Бедному мальчику не повезло вдвойне – Варвара отнюдь не испытывала пылких чувств к ребёнку соперницы, хуже того, украденная тайком любовь кузнеца тоже показалась ей в тягость, ведь он всегда видел в ней другую. И уже гораздо позже Варвара догадалась, что и сама Кощея так и не признала в сыне родную кровь, а видела в нём лишь дитя тьмы и этот страх гнал её прочь. Конечно, потом-то кузнец смекнул, что здесь замешана ведьма. К тому моменту Варвары уже и след простыл – Кощея металась по свету, без сожаления бросая очередное пристанище и новых детей, отмеченных тьмой, а Варвара научилась менять обличье, чтобы урвать себе кусочек собственной жизни и представить, что она всё ещё юная целительница. Жаждавший мести кузнец заключил сделку с другими ведьмами и первородными оборотнями, обретя непонятную ей силу над всякой нечистью, но и тут Варвара сумела выкрутиться. Стоило ей превратить любого новорожденного в чудовище пострашнее, и её преследователи с достойным всего человечества азартом бросались чистить свои ряды. Спустя века потомки оборотней просто-напросто забыли, в чём заключается договор, и перестали помогать искать виновницу, а духоловов оказалось так легко обмануть, ведь они всего лишь люди. Если у Кощеи рождался тот самый предсказанный ребёнок, Варвара напитывала его своей тьмой и подсовывала духолову – вот так просто и почти всегда срабатывало, но если нет, то приходилось устраивать охоту на ведьм, в чём жрецы нового бога охотно помогали, особенно в чопорной Европе – ух, что творилось. Огонь – иногда достаточно было и его. Я задохнулась, поняв, что было и будет. Кощея сумела спасти и спрятать меня ещё маленькой девочкой, а потом ещё и женить на мне духолова Царёва, чтобы он уж точно никогда не решился причинить мне серьёзный вред. Варвара успела вручить тому особое кольцо, благополучно надетое на руку новой невесте, но понимала, что в любой момент рискует потерять почву под ногами, и от отчаяния решилась оборотиться мертвяком и тем самым преодолеть Кощею, заставить насовсем раствориться в раскрученной внутри её тела воронке бед и несчастий. Варвара победила, единолично захватив тело и получив долгожданный доступ к детскому дому, где хранились кое-какие записи о возвращении Мокошь и где Зинаида Ивановна тщетно попыталась вернуть свою хозяйку, но поплатилась за это. Все дети Кощеи с удовольствием приняли Варвару, получая лакомые куски и неслыханное ранее послабление режима, но больше всего удивил Никита – он мгновенно влюбился в Варвару, когда та появилась в своём собственном обличье. Варвару так тронула эта по-своему бескорыстная привязанность, что она доверилась ему больше, чем другим, и именно он помог ей захлопнуть ловушку, в которую я так метко сейчас попала, заботливо приготовив для меня настоящий костёр. Шансов раскусить мальчишку не было ни на грош – он ещё в раннем детстве получил талант скрывать видения из своего прошлого, делая их невидимыми для любой ведуньи. Не знаю, осталось ли теперь что-нибудь от той Кощеи, красивой и чуточку надменной женщины, чья единственная вина была в слишком любящем муже и неготовности примириться с тьмой, но вряд ли даже она смогла бы мне помочь. Варвара отшатнулась и метнула торжествующий взгляд – секретов никаких не осталось. В коридоре хлопнула дверь, потом ещё раз, уже ближе, и я почти узнала фигуру Царёва в темноте за её плечом. Воздух вокруг нас задрожал и в нос ударил резкий и неожиданно уютный запах разгорающихся поленьев, и тут я услышала их крики – дети барабанили в дверь и звали на помощь. Из всего гвалта испуганных голосов лишь один разобрала отчётливо, буквально каждое слово – Алёнка обращалась к отцу и всё