– Ранее вы назвали его осликом, – заметил седой. – У него кличка Крокодил, – потупившись, скромно ответила я. К слову, очень подходящая кличка для этого экземпляра осла. Мужчины серьезно покивали и пригласили меня следовать дальше – в глубину серых безликих коридоров, в которых двери из светлого дерева нанизаны словно крупные бусины. Окончательное превращение в Мари Клэр Тодорию заняло около часа. Мой идентификатор наконец-то считали при помощи старинного датчика, мои отпечатки пальцев самым тщательным образом отсканировали и отправили на проверку. Мои радужки тоже перевели в цифрограмму. Мои показания зафиксировали. Я даже несколько раз тыкала пальцем в произвольные места на голографической карте двух ближайших галактик и задумчиво объясняла, мол, пираты были где-то здесь. Или здесь. В общем, трудно сказать, я ведь была у них рабыней, никто меня к управлению кораблями не подпускал. В итоге мне выдали пластиковую карточку с записанным идентификатором, чтобы я могла ею пользоваться на Кайене, выдали небольшой планшет с навигационной программой. Поинтересовались, надолго ли я на Кайену, – и, получив отрицательный ответ, позволили отправиться на все четыре стороны. За мной, правда, увязался молодой черноглазый сотрудник, несмело намекая на продолжение знакомства, но я лишь упрямо помотала головой и, сославшись на усталость, ушла. Не хотела я никаких знакомств. Я хотела вернуть то счастье, что однажды уже было моим… Дальше дела шли бодро. Я сверилась с картами, сообразила, что неподалеку от космопорта имеется небольшой городок, а там, в свою очередь, несколько гостиниц. Расстояние казалось смешным, пять километров. Я же была налегке и движима желанием как можно быстрее снова увидеть медиума Аэдо. Вечер был свеж, сумерки – прекрасны, дорога гладкая, словно стекло. В итоге в город я въехала на смешном мохнатом ослике. Хорошо, что к тому времени окончательно стемнело, и мне удалось не привлечь к своей особе излишнее внимание. * * * На счетах Мари Клэр все еще оставались некоторые средства, их хватало как раз для того, чтобы оплатить пару ночей в гостинице и топливо для катера. Сказать, что я устала, – не сказать ничего, я с трудом заставила себя встать под душ, затем переодеться в махровый халат и добраться до кровати. Стояла тихая ночь, где-то за стеной трепетали обрывки голосов, кто-то смотрел визор. Три маленькие луны Кайены расположились в темном небе в виде почти правильного треугольника, выглядело это непривычно и занятно… И сон не шел. Наверное, я слишком устала. Еще и администратора пришлось убеждать в том, что ослика можно оставить взаперти, что он дрессированный, почти разумный и не нагадит. То, что у меня получилось оставить MR-12 запертым в хозблоке, только подтверждало мои догадки о том, что таких животных на Кайене никогда не было. Даже странно, что они так легкомысленно разрешили ввезти на планету неизвестное животное. Впрочем, им могло быть просто все равно. Кайена слишком далеко от центра, здесь еще нет привычной Альянсу упорядоченности – и именно поэтому люди здесь наслаждаются беспорядком. Этакий расслабленный хаос. Потом я вспомнила кое-что важное и обрадовалась, приметив на подоконнике кактус. Я обмотала его полотенцем, аккуратно вытащила из горшка вместе с комом земли и положила рядом, а взамен аккуратно опустила в грунт свою шевелящуюся толстянку. Набрала в стакан воды и полила ее – так, как говорил Аэдо. Кибербионик, тихо причмокивая, принялся поглощать воду и, наверное, те питательные вещества, что были в грунте. – Вот так, – сказала я тихо, – спокойной ночи. И позволила себе – на минутку – помечтать о том, что когда-нибудь я скажу это самому Аэдо. Потом я вернулась в постель, забралась под одеяло, погасила свет и снова уставилась в окно. Я сонно таращилась сквозь тонкие занавески на небо Кайены и понимала, что не усну. Хотелось молить мироздание, чтобы оно сохранило жизнь Аэдо, все равно как… я его восстановлю. Только