— Это хорошо. Я имею в виду, что ты больше не ненавидишь это. Она улыбается и голубое сияние от воды отбрасывает тени на ее кожу. Ее очередь. — Ты когда-нибудь был влюблен? Вау, ситуация быстро обострилась, но ответ прост. — Нет. Отсюда невозможно прочесть выражение ее лица, но, судя по молчанию, Джорджия ожидает, что я уточню. Теперь моя очередь, так что ей придется придержать лошадей. — Какая самая глупая вещь, которую ты когда-либо делала? Джорджия фыркает. — Это просто — позволить Ронни и девочкам одурачить меня. Теперь я фыркаю. — О, да ладно. Это не может быть самой глупой вещью, которую ты сделала. Разве ты никогда… я не знаю, не разыгрывала кого-то, и что-то шло не так? Или переспала с кем-то и потом почувствовала себя отвратительно из-за этого? — Нет. — Она смеется. — И это не дебаты. Ты спросил, я ответила, теперь мы двигаемся дальше. Хорошо. Угрюмый, я жду ее следующего вопроса, отчаянно нуждаясь в глотке алкоголя, желая, чтобы у нас было что-нибудь покрепче, чем шипучая золотистая моча. — Почему ты одинок? Ее вопрос смелый и неожиданный, и, похоже, теперь мы переходим к более острым вопросам, которые сделают этот вечер более интересным. — Я одинок, потому что не люблю случайные встречи. — Что ты имеешь в виду? Секс? Или просто случайные интрижки? Я не отвечаю, потому что она получила ответ на свой единственный вопрос. — Это не дебаты. Ты спросила, я ответил, теперь мы двигаемся дальше. Ее рот приоткрывается. — Прекрати бросать правила мне в лицо. — Не я устанавливаю правила, я лишь следую им, красотка. Красотка. Я намеренно использую это слово и наблюдаю, как она делает вдох и выдох, пытаясь скрыть это, делая глоток шампанского. Я пропускаю это, не упоминая о запрете, потому что никто из нас даже не пригубил напиток, и если мы этого не сделаем, то все пропадет даром. Похоже, это единственная игра на честность, от которой мы не отступаем. Джорджия вздергивает подбородок. — Твой вопрос. Отлично. — Когда был твой первый snog[18]? — Мой первый что? Ах, точно. Здесь это так не называют. — Поцелуй. Твой первый настоящий поцелуй. — О. — Она нервно смеется. — Эм, в семнадцать? В семнадцать? Как парни не поцеловали ее раньше — они что, с ума сошли? — Это твой окончательный ответ? Смех Джорджии звучит застенчиво и мило. — Окончательный ответ. Я киваю. Жду. — Когда был твой первый сног? — подражает она, хихикая, потому что использовала британский сленг. — Думаю, в шестнадцать. С Викторией Ченнинг на вечеринке в доме моих родителей. — В этом не было ничего хорошего. Я все испортил, не имея ни малейшего понятия, что делаю. Слишком много языка, слишком много слюны. Виктория дразнила меня с несколькими приятелями, и я до сих пор этого не пережил. Стал ли я лучше целоваться? Кто знает. Обычно это случается только тогда, когда трахаюсь с кем-то случайным после долгого периода засухи, слишком приправленный алкоголем к тому же. В отчаянье — это не то слово, которое я использую, но… Если обувь подходит. — Ты хочешь поцеловать меня? Она пьяна? Я думал, мы протрезвели, потому что с ужина не выпили ни капли, если не считать наших крошечных, тайных глотков. — Ты только что задала два вопроса подряд. — Я не могу удержаться, чтобы не указать на это. — Отказываешься отвечать? Так ли это? Нет, я не отказываюсь отвечать, а пытаюсь играть по правилам. — Теперь уже три. — Джорджия дерзко приподнимает бровь. — Дай мне ответ, или тебе придется выпить. Черт. Она дерзкая маленькая штучка, которая вот так ставит меня в неловкое положение. Если я скажу «да», она может подумать, что я чертов извращенец. Если скажу «нет», то подумает, что я не хочу с ней целоваться. Если решу не отвечать, то она сделает свое собственное предположение и… Я слишком много думаю об этом. «Просто ответь на чертов вопрос, придурок». Маленькая нахалка заставляет меня спасовать и не отвечать; просто смотрит на меня, ухмыляется, такая самоуверенная. «Сотри эту улыбку с ее лица. Сделай это». — Хочу ли я поцеловать тебя? — повторяю я, чтобы оттянуть время. — Хочу ли поцеловать тебя? Девушка раздраженно закатывает глаза. — Конечно. Какой теплокровный парень не захотел бы тебя поцеловать? Вот. Дипломатично, не будучи слишком откровенным, не выплескивая кишки наружу. Я здесь не для того, чтобы устраивать кровавую баню; я здесь, чтобы принять горячую ванну. Джорджия неподвижно сидит на противоположной стороне, сиськи практически парят на поверхности, бокал зажат между изящными пальцами. Ее волосы собраны в пучок на макушке, и если бы свет был включен, я бы, наверное, увидел, как ее лицо покраснело. Слава богу, она не может видеть, как я смотрю на ее сиськи в темноте — не то чтобы я хорошо их разглядел, но они влажные и отражают синий свет. Так или иначе.