– Мой бывший муж работает в Вашингтоне. В госдепартаменте. «Ах, вот в чем дело, бывший муж», – подумал Дуглас. – Он помогал людям Конолли устроиться в городе. – И каковы шансы у Конолли? – Он… – Барбара хотела выдать какую-нибудь остроту, но, встретив серьезный взгляд Дугласа, сказала как есть: – Его шансы невелики. Конгресс не доверяет военным правителям. Успели насмотреться на них в Южной Америке. Если бы в Вашингтоне был Черчилль или хотя бы лорд Галифакс… Она умолкла, ожидая реакции. Дуглас просто кивнул. Тогда Барбара продолжила: – Полковник Мэйхью считает, что попытка вызволить короля из немецкого плена стоит любого риска. – Да, он мне говорил. Но не ты ли предупреждала меня, что слишком опасно связываться с ним и его шайкой? – Я и сейчас готова это повторить. – Она нежно сжала его руку. – Когда полковник говорит о риске, рисковать он будет не собой. А такими людьми, как ты. – Тебе не нравится Мэйхью, – заключил Дуглас. – Он слишком похож на моего бывшего мужа, – ответила Барбара, и оба эти утверждения были для Дугласа бальзамом на душу. Полковник Мэйхью появился в четверть десятого. Зашел в маленькую тесную гостиную, стряхивая дождевую воду с шерстяного пальто. – Добрый вечер, Арчер. Из-за проклятого комендантского часа «Будлз и Уайтс» закрывается рано, и человеку вроде меня совершенно некуда деть себя вечерами. Дуглас и Барбара вежливо улыбнулись. Полковник был не из тех, кто проводит вечера в джентльменских клубах. – А что с вашей шеей? – спросил Мэйхью. – Меня пытались зарезать. – Боже милостивый! И ведь едва не зарезали, как я погляжу. Кто? – Предполагаю, один из ваших молодцев. – Нет у меня никаких молодцев, – холодно произнес Мэйхью и вынул из кармана пальто бутылку вина. – Штопор найдется? Штопор был у Барбары наготове. – Ах, эти практичные американцы… – Мэйхью с ловкостью заправского официанта снял фольгу, протер пробку и извлек ее, не встряхнув бутылку. – Нет у меня никаких молодцев. – Он посмотрел сквозь вино на свет, проверяя, не поднялся ли осадок. – И убийц я ни к кому не подсылаю. – Вот это было у него в кармане. – Дуглас протянул ему листовку. – Целая пачка. Мэйхью брезгливо взял листовку двумя пальцами за самый краешек. – Это что за пятна? – спросил он, спеша вернуть ее Дугласу. – Это? Кровь. Парень категорически мертв. Мэйхью уже разливал кларет, держа бутылку так же бережно, как только что держал окровавленный клочок бумаги. – Люди хотят сделать хоть что-то, – сказала Барбара. – Пусть это будут хотя бы листовки с антинацистскими лозунгами. Люди хотят продемонстрировать, как они ненавидят оккупантов. – Я и говорю – американцы! – вздохнул Мэйхью. – Такие пылкие, нетерпеливые, импульсивные… Он протянул бокал Барбаре, потом Дугласу. – Ваше здоровье, – произнес Дуглас, и они выпили. – Моя работа – раскрывать преступления. Граждане нашей страны имеют право на защиту своей жизни и имущества. Что я должен сказать родным убитых, жертвам ограблений? Что отказался выполнять свою работу, потому что не хочу иметь ничего общего с немцами? Дуглас потрогал шею – порез на ней ныл пульсирующей болью. – Ну-ну, придержите коней, дружище, – примирительно сказал Мэйхью. – Никто не думает критиковать полицию, как никто в здравом уме не станет пенять пожарным за то, что они тушат дома при немецком режиме. – Еще бы кто-нибудь объяснил это молодому парню, который набросился на меня с ножом. – Вы особый случай. – Мэйхью поставил бокал, протянул руки к огню и энергично потер ладони друг о друга. – Вокруг вас столько шумихи! Скотленд-ярдский снайпер, о котором пишут в газетах. Конечно, вы этого не поощряете, но… – Он коротко улыбнулся, как кинозвезды улыбаются в объектив фотографа. – Атакам всегда подвергаются те, кто на виду. Ни хор, ни танцовщики, ни музыканты, занятые в представлениях для вермахта в «Палладиуме», не получают писем с угрозами, а вот Морис Шевалье получает, как и другие выдающиеся артисты. Барбара протянула пустой бокал, Мэйхью подлил ей еще. – Это все теоретические умопостроения, полковник, – сказала она. – Перед нами же вполне конкретная проблема. Надо сделать так, чтобы никто из Сопротивления больше не пытался убить Дугласа. – А чего вы от