Кайрус уже думал об этом, но не испытывал подобного желания, как бы ни хотел. Утихомирить боль утраты ненавистью так и не получилось. – Нет. – Ты удивительный человек, Кайрус, и мне очень жаль, что ты не присоединился к нам. А теперь переставай шуршать своими бумагами, я уже достаточно тебе сказала. Если хочешь узнать больше, тебе придётся поработать. – Я не понимаю. Ты не желаешь говорить без давления? Кайрусу никто не ответил. Палач молча дописал последние строки, ведь Его Высочеству регенту необходимо знать всё, сказанное Тимаей, и отложил перо в сторону. Пленница, в отличие от других представителей Культа Первых, показала ему, что их различие лишь в вере. Наказывать за это жестоко, но не палач придумывает правила. Райан – Его Высочество регент изволил, чтобы я отправлял ему письма по десятку в день! Я лорд, правитель Великой Династии – и должен отчитываться, как мальчишка! Райан уже в который раз жаловался на Клейса. В глубине души он осознавал, как выглядит: рослый, широкоплечий, длинноволосый, с всклокоченной от непрерывных почёсываний густой бородой мужчина, чей возраст недавно перевалил за третий десяток, гневно рассказывает, как его обидел добившийся хорошего положения младший брат. И всё же никак не мог остановиться. – Ты уже говорил. И написал мне в письме все претензии к Клейсу, Райан. Ласс, средний сын лорда Мертора Фореста, покинул свой замок, стоящий на границе с Вайткроу, и прибыл поддержать старшего брата и помирить его с регентом. С детства он всё время стоял между ними и выступал в роли вечного слушателя. Ласс сохранял нейтралитет, выговаривал обоим Форестам, напоминал им, что они одна семья, и умудрялся не принимать ничью сторону. Первые годы Райана очень злило, что второй по старшинству брат не хочет полностью поддерживать его, хоть и должен понимать, кто старше и опытнее, но с возрастом он понял, что Ласс поступал мудро. Те дни, когда они учились и жили вместе, а ловкий и верткий Клейс донимал наследника Династии, их бесконечная ругань и драки остались в далёком прошлом. Теперь обоим спорщикам хватало такта и уважения друг к другу, чтобы вести себя достойно, но если конфликты случались, то Ласс, как и прежде, спешил на помощь. – И ты считаешь, что он поступил разумно? Отчитать меня, его старшего брата, на глазах у… у всех! – Всего час назад ты говорил, что вы были вдвоём, и радовался, что свидетелей твоего позора не наблюдалось. Лорд-правитель машинально почесал поставившую на него передние лапы собаку. Остальная свора – а псов в помещении насчитывался почти десяток – решила последовать примеру и завертелась вокруг, желая отобрать хозяйскую руку в своё единоличное пользование. Форесту-старшему пришлось рыкнуть на разбушевавшихся четвероногих, или ему бы грозила опасность быть опрокинутым вместе со стулом. Вокруг Форестов всегда вертелось зверьё – от привычных всем лордам воребов, псов и коней до весьма безобидных белок или опасных медведей. Ходило много слухов, в том числе и неприятных, о странной любви их рода к животным. Некоторые особо злые языки твердили, будто лорд Райан вместо жены предпочитает медведицу, другие утверждали, будто своими глазами видели, что правитель обращается в чудовищного волка и бегает по своим лесам, охраняя их от чужеземцев, а третьи считали, что Форесты дрессируют хищников, чтобы после натравить их на других лордов. С тех пор как к Лассу прибилось большое стадо чёрных быков – они в полтора раза крупнее любого домашнего быка, что использовались крестьянами для пахоты, с мощными рогами, покрытые густой шерстью, предпочитающие жить на равнинах и не терпящие любого посягательства на их земли, агрессивные и продолжающие биться, даже если их серьёзно ранили, – люди принялись болтать небылицы с утроенной силой. И Райан понимал почему. Чёрные быки, с тех пор как им повстречался средний брат, бегали за Лассом, как маленькие козлята, играли с ним на свой лад, а одного из них средний брат стал использовать в качестве верхового животного. Длинношёрстное копытное сын Мертора назвал Листиком – Райан высказал своё предположение, что сие имя несколько не подходит его носителю, но прибывший верхом на своём новом скакуне Ласс категорично заявил, что ему лучше знать. Правда в слухах, что распространяли люди, была – Форесты и впрямь прекрасно ладили с животным миром и растениями. Их леса славились живностью, их рыбаки никогда не жаловались на недостаток рыбы, моллюсков или крабов, а все их земли отличались плодородием. Каждый из их семейства, кроме, пожалуй, Клейса, обзаводился многочисленным зверьём. И никто из них не делал это намеренно, животные сами выбирали себе вожаков-Форестов. – Да, говорил. Хорошо, может, он меня и не опозорил, но нас ведь могли услышать! – Допустим. – И после смеяться надо