бы его не убили до того, как я доберусь до Верховного стора! Я зарылась по самый нос в пушистый сиреневый плед и занялась планированием задуманного. Подключилась к микрочипу, который мне дал Аэдо, и принялась перебирать данные, собранные на Мишеля Сонти: с кем переписывался, с кем поддерживал каналы связи. Там же всплыл и Кабальди. Все они были связаны, а я… я собиралась лезть в осиное гнездо, ведь враг моего врага – мой друг. В моем случае моим врагом был Верховный стор, затеявший эту авантюру с продажей обработанных данных. Понятия не имею, кто стоял за Верховным стором, но в том, что цивилизация девиран – самый большой обман этой эпохи, сомнений не возникало. Поскольку Мишель и его приятели приходились врагами девиранам вообще и Верховному стору в частности, я собиралась выторговать помощь у них. Разнести в щепки главный корабль Верховного стора – они ведь этого хотят? И я помогу им незаметно проникнуть туда, взорвать его изнутри, чтобы ни у кого не возникло подозрений… В обмен на одну-единственную жизнь. Думаю, мы договоримся. Так, копаясь в данных, я незаметно задремала. Проснулась с криком, несколько минут не могла отдышаться, глядя в белый пластиковый потолок. За окном рассвело, по стенам медленно ползли золотисто-розовые пятна солнечного света. Тонкие занавески искрились, а в стеклах застряла пара крошечных радуг. Где-то в коридоре, за дверью, ругались горничные. Я так и не вспомнила, что такого мне приснилось – одно зацепилось в памяти: я зову то Алекса, то Аэдо, их обоих. И никто мне больше не отвечает. Я села на кровати. Оказывается, я так и уснула, разбросав по покрывалу считывающее устройство для микрочипов, снятый летный костюм, несвежее белье… Увы, здесь комната белье не меняла, придется заказать новое в ближайшем магазине. А в сны лучше не верить. Это всего лишь непроизвольная мозговая активность, не более. Нужно думать о том, что вряд ли Верховный стор убьет Аэдо, потому что создание такого вычислителя – дело трудозатратное, и не факт, что получается из любого подобранного человеческого тела. Да, именно так и нужно думать и не пытаться, вытирая со лба холодный пот, вспоминать сны. * * * Мишель Сонти как раз отдыхал на Гелее, курортной планете Альянса. Гелея – очень любопытная планета, если смотреть с орбиты, кажется совершенно синей. Так оно и есть: практически вся поверхность Гелеи – океан. Если приглядеться, ближе к экватору планеты синева как будто посыпана крошками неправильной формы, крошек очень много, разных, совсем маленьких и чуть побольше, и они разбавляют синеву, как веснушки на лице разбавляют белизну кожи. На тех «крошках», чьи размеры позволяют, организованы посадочные площадки для небольших катеров вроде моего, ну а до островов, которые слишком малы, чтобы принять космический корабль, можно добраться на современном лайнере, по расписанию обходящем вверенные ему острова. Размер острова имеет значение для туристов. Более крупные застроены отелями всевозможных мастей, уединиться там невозможно. По утрам по идеально вычерченным дорожкам прогуливаются пожилые пары, вечерами на берегах зажигают костры и устраивают костюмированные представления. Шумно, людно и относительно недорого. Острова-малыши – особое, изысканное блюдо для любителей уединения. Здесь – одно бунгало на остров, неслышная и незаметная прислуга из местных прибывает раз в сутки. Зеленые заросли, пальмы и хрустально-прозрачная вода. Разумеется, по баснословной цене. Что касается прочих характеристик планеты, они были не так и важны, а поэтому не освещались в публичных электронных каталогах. Единственное, что я вычитала, так это информацию о том, что цунами на планете чрезвычайно редкое явление, а фауна представлена в основном морскими животными и рыбами. И теперь, сидя в шезлонге лайнера, я ехала на уединенный островок к Мишелю Сонти. Я никому ничего не объясняла, просто заплатила за проезд. На Гелее никому нет дела до того, кто ты и зачем