Дерьмо. От этих мыслей неловко ерзаю, член шевелится в моих спортивных штанах, и клянусь, что обычно я не такой извращенец. Хм. Я извращенец, или просто борюсь с влечением, которого, как я думал, у меня не было? Черт. Я запал на свою соседку по комнате? Она не пробыла здесь даже проклятой недели! Этого не может быть на самом деле. Мои щеки покрываются румянцем, чего не было с тех пор, как один из учителей в школе-интернате застукал меня за мастурбацией в моей комнате в общежитии, когда я должен был быть снаружи на обычной пожарной тренировке. Это было ужасно неудобно для нас обоих. Почти так же неудобно, как я чувствую себя сейчас, подергивание в штанах неудобно и — если оно станет еще больше — будет очень неловко. Я не могу встать и уйти. Но мне нужно сидеть здесь и перестать думать о сиськах и голой коже. Джорджия хихикает над чем-то по телевизору, и я ерзаю на месте. — Тебе не показалось это забавным? — Ее голос прорывается сквозь напряжение, о котором она и не подозревает. — Хм? — Ты вообще смотришь? — обвиняет она, ставя фильм на паузу. — Конечно. — Что только что произошло? — Не знал, что будет викторина. — Ты прав. — Она опускает пульт, снимая фильм с паузы. — Прости. Я не имела в виду… Не бери в голову. Извини. Она повторяет это дважды, и я чувствую себя жалким. — Не извиняйся. Я просто поглощен мыслями. — Хочешь поговорить об этом? — Нет, все в порядке. Просто был один из таких дней. Девушка кладет пульт и наклоняется вперед, как будто собирается встать с дивана. — Хочешь, я принесу тебе что-нибудь с кухни? Я думала о том, чтобы перекусить. — Эм. Конечно. Она выжидающе смотрит на меня. — Что бы ты ни ела, это будет вкусно. К счастью, она уходит, шаркая по кухне, пока идет фильм — понятия не имею, что происходит на экране, да мне и все равно. Я только знаю, что то, что происходит у меня в штанах, ненормально. Еще два часа я сижу вот так. Облегчение приходит, только когда забираюсь в постель, как только фильм заканчивается, и натягиваю на себя одеяло. Пыхтя, поворачиваюсь то в одну, то в другую сторону, не в силах найти удобное положение. С каких это пор эта подушка стала такой комковатой? Беспокойный и внезапно безумно возбужденный, говорю «К черту это», прежде чем спустить резинку своих спортивных штанов вниз по бедрам, отбрасывая их в изножье кровати вместе с боксерскими трусами. Скольжу рукой вниз по животу на короткое расстояние до моего напряженного члена, голос в моей голове рационализирует то, что я собираюсь сделать. «Это не о ней, это не о ней, это не о ней». Вот только я вижу Джорджию, когда закрываю глаза. Волосы распущены, застенчивая улыбка на ее губах в ту ночь, когда она подошла ко мне в доме регби. За моими закрытыми веками на ней только спортивный лифчик, сиськи приподняты, кожа загорелая от занятий спортом на улице. Розовые губы. «Нет, нет, нет — ее губы не розовые!» Они… они… Потрескавшийся. Бледные. В них нет ничего пухлого или сексуального. «Ты чертов лжец». В данный момент я абсолютно ничего не могу сказать себе, чтобы отвлечься от мыслей о моей соседке по дому, которая, без сомнения, крепко спит или свернулась калачиком в кровати дальше по коридору, не обращая внимания на мои развратные мысли о ней. «Этот стояк сам собой не спадет». Я чувствую себя таким мерзавцем. Таким мошенником. Чувствую, что подвожу ее, думая о ней таким образом, наименее дружественно, как мужчина может думать о женщине. Вне зоны друзей, вне зоны соседей по дому и прямиком в мою постель. Я бы никогда не переступил черту. Никогда. Но ведь я могу снова закрыть глаза и погрузиться в грезы наяву… в которых Джорджия входит в дверь моей спальни, медленно движется к кровати, стягивает через голову эту мешковатую красную футболку и бросает ее на пол. В этом нет ничего плохого, не так ли? — Мне показалось или я слышала, как ты звал меня, — говорит Джорджи, приоткрывая губы, когда подходит ближе, покачивая бедрами — даже одетая в эти нелепые серые спортивные штаны, ее тело великолепно. Каждый нежный изгиб. Каждая женственная, подтянутая линия. — Я тебе для чего-то понадобилась? — спрашивает она, оглядываясь на меня через плечо, лицом к двери, пока наклоняется, выпячивая задницу, сгибаясь в талии, чтобы спустить эти уродливые серые спортивные штаны с бедер. Я смотрю, приоткрыв губы, член пульсирует между ног. Неторопливо поглаживаю себя рукой, когда она нарочито выставляет себя напоказ передо мной, стоя в стрингах и том прозрачном лифчике, который я нашел в прачечной, темные соски флиртуют со мной, делая меня тверже. Покачивает задницей. Я жажду отшлепать ее. Она выглядит гладковыбритой во всех нужных местах, но я не узнаю, пока девушка не подойдет ближе, и не смогу погладить ее, ладонь так и чешется, желая пробежаться по всей ее плоти. Черт возьми, она красивая. Такая подтянутая и уверенная в себе. — Что ты делаешь под этим одеялом? — дразнит она мягким голосом, когда подходит, лифчик и трусики волшебным образом оказываются на полу. Ее грудь невелика, но она покачивается, и мой взгляд опускается к месту между ее бедер. — Непослушный мальчик… У тебя были грязные мысли обо мне? Джорджия забирается на матрас, задрав задницу в воздух, скользя рукой по моему животу… вниз по моему тазу… пока не сжимает мой член, медленно водя рукой вверх и вниз. Мучительно медленно. Вверх и вниз. Вниз, потом вверх. Я откидываю голову назад, пока она ласкает мою плоть, мои глаза все еще закрыты, рот приоткрыт от удовольствия. — О, черт возьми, Джорджия.