И куда только делось знание приемов рукопашного боя? Вместо меня осталось жалкое, невнятно пищащее существо, не могущее даже шевельнуться. И этот черный ужас, что возвышался надо мной… Что ему нужно? Я не сразу ощутила деликатное покалывание виска. Не сразу сообразила… Девиране не могут говорить? Могут же… Но он стоял надо мной не шевелясь и запрашивал разрешения на сеанс связи. А сердце колотилось так, что, казалось, сейчас выпрыгнет из горла. Или я умру, потому что сердце – оно просто не может биться в таком сумасшедшем темпе так долго. – Уходите! – выдохнула я. – Оставьте меня! Я ожидала… сама не знаю чего. Мне казалось, что он меня схватит за руки, возможно, ударит… Но девиранин внезапно развернулся и пошел прочь, неторопливо так, словно о чем-то задумался. Из-под его одеяния виднелись подошвы ботинок, самых обыкновенных, человеческих… А я, опустошенная только что пережитым ужасом, опустилась на пуфик, прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. Спокойно, Марго, спокойно. Все позади. Или, наоборот, все только начинается? * * * Почему девиранин проявил ко мне интерес? И почему я не падаю в обморок при виде этих существ, о которых Альянс, по сути, ничего толком не знает, – или хочу себя убедить в том, что не падаю. Я пойду на этот чертов прием и буду там улыбаться, буду знакомиться с сотрудниками, возможно, даже пригублю шампанского. А если там будут девиране – что ж, я сделаю вид, что они – пустое место. Почему он мной заинтересовался?!! Меня все еще трясло, но уже не так сильно, как поначалу. Я посидела немного в примерочной, а когда поняла, что в состоянии думать и двигаться, кое-как добралась до стоек с обувью, выбрала себе туфли-лодочки на высоком каблуке, в тон платью, в мельчайших синих стразах. Такой же нашелся и клатч, похожий на маленькую пухлую подушечку, – осталось решить, что же в него положить. Я переоделась в свой комбинезон, зарегистрировала покупки. Услужливый робот сложил их в большой пакет из хрустящей белой бумаги, и я двинулась дальше, мысленно прикидывая маршрут до ближайшего магазина косметики. Шагая мимо витрин, я постоянно ловила себя на том, что нервно озираюсь. В какой-то миг мне даже показалось, что сквозь стекло витрины снова на меня смотрит девиранин, я даже споткнулась, подавилась собственным дыханием, но сообразила, что то был просто манекен с наброшенным на плечи длинным плащом. На волю рвался истеричный смех. Ах, Марго, Марго! Что ты о себе вообразила? Да у тебя ладони потеют только при мысли о том, что снова встретишь кого-нибудь из них. С чего ты решила, что сможешь переступить через собственные страхи? Почему вообразила, что, столкнувшись с девиранами лицом к лицу, сможешь наконец отпустить прошлое? Остановившись перед уютным на вид бутиком с косметикой, я тяжело перевела дыхание. Да нет же, правильным было прилететь сюда. Неправильным было и дальше сидеть в кафе, пряча голову в песок, словно страус. И я шагнула внутрь магазинчика, мгновенно утонув в ярком, искристом аромате свежих мандаринов. В магазине я провела не меньше часа – а все потому, что в отличие от предыдущего здесь работали настоящие, живые девушки. И, надо сказать, они откровенно скучали без посетителей. В результате мы перепробовали несколько десятков тонов нанопудры, теней для век и помады. Меня соблазнили эксклюзивной тушью для ресниц, изготовленной в соответствии с новейшими веяниями: пигмент менял оттенок в зависимости от освещения. Девушки наивно пытались выжать из меня, как часто я меняю макияж в течение дня, – я беспомощно мямлила в ответ, потому что стеснялась сказать о том, что и макияж, собственно, за последние несколько лет не наносила. В общем, из магазина я вышла еще с одним довольно увесистым пакетом, унося с собой также шампуни, нежнейшее суфле для тела и парфюмерную воду с легким цветочным ароматом. Между тем время бежало быстро. В торговом модуле я все-таки успела выпить чашечку кофе с тоненьким бутербродом: на ломтик черного хлеба было намазано нечто, по вкусу напоминающее отварную рыбу. Потом, подхватив пакеты, я понеслась в свои апартаменты, там быстро приняла душ и, уже одеваясь, получила отчет о том, что в вычислительный модуль «Содружества» прибыла реплика моего локального банка данных. Пока я пудрилась и красилась, ознакомилась с должностной инструкцией. Ничего там не было сложного – или того, что я бы не смогла освоить. Однако работы с протоколами предстояло много… Я бы даже сказала, что должность секретаря консула скучна, но в моем случае изрядную перчинку добавляла необходимость непосредственного общения с девиранами. И кстати, те медиумы, которые прибыли на «Содружество», все они общались между собой исключительно через интерфейс, а вот в диалогах с людьми иногда включали автоматическую генерацию голоса. Я вздохнула. Что ж, будем работать и с ними… И над собой. Чтобы не ударяться в панику каждый раз, как только кто-то из них на меня взглянет. Напоследок я отправила сообщение папе – что благополучно прибыла на станцию и уже приступила к выполнению своих обязанностей. Последний взгляд в зеркало – и разрывающее душу понимание того, что сейчас я выгляжу точно так же, как тогда в опере… только Алекса больше нет. Каштановые с рыжинкой волосы распущены по плечам. Рубиновая матовая помада. Нанопудра маскирует малейшие изъяны кожи, делая ее бархатистой и одновременно жемчужно-мерцающей. И синее, с дерзким вырезом платье, которое оттеняет цвет моих глаз, делает их бездонными, а сам взгляд – многообещающим. Я вздохнула, подхватила клатч, в который положила идентификационную карту, пудру и помаду, и вышла из апартаментов. Все данные наконец синхронизировались, и я уже точно знала, в какой коридор нужно свернуть и в какой модуль отправляться, чтобы попасть на торжественный прием, который консул Фирлэйм устраивал в честь заключения торговой сделки с девиранами. * * * Уже на подходе к главному залу стало понятно, что мне предстоит снова окунуться в имперскую роскошь – потому как вокруг опять появились белые стены, мрамор, позолота и хрусталь, и что просто мне не будет – по причине большого количества присутствующих. Не то чтобы я боялась толпы – просто не привыкла. Пожалуй, последний раз я присутствовала на подобном мероприятии как раз на выпускном в нашей военной академии. Папа так не хотел, чтобы я там училась. Наверное, мечтал видеть меня рядом, в белом халате, печатках и с пробиркой в руках. Но тогда… я была юной и упертой, мне виделось прекрасное будущее в полетах, погонях, сражениях. Романтика. Это теперь понимаешь, что, возможно, послушайся я родителя, вся жизнь повернулась бы по-иному. Я не испытала бы боли потери, но при этом не испытала бы и самой большой во Вселенной любви. Я задержалась у входа в зал, хотелось осмотреться, прежде чем окунусь с головой в людское море – волнующееся, с маленькими пестрыми водоворотами и суетливыми течениями. Женщин было много, и все они сверкали драгоценностями, как наряженная новогодняя елка. Мужчины щеголяли в изысканных камзолах всех оттенков, некоторые пришли в военных мундирах. И холл циклопических размеров полнился сдержанным блеском орденов, искристой игрой драгоценных камней, шорохом длинных платьев и стуком каблуков. Девиране тоже присутствовали, целых шесть. Я заметила их в углу, они собрались тесным кружком и, видимо, что-то обсуждали. Понятное дело, людей с ними не было – впрочем, один все же просочился и сиял голубым атласным камзолом старинного покроя через весь зал. У этого мужчины были темные волосы, чуть вьющиеся, до плеч, и со спины он даже напоминал принца из романтичной сказки. Впрочем, разве будет настоящий принц находиться среди чудовищ? Я подавила невольную дрожь, прижала к груди клатч, как будто он, словно волшебный щит, мог защитить меня от девиран, суеты и волнующегося моря незнакомых мне людей, и шагнула вперед. И тут же, откуда ни возьмись, на меня налетел парнишка, на вид моложе меня. – Добрый вечер! – Белозубая, но какая-то неприятно фальшивая улыбка. – Вы – Маргарита Росс? Меня зовут Пэт Ирвис, «Первая Медиазона». Я невольно попятилась. Не то чтобы я имела что-то против корреспондентов, интервью и прочего, но никто не удосужился меня предупредить о том, что нечто подобное будет здесь, на приеме. И, пожалуй, единственное, в чем я была совершенно уверена, так это в том, что не следует болтать о том, о чем мало знаешь. Тем временем Пэт, увидев мою растерянность, перешел в наступление: – Что вы чувствуете, находясь на первой станции, где люди и девиране работают совместно? Скажите честно, не вызывает ли у вас трепета вид этих черных одеяний? Видимое отсутствие лица? Я обреченно посмотрела ему в глаза. Судя по тому, как он выискивал удачный