повторяла, что ей очень страшно, а он застрял в реальности с пустым детским домом и в панике метался там, пытаясь на звук отыскать свою дочь. Похоже, только я и Варвара могли видеть ещё одну, на этот раз подлинную версию – ту, в которой жадные языки пламени уже дотягивались до почерневшего потолка и пожарные машины раздирали тихий квартал воем сирен. Я легко проскользнула сквозь увешанную диковатыми эскизами стену к вжавшейся в угол Алёнке и наткнулась на её умоляющие глаза, а она быстрым движением обхватила мою шею и разревелась, пытаясь сказать что-то, но не в силах преодолеть спазм. Не помню, что шептала ей, но у меня не было времени – наведённая реальность не выдержит жара и вот-вот лопнет, поглотив всех нас, если я не выкину её и остальных детишек туда, к Царёву. Успела. Треск от перемещения в пыльную комнату без мебели слегка оглушил меня и всю малышню, так что и я не сразу услышала ворвавшегося сюда Царёва. Он велел отпустить Алёнку и я подняла руки, так глупо показывая раскрытые ладони. Алёнка нырнула ему под ноги в безнадёжной попытке остановить начатый жест, но он ловко задвинул её за спину и со всей силой ткнул в меня растопыренной пятернёй. Сначала почувствовала, как что-то лопнуло внутри, а потом непонятный сильный удар и я полетела кубарем. Белый волк, весь измазанный сажей, запрыгнул в окно, разлетевшееся миллионами обжигающих осколков, отпихнул меня прочь и уцепился зубами в кисть духолова. Царёв обхватил другой ладонью сомкнутую пасть, отчего волк разжал клыки и рухнул на бок, жалобно взвизгнув. Его рёбра несколько раз тяжело поднялась и глаза неподвижно застыли, отражая несуществующие в этой реальности сполохи огня. Я протянула руку и коснулась горячей шеи волка, и все вокруг провалилось в раскалённое нутро костра. Здание выло и рушилось, неохотно расставаясь со спрессованной в стенах за годы близости к мертвякам тьмой. Призрак волка дрогнул и превратился в своего отца, Пастыря сменил уже его отец и вереница незнакомых человеческих лиц пронеслась вихрем, остановившись на волхве, к которому много веков назад явились Кощея и Варвара. Он бережно обнял меня и мы полетели ввысь, к такому близкому сейчас небу и облакам. Я стою возле закопчённого и переломанного бетонного забора и гадаю, что делаю здесь, рядом со старым пепелищем. Вроде район Серебряного бора, но нет никаких идей, что меня сюда занесло, а попытка вспомнить сегодняшний день отзывается шумом в висках и я оглядываюсь в поисках любых зацепок. Здание за забором ощерилось зияющими прорехами окон и не подсказывает ровным счётом ничего. Невдалеке оживлённо ругается красивая пара с ребёнком – он небрежно косится на меня и равнодушно отводит глаза, а она задерживает взгляд, давая понять, чтобы я даже и не думала интересоваться её мужчиной, и по-хозяйски берёт его под руку. Девочка с синими глазищами прижимается к маме и вдруг с самым хулиганским выражением показывает мне язык, а потом поднимает голову и хохочет, обнимая родителей. Те с недоумением смотрят на развеселившуюся дочь и уходят дальше по растрескавшемуся тротуару. Почему-то мелькает дурацкая мысль, что этой эффектной женщине могло бы подойти имя Кощея, и я озадаченно пожимаю плечами – ну и глупости сегодня творятся, что за наваждение такое. И отчего-то внутри пустота, но я не могу ухватить ощущение, что же именно потеряла. Слышен рокот мотоцикла и у меня захватывает дух – снявший шлем великан кажется знакомым, но такого парня я бы точно запомнила. Он с интересом рассматривает меня и так душевно и открыто улыбается, словно мы лет сто уже дружим. – Девушка, а почему вы такая расстроенная? Что-то случилось? Хотите, я вас подвезу хоть на Луну?