем закончится наша с медиумом беседа. В самом деле, что-то я расчувствовалась. Не надо мне больше пить. Оглянулась все же – Аэдо так и остался неподвижно стоять, уронив руки вдоль тела. Он молча смотрел мне вслед, одинокая черная фигура на фоне серебристого даториума. * * * Цветочный горшок мне принесла крокобелка и оставила у двери. Я видела ее силуэт сквозь полупрозрачную мембрану и внезапно пожалела о том, что это не Аэдо приходил. «А если бы и приходил, то что?» Я сама не знала что. Я уже ничего не знала и не понимала, в том числе и того, что со мной происходит. Не замечала я за собой такого, чтобы бросаться в объятия мужчины на третий день знакомства, равно как не замечала и того, чтобы так скоро начать думать о мужчине в том ключе, в котором у меня получалось. Нет, однажды было нечто подобное, но то было давно, то был Алекс. Это же – странное создание, неясно, как у него на самом деле работает организм, а мои мысли, как назло, весьма организованно плывут в одном направлении. Том самом, где его ладони скользят по моей обнаженной коже, а сама я сижу у него на коленях – и от этих заманчивых картинок по всему телу бегут мурашки, а в животе порхают бабочки. Я зевнула. Затем поднялась с кровати, забрала цветочный горшок и, аккуратно взяв двумя пальцами толстянку за стебель, посадила ее «ножками» в рыхлый влажный грунт. Кибербионик тут же зарылся корешками, и мне даже послышалось, что он тихонько причмокивает. Завтра… надо бы напомнить, чтобы Аэдо настроил интерфейс с этим псевдорастением, чтобы я могла обмениваться с ним командами и данными.