ракурс, снимал он меня на имплант, транслируя запись непосредственно в студию. Следовательно, все сказанное мной попадет в тысячи новостных лент, и надо быть очень осторожной, чтоб не сболтнуть лишнего. – Так что вы чувствуете, госпожа Росс? Вы только посмотрите – негуманоидная цивилизация здесь, на «Содружестве»! Похлопав ресницами и нацепив на лицо самую глупую из всех улыбок, я ответила: – Что может чувствовать женщина на столь великолепном приеме? Восторг конечно же. Пэт возбужденно подпрыгивал на месте. – И ни капли страха, госпожа Росс? Вам ведь придется с ними коммуницировать, в то время как нам известно, что ваш жених… – Это в прошлом, – процедила я, – моя задача – служить Альянсу. Где бы то ни было. В глазах Пэта мелькнуло что-то близкое к садистскому удовольствию – как будто я была зверушкой, распятой на исследовательском столе, а он восторженно ковырялся скальпелем там, где больнее. – Неужели… неужели вам не хотелось бы отомстить, госпожа Росс? – Он очень интимно наклонился ко мне, так что я с трудом поборола желание боднуть его лбом в переносицу. Да хруста, чтоб заляпал кровью белоснежный мрамор под ногами. Но вместо этого потупилась и тихо сказала: – Зачем мне мстить, Пэт? Я прилетела сюда работать… – Но… Очевидно, он замыслил какую-то очередную гадость, копание в грязном белье, чего так жаждали зрители «Первой Медиазоны», но не успел – потому что в следующее мгновение Пэта оттеснил от меня блистательный вихрь голубого атласа. – Пошел вон отсюда, пока я не приказал выкинуть тебя за борт, – последовал короткий приказ, и Пэт, как-то разом уменьшившись в росте, порскнул прочь и утонул в пестром вихре дорогих туалетов. Я настороженно посмотрела на мужчину, внутренне сжимаясь и ожидая новой подлости, но он лишь улыбнулся. Мысли ворочались раздражающе медленно, я несколько секунд разглядывала своего спасителя – высокого кареглазого брюнета, прежде чем сообразила: передо мной сам консул, который незаметно перебрался из дальнего угла холла поближе ко мне. – Господин Фирлэйм. – Я кивком обозначила поклон. Получилось немного по-военному, но ведь… они знали, кого приглашают занять место секретаря? – Госпожа Росс. – Кривая улыбка, впрочем, доброжелательная. – Надеюсь, этот щенок не испортил вам вечер? – Нет… наверное, – пробормотала я. – Надеюсь, что не успела сболтнуть ничего такого, что навредит репутации консульства. Я с интересом рассматривала Фирлэйма, несмотря на то что его лицо было знакомо мне по цифрографии. То, что я видела, определенно мне нравилось: взгляд такой… бархатный, из-за темного цвета радужек и густых ресниц. Кожа чистая, без изъянов, легкая щетина на мужественном подбородке. Густые брови вразлет. И вот уж и правда, он был похож на принца из романтичной сказки. Фирлэйм снова улыбнулся, почему-то кивнул, затем аккуратно взял меня за локоть. – Вы позволите? Предлагаю немного поболтать. Вы ведь не против? Он быстро увлек меня в угол зала, который, словно по команде, опустел. Мы подошли к столу с закусками, Фирлэйм сделал приглашающий жест: – Угощайтесь, пожалуйста. И, бога ради, простите меня за этого малолетнего придурка. Меня буквально на коленях умоляли, чтобы я позволил мальчишке вести репортаж с этого приема. Я и думать не мог, что он окажется настолько липучим. – Ничего страшного, – я смутилась оттого, что извинения приносил консул, – просто… – Вы выглядели весьма расстроенной. – Он задал мне вопрос… личного характера. – Значит, завтра же вылетит отсюда. – Фирлэйм выпятил грудь и окончательно превратился в прекрасного принца. Беда в том, что прекрасные принцы мне не слишком нравились. Они мне казались чересчур сладкими – как рожок с сахарной ватой. – Не надо, – покачала головой я, – он милый. Но еще неопытный. Ему еще учиться и учиться. – Как скажете, дорогая госпожа Росс… можно, я вас буду звать Марго? Вот и отлично. – Он поднял со стола высокий бокал с золотистым вином и подал мне, второй взял себе. – Ну что, за знакомство? – Вы – мой начальник. – Но сегодня торжество. Так что – за знакомство с очаровательной госпожой Росс. Мишель очень вас нахваливал, ваши профессиональные качества… – Я раньше не работала секретарем, – тихо призналась я. Наши бокалы стукнулись с едва слышным звоном, и я сделала несколько маленьких глотков. Вино оказалось легким, с кислинкой. Не удивлюсь, если с Земли и стоило баснословно.