куда-то едешь. Достаточно указать точные координаты острова, и тебя отвезут. В конце концов, зачем задавать лишние вопросы, если плыть на остров собралась любовница какого-нибудь высокопоставленного чиновника? Откинувшись на спинку шезлонга, я попивала ледяной фреш и из-под мягких полей белой панамы поглядывала по сторонам. С высоты верхней палубы в основном было видно синее-синее небо, а по бокам – как будто зеленые курчавые шапки. То были острова, меж которых лавировал лайнер. Плыли довольно медленно, потому что то и дело останавливались, чтобы высадить пассажиров. И тогда к трапу спешили веселые отдыхающие, шумные, порой с гурьбой детишек. Смотреть на них было приятно – наверное, потому что я тоже иногда… очень редко хотела вот так, чтобы была настоящая семья и чтобы шумно и весело. Засмотревшись, я посадила каплю коктейля на белоснежный хлопковый топ, и она была тут же подобрана пухлым зеленым листом кибербионика. К слову, после той ночи, которую он провел в горшке с грунтом, мне казалось, что толстянка немного подросла. Я старалась не думать о том, как там Аэдо. Изо всех сил убеждала себя, что он жив, потому что если постоянно думать и бояться, то какой из меня боец? И я заставляла себя представлять его живым и здоровым. Он просто в плену, с ним ничего ужасного не происходит. И я бы преуспела в этом убеждении, если бы не предательское воспоминание о том, каким образом может наказать Верховный стор. Страх накатывал волнами. Я его прогоняла, как могла, но мысль, что Аэдо сейчас очень плохо, кружила и возвращалась, словно акула к брошенным в воду потрохам. Вся беда в том, что иногда мысли причиняют вполне физическую боль. А боль может сделать слабой в самый неподходящий момент. Сходя на причал островка, где, по моим сведениям, отдыхал Мишель, я тревожно озиралась по сторонам. Мне казалось, что вот-вот появится вооруженная охрана, и тогда у меня уже не будет преимущества перед временным и нежеланным союзником. Однако все было спокойно – лишь пальмы, чуть дальше – буйная изумрудная растительность, из которой выглядывает деревянная стена бунгало, чайки кричат над головой… и я пошла по белому песку, придерживая панаму. К бунгало вела широкая дорожка, мощенная галькой. По краям то тут, то там из зелени выглядывали фонари на солнечных батареях, которые начинают светить, когда стемнеет. Сейчас был полдень, и потому среди листвы я замечала просто стеклянный блеск то птицы, распахнувшей в полете крылья, то тонких крыльев бабочки, а иногда слюдяные лепестки тропического цветка. Потом дорожка уперлась в широкие деревянные ступени, ведущие на террасу. Там была установлена большая ванна на чугунных ножках, рядом стоял низкий столик с вином и тарелкой фруктов. И там же, в ванне, я увидела Мишеля, своего первого мужчину, которого я когда-то любила… И который оказался грязным предателем, стоило нам разойтись. Он меня не видел. Лежал в ванне, прикрыв глаза, откинув голову на бортик. Руки расслабленно покоились на бортике, и я с невольным злорадством отметила, что ручки-то стали жирные и даже дряблые. И щеки у Мишеля обвисли, как у бульдога. И вообще… как-то неожиданно Мишель стал совершенно мерзким на вид. Впрочем, учитывая его дела, такое преображение уже не было удивительным. Я неслышно поднялась по ступеням, еще раз бросила взгляд на его руки – оружия нет. И рядом – тоже нет. Стала так, чтобы заслонить собой свет, и Мишель открыл глаза, недовольно уставился на меня. Я с интересом наблюдала, как недовольство сменяется испугом, и следом – напускное веселье, такое наигранное, фальшивое… – Марго! – воскликнул он наконец и выдавил из себя оскал, который должен был быть улыбкой. – А я и не ожидал… – Меня зовут Мари Клэр, – сказала я, прикасаясь к виску и инициируя запись всего нашего разговора, – и я знаю, что ты не ожидал и давно меня похоронил. Еще тогда, когда предлагал отправиться на «Содружество». Про совесть даже не буду спрашивать, ее у тебя