— Да, через дефис, — шипит она. — Ради бога, он британец. У них у всех так, если они богаты. — Хорошо, но… почему ты злишься на меня? — Она выглядит более безумной, чем лиса в курятнике, что только еще больше сбивает меня с толку. — Ты сказала мне пойти и найти парня, который… который… — Я даже не могу произнести слово «уродливый». — Уродливый. — Я знаю, что мы тебе говорили, но ты не должна была выбирать его! — Она снова шипит, раздражаясь. — Ронни, я не знаю, кто все эти люди. — Я использую свой самый успокаивающий голос. — Откуда, черт возьми, я должна была знать, что не стоит выбирать его — ты не дала мне посмотреть фотографии каких-либо парней, которые под запретом. Я еще не начала свои занятия! Я бы не отличила Эшли Драйден-Джонса от дыры в стене класса химии. — Это не эпизод «Холостяка», Джорджия — ты не получаешь стену с фотографиями для изучения! Тьфу! — Она вскидывает руки и уходит в противоположном направлении от того, откуда мы пришли, ее стайка последователей делает то, что они делают — следует за ней. — Это какой-то кошмар! Это кажется немного драматичным, но весь этот вечер был таким с самого начала. И для протокола, в любом случае это была глупая идея — они практически взрослые женщины. Так что должны были знать, что подобный розыгрыш в конечном итоге приведет к неприятным последствиям. Хорошая новость в том, что я не знаю этого парня и, вероятно, никогда больше его не увижу. Поэтому могу лежать в постели сегодня вечером, ненавидя себя за то, что поставила его в такое ужасное положение, но, по крайней мере, мне не придется смотреть ему в глаза, пока это делаю. Фу, он выглядел шокированным и вроде как обиженным. Я тащусь за своими товарищами по команде, замыкая тыл своими непрекращающимися вопросами. — Может кто-нибудь, пожалуйста, объяснить, почему это так важно? — Эш, типа, голубых кровей или что-то в этом роде. Я не уверена, что понимаю ее. Они все действительно слишком остро реагируют на это. — И какое это имеет отношение к чему-либо? — Нас никогда не пригласят обратно в этот дом после сегодняшнего вечера, благодаря тебе! — Тамлин брызжет слюной, высокие каблуки яростно стучат по тротуару. Она спотыкается о трещину и чуть не падает. — Однажды, несколько лет назад, бейсбольный дом выгнал девушку за джокблокинг, и ее так и не пустили обратно внутрь. Это звучит экстремально. — Никогда? — Ну… может быть, не никогда, но они забанили ее на несколько недель. — За кокблокинг[5]? — Мы же так и сказали, верно? Нет, они сказали «джокблокинг», что скорее всего выдуманное слово для описания кого-то, кто мешает качкам заниматься сексом. Должно быть, «джокблок» — это термин, который используют в Джок-Роу. Мне совсем не нравятся эти девушки. Ни одна из них — они ведут себя как подлые девчонки из женского общества, а не спортсменки 1-го дивизиона с кодексом поведения и отношением «Я в команде», которое нужно поддерживать. Они совсем не похожи на молодых женщин из команды, в которой я провела лучшие три с половиной года своей жизни, и я скучаю по дому, находясь здесь сегодня вечером, стоя в тени деревьев, окаймляющих улицу. Слушая, как они высмеивают меня. Не говоря больше ни слова, я поворачиваюсь и направляюсь в противоположном направлении, шагая на длинных ногах, которые привели меня сюда. 2 Эшли Эта симпатичная девушка думает, что я неприглядный. Уродливый. Я лежу в постели, после того как ушел с вечеринки сразу за группой девушек, едва вспомнив, что нужно захватить куртку с кухни, прежде чем улизнуть. Мне пришлось ехать домой — мой дом находится на окраине кампуса, а не в нем — и я, возможно, в отличной форме, но у меня нет ни малейшего желания тащиться по темным улицам посреди ночи. Заложив руки за голову, я смотрю в потолок, положив голову на белую наволочку с моими вышитыми инициалами. Э Д Д Эшли Артур Калум Драйден-Джонс. Пятый. Слава богу, мама опустила мои чертовы вторые имена для надписи на подушке; слишком причудливая хрень для студента универа в Америке, но это были единственные вещи, которые у меня были, когда я переехал, и не было никакого смысла менять хорошее постельное белье. Мебель досталась мне вместе с домом, и я не мог взять с собой ничего, кроме нескольких чемоданов, когда поступил в здешний колледж, переезжая через весь земной шар в попытке найти некое подобие нормальной жизни. Некое подобие нормальной жизни. Ха. Я посмеиваюсь про себя, зная, что парни из моей команды надрали бы мне задницу за то, что звучу как большой придурок. Ни у кого из них, похоже, нет никакого изящества, когда дело доходит до грамматики, и большую часть времени все они звучат как чертовы простаки. Единственным признаком того, что у них вообще есть какой-то интеллект, является тот факт, что они были зачислены в этот университет. «Ты считаешь меня уродливым, да?» Я тихо повторяю про себя слова, которые сказал той девушке, вспоминая выражение ее лица и заикание в ее голосе. Она тоже не местная. Какой-то странный акцент изменил ее тон так же, как и мой, хотя ее голос был милым. Вот только я никак не могу его идентифицировать. Я недостаточно долго прожил в Штатах. Но она сказала «вы все», и думаю, что это типично для южан. Опять же, я могу ошибаться. Темные волосы, голубые глаза. Выше, чем большинство девушек, я оценил ее до того, как она пригласила меня на это чертово свидание, думаю, что в ней около ста семидесяти сантиметров. Не уверен, сколько это в Америке, в футах и дюймах. Я дерьмово разбираюсь в конвертировании. И ее голос… Воздушный и сладкий. «Это, блядь, не имеет значения, Джонс. Она считает тебя уродом». Она пригласила меня на свидание, какой-то дурацкий ритуал, которым они прославились в нашем кругу. Видите ли, в этом особенность спортсменов — мы все тусуемся вместе. Питаемся в одном и том же кафетерии на территории кампуса, занимаемся в одном и том же тренажерном зале, пользуемся одними и теми же тренажерами. У нас общие друзья. Поэтому само собой разумеется, что я слышал об этих дурацких испытаниях, через которые проходят некоторые из новичков; в регби все также плохо, только я не настолько большой болван, чтобы в этом участвовать. Даже команда по фрисби измывается над своими членами, а это даже не считается настоящим видом спорта. Эти идиоты заставляют друг друга пить пиво из фрисби. А вы знали, что оказывается можно налить три бутылки пива в одну из этих штук, прежде чем все прольется? Женская команда по легкой атлетике? Они подначивают своих новичков, заставляя найти самого уродливого парня, которого только могут — обычно на вечеринке — и пригласить его на свидание. На самом деле они никогда не идут на свидание, но любой ничего не подозревающий засранец, который верит в их приглашение, просто идиот, заслуживающий смущения. Чертовы идиоты, все они. Эта девушка — кем бы она ни была — может поцеловать мою гигантскую британскую задницу. И выражение ее лица говорило о том, что та, вероятно, так бы и сделала; она казалась такой униженной. Я был тем, кого должны были унизить, но знаете что? Это так не работает, милая. Нужно иметь стальные яйца, черт возьми, чтобы выкидывать такие фортели с Эшли Джонсом. И все же. Когда закрываю глаза, я вижу выражение ее широко раскрытых глаз. Ворочаюсь всю ночь, радуясь, что никогда больше не увижу это прекрасное идеальное лицо. Вторник