меня хотите, сударыня? Чтобы я пустил в народ слух, будто Дуглас Арчер теперь работает на Сопротивление? – Господи, полковник! – воскликнула Барбара. – Значит, пускай он будет живой мишенью для всякого полоумного с ножом?! – Я сделаю все, что инспектор и вы пожелаете. Хотя если вы на секунду задумаетесь, то сами придете к выводу, что слыть участником Сопротивления куда опасней, чем… – Заканчивать фразу он не стал. – Полковник прав, Барбара. Мне нужно просто быть осторожным. – Случившееся вообще можно считать большим везением, – заметил Мэйхью. – Судя по всему, никому из свидетелей и в голову не придет сомневаться в том, что нападение не инсценировано. – Он отпил вина. – А значит, немцы будут считать вас одним из самых надежных своих слуг. – Ну да, а если следующее покушение на мою жизнь будет успешным, немцы мне и вовсе памятник поставят. Вашими бы устами… Мэйхью улыбнулся – так заразительно, что Дуглас помимо своей воли улыбнулся в ответ. – Так-то лучше, – одобрил Мэйхью. – Когда мы освободим короля и он подтвердит статус адмирала Конолли, все сразу встанет на места. – А где укроется король? – спросила Барбара. – Ха, многие будут разочарованы. Канадцы наверняка ждут, что в Оттаве. Однако с точки зрения политики от него будет больше пользы в Вашингтоне. С другой стороны, Его Величество может изъявить желание воссоединиться с братом на Багамах или вообще отправиться на Бермуды. – За это я выпью. – Барбара подняла бокал. – За это и за ваш эксклюзивный материал, – поддержал ее Мэйхью, который никогда не упускал из виду выгоды всех сторон, участвующих в дискуссии. – Ну я особых надежд не питаю, – заметила Барбара. – Вы считаете, что это вообще осуществимо? – В настоящий момент мы ведем переговоры с человеком по имени Георг фон Руфф, генерал-майором штаба адмирала Канариса, который возглавляет абвер – немецкую военную разведку и контрразведку. Генерал – член группы убежденных антинацистов. Он намекнул, что они готовят покушение на Гитлера. – И вы ему верите? – спросил Дуглас. – Да, я ему верю. Эти люди – выходцы из лучших немецких семей, профессиональные солдаты старой школы. Им надоело терпеть нацистскую партию и эсэсовский сброд. – У СС и немецкой оккупационной армии действительно много разногласий, – подтвердил Дуглас. – И мы должны это использовать. Благодарю бога за то, что договариваться все-таки приходится с прусскими генералами, а не с эсэсовскими головорезами. – А они что-нибудь сделают, эти прусские генералы? – спросила Барбара. – Или так, ведут пустопорожние разговоры? – Они заинтересованы в нашем успехе. Армия не в восторге от новой идеи, что Великобританией будет управлять рейхскомиссар, а не верховный главнокомандующий. Они хотят сохранить контроль над нашей страной, а для нас, на мой взгляд, вермахт явно лучше СС. Все, что подрывает престиж Келлермана и СС, автоматически идет на пользу армии. – Освобождение короля из плена выставит эсэсовцев дураками, – сказал Дуглас. – Келлерман наверняка потеряет должность. – И, как вы говорите, это выгодно вашему Хуту, да? – уточил Мэйхью. – Выгодно. Но захочет ли он нам помочь и чем именно – вот вопрос. – Если поставить Хута в известность, он может вас всех сдать, – сказала Барбара. – А вот эту проблему как раз и вызвался решить инспектор Арчер. Он подаст наш замысел Хуту в качестве слуха и оценит реакцию. – Да, это я могу. – Только осторожно, Дуг. – Барбара со страхом посмотрела ему в глаза. Дуглас ободряюще сжал ее руку. – Что ж, действуйте. – Мэйхью поднялся на ноги. – Только не надо сразу идти ва-банк. Туманного намека пока вполне достаточно. – Он посмотрелся в настенное зеркало в узорной раме, нахмурил брови, поправил концы галстука-бабочки, поплотнее затягивая узел. – У Симпсонов на Пиккадилли есть небольшой запас мужских трико. Шерсть довоенного качества. Купил себе вчера несколько. Зима обещает быть чертовски холодной. – На том месте, где я сижу, мало шансов отморозить зад, – пошутил Дуглас. – Скорее наоборот, не подпалить бы. Мэйхью улыбнулся. – Ну доброй ночи. Свяжитесь со мной, когда что-нибудь выясните. Полагаю, не нужно объяснять вам, чем мы рискуем в случае неверно понятого ответа. – Нет, не нужно.