мной! – Больше чем после того, как к тебе прибилась Косматка? Пять лет назад, во время возвращения с Праздника Лета, к остановившемуся в лесу отряду Форестов вышла одинокая молодая медведица и решила остаться с лордом в качестве верного спутника. Его леди-жена долго привыкала, что кроме собак их начала сопровождать Косматка – так правитель плодородных земель назвал медведицу. – Нет, но тем не менее. Он не имел права! – Райан, он регент. Он имел право и не на такое. – Ты на его стороне? Это несправедливо! Он младше меня на шесть лет, я мудрее и опытнее, а он, мальчишка, говорит мне, что делать. – Я не на его стороне, вы оба поступили неправильно. Зря ты выдал дочь за Ротра Холдбиста. – Холдбисты – наши давние друзья, Ласс, если ты вдруг позабыл. – Я не забыл. Но и Вайткроу наши друзья и, что важнее, наши соседи. В королевстве и без того напряжённая обстановка, грядёт война между Глейгримами и Флеймами, а затевать ссору, и тем более войну, с богатыми южанами нам сейчас ни к чему. – Ты говоришь прямо как Клейс! И после этого будешь утверждать, что ты не на его стороне? – Райан, уже в детстве мне надоело, что вы перетягиваете меня каждый на свою сторону. В данном случае я согласен с Клейсом – ты поступил необдуманно и оскорбил лорда Вихта Вайткроу. Следовательно… – Я так и думал, что ты поддержишь Клейса. – Дай мне договорить, Райан. – Ласс, на полторы ладони ниже старшего брата и не столь широкий в плечах, с короткой бородкой и вечно взъерошенными волосами, поднялся. Он часто становился свидетелем споров между родителями, затем между братьями, порой и между сестрой Аалией, матерью нынешнего наследника трона, и её подругами, и потому терпеть не мог, когда его перебивают. Райан это знал, однако слова сами вырвались из его рта. – …Следовательно, ты должен попросить прощения у лорда Вайткроу и найти способ примириться с ним. Клейс посоветовал верное решение конфликта. Отправь ему письма с извинениями, лучше больше, чем меньше, а затем заключите договор, позовите королевского писаря – Клейс отправит его, я уверен, – трёх Гроссмейстеров и четырёх рыцарей Серого Ордена, чтобы скрепить его. Предложи лорду Вихту обвенчать своего мальчика-первенца с будущими дочерями Вайткроу, когда и если таковые появятся. Я, как ты понимаешь, – Ласс заулыбался, – в этом деле помочь тебе не могу. Средний брат женился в семнадцать лет на незаконнорождённой дочери лорда Малой Ветви Грейтвиг, миловидной, но болезненной девушке. Отец и Райан не одобряли выбор, Клейс, идущий против всех, поддержал брата, однако мнение четырнадцатилетнего юнца, что почти не бывал дома, не имело значения. Ласс же оставался непреклонен, а после того, как семья не оставила его в покое, сбежал с возлюбленной в Новые Земли в лагерь Форестов и их строящийся замок к дядьям. Но счастье оказалось недолгим – менее чем через год дочь лорда Грейтвига подхватила неизвестную болезнь, а быть может, просто простыла. Полтора цикла жену лорда Фореста, носившую их дитя, мучила лихорадка. Она, как после рассказал брат Райана, бредила до самой смерти. Спустя ещё сезон Ласс вернулся к семье, не в силах оставаться в лагере, где всё напоминало о потере. С тех пор он больше не женился, а первые два года избегал женского общества. Чуть погодя он немного успокоился, смирился, у него завязывались скоротечные романы, в землях Форестов у него родилось уже пятеро бастардов и один на территории Династии Вайткроу. Ласс не отрицал своё отцовство, помогал детям, насколько мог, а двоих, когда их матери оставили этот мир, взял к себе в замок. – Тебе давно пора найти себе жену. – Сейчас речь не обо мне, Райан. – Ласс нахмурился и почесал голову. Он всегда так делал, если ему что-то не нравилось. – И чтобы ты вновь не обвинял меня в желании поддерживать исключительно Клейса, я продолжу. Да, в этом он прав. Но я считаю, что ему совсем необязательно было писать письма вместо тебя и тем более требовать отчитываться о каждом чихе. Он перегнул палку, я понимаю, и ты этим недоволен. Это нормально – сердиться, когда тебя чрезмерно контролируют за ошибку, но и тебе следует думать, что ты пишешь и кому. Клейс, хоть он в первую очередь и наш брат, – регент. Он пробыл в королевских землях, у Старскаев, много лет, он уважал короля и заботится о его сыне, он занимает высокое положение, а что ты прислал ему? – Это была невинная шутка! – Не веди себя как ребёнок. Твой отчёт о количестве вёдер, что выгребли из конюшен и свинарника, и уж тем более описание каждой своей трапезы, которое ты отправляешь уже третий день, может его обидеть. Я уже не говорю о том, что ты зазря гоняешь воребов, а они ещё могут понадобиться. – Это же шутка! – Ты заставил писаря обойти твоих слуг и выяснить, сколько раз они посещали уборную и сколько раз чихнули, и эту