нет. – Зачем ты пришла? – Он зло сощурился и стал окончательно отвратительным. – Убить меня хочешь? – Нет, – грустно улыбнулась я. – Изволь вылезти из ванны, надо поговорить. * * * – Может, ты хотя бы отвернешься? – сварливо заметил он, выбираясь из воды. Я покачала головой: – Можно подумать, я чего-то там не видела. Не видела, конечно. Рыхлых боков не видела, приличного пузца не видела. Страшно представить, что делает с человеком сидячая работа, отсутствие постоянных тренировок и небольшой модификации метаболизма. Но как по мне, куда страшнее то, что индивид меняется внутри. Пока я стояла, опершись бедрами о перила террасы, сложив на груди руки, меня не покидали грустные мысли о том, как быстро человек может превратиться в полное дерьмо. Что такого случилось с Мишелем, что он стал таким? Какого испытания он не перенес? Подозреваю, что ему оказалось не по силам испытание деньгами. Его вообще редко кто достойно проходит: стоит кому-то получить в руки действительно большие деньги, как давний друг становится бесчувственной сволочью и начинает мнить себя по меньшей мере акулой бизнеса. Мишель, покряхтывая, выбрался из ванны, торопливо запахнул полы белоснежного махрового халата, сунул бледные ступни в мягкие тапочки и бросил в мою сторону напряженный взгляд. – Так и будешь там стоять? Если хотела поговорить, пройдем внутрь. – Пройдем, – согласилась я. – Только если что-нибудь выкинешь, через десять секунд по всем новостным лентам разлетится свеженькая информация о тебе, твоих подельниках и ваших замыслах. Знаю, что не все любят девиран – но правительство Альянса их все же любит. – Я тебя понял, – сквозь зубы процедил Мишель, – просто поговорим. В конце концов, это ты ко мне пришла. Что тебе нужно, Марго? Деньги? Небольшую компенсацию за причиненное неудобство? Он двинулся к стеклянным дверям, но слова уже сыпались из него, как горох из дырявого мешка. – Хотя, глядя на тебя, и не скажешь, что ты чем-то недовольна. И как тебе было замужем за этой образиной, а? Неужели и правда понравилось? Я слышал, что на «Содружестве» им земные женщины были неинтересны. А ты умудрилась кого-то заинтересовать… Впрочем, не удивлен. На тебя вечно всякие уроды кидались… В гостиной бунгало было просторно и уютно. Деревянная обшивка стен, под ногами шершавая керамическая плитка – терракотового и глубокого винного цвета, кое-где брошены шкуры, я бы сказала, что волчьи, но откуда здесь волки? Из мебели – низкий стол и большой угловой диван, укрытый лоскутным пледом, и, надо признать, здесь даже пестрые лоскутки смотрелись роскошно. Мишель развязно плюхнулся на диван, закинул скрещенные ноги на стол. Я осталась стоять: задерживаться здесь не хотелось, к тому же так мне был виден проход в следующую комнату. Я знала, что Мишель поехал отдыхать один, но это вовсе не гарантировало того, что никто не присоединился к нему позже. – Сколько, Марго? Ты ведь приехала меня шантажировать, верно? За то, что я приказал Кабальди не дать тебе сбежать? Чтобы тебя передали девиранину? Я ухмыльнулась. Сложила руки на груди, неосознанно пытаясь закрыться от едкого и недоброго взгляда Мишеля. А ведь когда-то… Черт! Я искренне любила его. Или пыталась любить, теперь уже не знаю. Он был таким романтичным, так восторгался цветом моих волос. Сволочь. – Тебя не шантажировать надо, а прибить. И не за то, что ты приказал меня отдать девиранину, а за то, что хотел сделать из меня жертву пришельцев и на этом поднять информационную волну, – медленно проговорила я. – Впрочем, я здесь даже не за этим. Насколько я понимаю, люди, что с тобой связаны, хотят от девиран избавиться, но пока ничего дельного не придумали. А напрямую уничтожить их корабли тоже не получается, из-за тех ловушек, да? Я дождалась, пока он кивнет, и продолжила: – Я помогу тебе разнести в щепки главный корабль девиран, Мишель. Там, где Верховный стор. Он поморщился, провел ладонью по лысине, приглаживая остатки волос на затылке.