Не говоря уже о том, что те два вопроса, которые она задала сегодня вечером за ужином, продолжают крутиться в моем чертовом мозгу. Ты хотел бы притвориться на выходные, что я не просто твой друг? Что, черт возьми, она имела в виду под этим? Должен ли я был вчитаться в это или принять за чистую монету? В любом случае, этот вопрос прокручивается в моей голове по кругу. — Давай сыграем в игру. Я стону. — Еще в одну? — Я не знаю, смогу ли справиться с ее версией «игр» — похоже, они заставляют меня признаваться в дерьме, которое я предпочел бы скрыть. — Да, почему бы и нет? Или ты просто хочешь поговорить как обычные люди? — Хочешь снова поиграть в «да» или «нет»? Потому что я исчерпал вопросы. Джорджия смеется. — Нет. Что, если мы сыграем в правду или выпивку? Все просто, нужно ответить правду или выпить. — Звучит достаточно просто. — Теперь я ворчу, как ребенок. — Насколько полна эта бутылка? — Она снова смеется, уже пьяно. — Достаточно полна. Но если ты не планируешь отвечать на все вопросы, тогда у нас возникнут проблемы, потому что я нигде не видел другой бутылки. Кроме мини-бара, и я не слишком горю желанием трогать этот запас, если только это не чрезвычайная ситуация. Я видел, сколько стоит спиртное внутри этих штуковин, и сильно сомневаюсь, что Джорджия согласится заплатить такую сумму. Я также сомневаюсь, что это входит в приз. — Давай ты первый, — говорит она мне, немного опьяневшая. — Нет, это была твоя идея, ты и начинай. — Уф. — Она фыркает. — Дай мне подумать секунду. Надеюсь, что она начнет с простого, а затем перейдет к трудным вопросам, которыми, я уверен, она собирается меня поразить. Джорджия может выглядеть невинной и непритязательной, но за этими красивыми глазами скрывается разум, который, как я понимаю, чрезвычайно сложен. У нее на уме есть вещи, о которых она хочет поговорить со мной, и эти дурацкие игры — единственный известный ей способ сделать это, не чувствуя себя глупо. — Ладно, не забудь — ты должен ответить честно или выпить. — Да, да. Хватит тянуть время. На горизонте мерцают и светятся миллионы огней. Фальшивая Эйфелева башня соседнего отеля начинает мерцать, точно так же, как настоящая башня в Париже мерцает каждую ночь в течение часа. Я видел все это собственными глазами — эта малышка не идет ни в какое сравнение с оригиналом. — Ты когда-нибудь жалел, что приехал в Штаты учиться? — Нет, — отвечаю я без колебаний. — Мне здесь нравится. — Нравится здесь или нравится учиться? Я наклоняю голову. — Не жадничай — теперь моя очередь задавать вопрос. Тебе придется приберечь это для следующего раза, если хочешь узнать. Ее рот приоткрывается от моего дерзкого ответа. Я ухмыляюсь. — Нам разрешено пить просто так, или только не желая отвечать на вопрос? Она пожимает плечами. — Я так не думаю. Подожди — это твой вопрос? — Нет, просто интересуюсь. — Думаю, нет, иначе у нас все закончится. — Может быть, а может и нет — я не планирую сдаваться. В этом деле я буду биться до конца. — О-о-о, серьезно? Ладно, крутой парень, посмотрим. Звук вертолета, рассекающего воздух, отвлекает нас обоих на секунду, и мы наблюдаем, как один из них появляется из-за угла отеля, летит к другому отелю и зависает возле крыши, прежде чем опуститься. — Это так круто, — затаив дыхание, говорит Джорджия, опершись обоими локтями о бортик джакузи, чтобы посмотреть. Я согласен. — Люблю смотреть, как самолеты садятся и взлетают на взлетно-посадочной полосе, — говорю я. — Я бы хотел, чтобы они разрешили людям парковаться рядом со взлетно-посадочной полосой. Было бы здорово лечь на крышу машины и просто смотреть, как они пролетают. — Это было бы забавное первое свидание, не так ли? Типа пикник на крыше машины или в кузове грузовика? — Ты романтик, Джорджия Паркер? Она удивленно смотрит на меня. — Э-э, да? Разве большинство девушек не безнадежные романтики? Моя мать — нет. Кэролайн, подружка Джека, — тоже нет. Она всегда даст ему список подарков, которые хочет, ненавидит элемент неожиданности (или, возможно, не доверяет ему покупать ей то, что она хочет). В любом случае, она избалованный ребенок и совсем не романтична. Я качаю головой. — Ты не похожа на романтичную особу. — Нет? — Девушка хмурится в замешательстве. — Может быть, это просто потому, что ты не видишь меня такой — я просто твоя соседка по дому, и за те несколько недель, что жила с тобой, я не ходила ни на какие свидания или что-то в этом роде, так что ты никогда не видел меня такой… приодетой и все такое. — Ты была приодетой сегодня вечером. Джорджия медленно кивает. — Да, но это было не свидание. Я имею в виду, не романтическое свидание. За ее заявлением следует долгая пауза, ночной воздух прерывается звуками снизу и несколькими громкими голосами людей, празднующих неподалеку в другом гостиничном номере. Я далек от того, чтобы указывать на то, что свидание не было романтичным, лишь потому что она продолжала говорить всем, кто подходил к нашему столику, что мы не пара, это не свидание и не особый случай. В Джорджии может быть много хороших качеств, но утонченность — не одно из них. Она словно слон в посудной лавке. — Ты продолжаешь указывать на это. — Я немного скриплю зубами. — Без всякой причины. Со своего наблюдательного пункта я вижу, как девушка в смущении сжимает губы. — Это часть игры, или мы можем продолжать? — Я теряю с ней терпение — это ее постоянное напоминание о том, что мы всего лишь соседи по дому, прекрасно, потому что это правда, но это также становится утомительным. — Чья очередь? — Ее голос едва слышен. — Моя. Она кивает, и теперь я чувствую себя колоссальным засранцем. Черт возьми! Лучше всего задать забавный вопрос. Хорошо. Забавный вопрос, забавный вопрос. — Эм… ты жалеешь, что перевелась сюда? — Вот. Это достойно, и я хочу знать ответ. — Я привыкла… Не то чтобы я была здесь так уж долго. Знаю, что все требует времени, но, честно говоря, после того вечера, когда мы с тобой встретились, мне хотелось уйти. Я ненавидела это место. Мне не нравились эти девушки, я винила их в том, что произошло, хотя это была моя вина. Но… — Она тянется пальцами к нескольким плавающим пузырькам. — Больше нет. Я счастливее, и это становится легче.