гору письмён ты возжелал отправить Клейсу с гонцом. А что подумает о тебе твой народ? Хорошо, что я успел вовремя и отговорил тебя. Ты хочешь поссориться ещё и с регентом? Или прослыть болваном в собственном доме? – Брось, Ласс, люди понимают, что я шучу, а Клейс – наш младший брат… – Люди могут быть жестоки, мстительны и злословны. А у нашего младшего брата, регента Его Величества, сейчас много проблем и без тебя. Не обостряй конфликт. Мы ведь семья, Райан, ты должен помогать ему, а не портить настроение. Он добился очень многого, и теперь, чтобы не потерять всё и помочь ему прославить наш род, мы должны помогать, а не мешать. Подумай об этом. И обсуди со своей леди-женой договор. Райан и правда задумался – он любил младшего брата, хоть они и часто ругались, но лишь потому, что, в отличие от привыкшего быть рассудительным и спокойным Ласса, имел более взрывной характер. Договор, если лорд Вайткроу примет извинения, мог стать прекрасным выходом из конфликтной ситуации. Обсуждения с Кейдс Форест, леди-женой Райана, не задалось. Та переживала за своё семейство – Эрин, потерянная сестра, вернулась, да ещё и привела своего сына-бастарда. Жена брата Брейва – он наконец-то, спустя обещанные десять лет траура, вновь женился – потеряла ребёнка, а дядя Мортон слал ей письма, где не боялся называть Его Высочество и Его Величество не самыми лестными словами, озлобленный тем, что его отправили в родовой замок, а заодно и делился планами найти себе жену. Разумеется, старику не очень везло с поиском подходящей ему партии – а надо сказать, Мортон требовал слишком многого и отвергал предложенных ему невест одну за другой. – Я переживаю за семью, Райан, – сказала лорду Кейдс, когда он в очередной раз поинтересовался, почему леди грустна. – Что приключилось на этот раз? – Оставьте нас. – Хоть леди Форест и не повышала голоса, её тон превратил просьбу в приказ. Придворные леди раскланялись и удалились. Только когда дверь в её покои закрылась, Кейдс вернулась к теме разговора. – Мой дядя, скорее всего, уже не способен сделать сына, моему брату не повезло с женой, а моя сестра Эрин наконец вернулась домой. У неё есть сын; он не бастард, но никто не захочет идти за ребёнком от простолюдина, что родился в чужих землях и чья мать половину жизни провела на чужбине. Возможно, за незаконнорождённым сыном Брейва, если бы таковой был, люди бы пошли. Да, нашлись бы и многие, кто встал бы на его защиту. Но за сына сбежавшей ещё совсем юной леди – не думаю. В жёны её уже никто не пожелает брать, разве что старик, ещё более немощный как мужчина, чем дядя Мортон, но от этого не станет лучше. Райан, я боюсь, что мой род исчезнет… – Я не знаю, чем помочь тебе, моя милая. Может, тебе следует пригласить брата? В твоём положении нельзя слишком переживать, ты увидишься с ним и поймёшь, что всё не так плохо, как тебе кажется. – Он не оставит сейчас Эрин и тем более свою жену, ведь она переживает горе. – Верно. Лорд Бладсворд редко покидает своих людей, разве что когда его зовёт король. – Может быть, мне отправиться к Брейву? – Не сейчас уж точно. Я не отпущу тебя в столь долгое путешествие, и, если потребуется, я запру тебя в твоих покоях. Кейдс, ты умная женщина – не губи нашего сына. Мы найдём другой способ. – Какой? Я хочу понять, что у них происходит. Я хочу знать, что творится с моей семьёй на самом деле, а не то, что присылают мне в письмах. Там должен быть человек, которому я доверяю, тот, кто расскажет всю правду, тот, кто будет видеть всё, что творится в Кнайфхелле. У тебя есть на примете такие? – Да. – Райан взял жену за руку. Новая беременность Кейдс после долгих лет лечения вновь разожгла потухшие чувства. Райан уважал супругу, пока Фейг была совсем малышкой, он любил леди Форест, но с каждым новым годом, когда у них не получалось зачать другого ребёнка, они отдалялись. – Да! Мы отправим Ховвила. – Ховвила? Он же ещё совсем ребёнок! – Ему уже четырнадцать, он вполне взрослый юноша. Его отец воспитывал его достойным человеком, и сам Ховвил не обделён умом. Он справится. Я ведь не стану просить его намеренно шпионить или причинять вред кому-либо, лишь писать нам о том, что он слышал о происходящем. – Но как ты объяснишь своему дяде Арло, почему его сын вдруг отправился на земли Бладсвордов? – А вот это совсем не сложно, Кейдс. Ховвил все уши своему отцу прожужжал, что достаточно обучился у его людей и теперь мечтает учиться у Бладсвордов. Из года в год они выставляют лучших рыцарей, на счету вашей Династии побед в турнирах больше, чем у остальных Династий вместе взятых. Говорят, что вы рождаетесь с оружием в руках, но это ложь. У Фейг не было даже малюсенького ножичка. Леди Форест засмеялась, Райан остался доволен собой – этого он и добивался. – Она всё же твоя дочь.