– Пойдешь, как только все нам объяснишь. Кто-нибудь из Спейнов бодрствовал? – Я хочу спать. Нам нужна была полная история, вся последовательность событий, с кучей подробностей, известных только убийце, однако время шло к шести утра, и Конор приближался к тому уровню усталости, к которому мог придраться адвокат. – Ладно, сынок, ты почти у цели, – мягко сказал я. – Вот что я тебе скажу: сейчас мы быстро запишем то, что ты рассказал, а потом отведем тебя туда, где ты сможешь немного поспать. Договорились? Он кивнул, резко дернув головой в сторону, словно шея вдруг перестала ее держать. – Да, я все напишу. Только оставьте меня одного, хорошо? Его силы были на исходе, и он вряд ли попытался бы намудрить что-то с показаниями. – Конечно. Если тебе будет так удобнее – без проблем. Однако нам понадобится твое настоящее имя – для протокола. На секунду мне показалось, что он снова упрется, но его боевой дух уже угас. – Бреннан, – отрешенно ответил он. – Конор Бреннан. – Отлично. Ричи тихо подошел к угловому столу и передал мне бланк для показаний. Я достал ручку и ровными прописными буквами заполнил соответствующее поле: “КОНОР БРЕННАН”. Затем я объявил ему, что он арестован, предупредил, что его слова могут быть использованы против него, и снова зачитал ему права. Конор даже не поднял взгляд. Я вложил ему в руки бланк и свою ручку, и мы с Ричи вышли. * * * – Так-так-так, – сказал я, бросив блокнот на стол в комнате для наблюдений. Каждая клеточка в моем теле искрилась торжеством, словно шампанское. Мне хотелось по примеру Тома Круза прыгнуть на стол и заорать: “Я люблю эту работу!” – Все оказалось намного проще, чем я ожидал. Ричи, друг мой, мы молодцы. Знаешь, кто мы? Отличная команда, черт побери. Я энергично потряс его руку и хлопнул по плечу. Он ухмыльнулся: – Да, похоже на то. – Никаких сомнений. У меня было много напарников, и, положа руку на сердце, скажу – сейчас мы показали класс. Многим за годы не удается настолько сработаться. – Ага, точно. Было круто. – Когда придет главный инспектор, на столе его будут ждать подписанные показания. Стоит ли говорить о том, каким образом это повлияет на твою карьеру? Теперь этот урод Квигли к тебе не сунется. Две недели в отделе, а ты уже поучаствовал в раскрытии самого громкого дела года. Ну как ощущения? Ладонь Ричи выскользнула из моей слишком быстро. Он продолжал улыбаться, но уже как-то неуверенно. – В чем дело? – спросил я. Он кивнул в сторону стекла: – Взгляните на него. – Не волнуйся, нормально он все напишет. Конечно, у него возникнут задние мысли, эмоциональное похмелье, но это будет только завтра, а к тому времени мы уже подготовим досье для прокурора. – Я не о том. Кухня была в таком состоянии… Вы же слышали, что сказал Ларри: там шла отчаянная борьба. Почему на нем ни царапины? – Да потому. Потому что это реальная жизнь, а в жизни не все бывает как по писаному. – Я просто… – Улыбка исчезла. Ричи сунул руки в карманы и уставился в стекло. – Не могу не спросить. Вы уверены, что это наш парень? Чувство триумфа начало выдыхаться. – Ты уже не первый раз меня об этом спрашиваешь. – Да, я знаю. – Давай выкладывай. Какая муха тебя укусила? Он пожал плечами: – Не знаю. Просто вы изначально были как-то очень уверены, вот и все. По всему моему телу прошла судорога гнева. – Ричи, – сказал я, очень тщательно контролируя свой голос. – Давай произведем ревизию. У нас есть шпионское гнездо, которое Конор Бреннан устроил, чтобы следить за Спейнами. У нас есть его собственные показания, что он несколько раз проникал к ним в дом. А теперь, черт побери, у нас есть чистосердечное признание. Давай, сынок, говори: какого хрена тебе еще нужно? Как тебя убедить? Ричи покачал головой: – У нас полно всего, тут я не спорю. Но вы были уверены и раньше, когда мы нашли только логово. – И что? Я оказался прав. Ты что, забыл? Кипятишься из-за того, что я пришел к этому выводу раньше тебя? – Меня беспокоит, что вы слишком рано убедили себя. Это опасно. Судорога снова скрутила меня с такой силой, что свело челюсть. – А ты предпочел бы остаться непредвзятым? – Да. Предпочел бы. – Ясно. Отличная мысль. И на сколько – на месяцы, годы? Пока господь не пришлет хор ангелов, чтобы они на четыре голоса пропели тебе имя убийцы? Хочешь, чтобы через десять лет мы стояли здесь и говорили друг другу: “Что ж, возможно, Спейнов прикончил Конор Бреннан, но, с другой стороны, убить их могла и русская мафия. Давай более тщательно отработаем эту версию и не будем спешить с выводами”? – Нет. Я просто говорю… – Ричи, ты должен убедить себя в этом. Должен. Других вариантов нет. Или сри, или с горшка слезай. – Знаю. Ни про какие десять лет я и не говорил. Жара была, словно в камере в августе – душная, неподвижная, забивающая легкие, как жидкий цемент. – Тогда о чем ты, черт возьми, толкуешь? Чего тебе не хватает? Через несколько часов, когда мы найдем машину Конора Бреннана, Ларри с парнями выявят, что она вся в крови Спейнов. Примерно в то же время они сравнят его отпечатки с найденными в логове. А еще через несколько часов, если будет на то божья воля и мы найдем кроссовки и перчатки, ребята докажут, что кровавые следы ног и рук оставлены Конором Бреннаном. Готов спорить на свой месячный оклад. Это тебя убедит? Ричи потер шею и сморщился. – Боже святый, – вздохнул я. – Ладно, давай послушаем тебя. Черт побери, я га-ран-ти-рую, что уже к концу дня у нас будут доказательства, что он находился в доме, когда убили семью Спейн. И как ты от этого отмахнешься? Конор писал, низко склонившись над бланком и загородив его локтем. Ричи следил за ним. – Парень любил Спейнов. Вы сами так сказали. Допустим, в ту ночь он сидит в своем логове. Дженни за компьютером, он за ней наблюдает. Потом спускается Пэт и бросается на нее. Конор приходит в ужас, бежит их разнимать – карабкается вниз, перелезает через стену, входит через черный ход. Но слишком поздно. Пэт умер или умирает. Конору кажется, что Дженни тоже погибла – возможно, из-за всей этой кровищи он запаниковал и не проверил как следует. Возможно, это он и перенес ее к Пэту, чтобы они были вместе. – Трогательная история. Но как ты объяснишь стертые данные? Пропавшее оружие? – Точно так же: он любит Спейнов. Не хочет, чтобы в случившемся винили Пэта. Он удаляет данные: ему кажется – или он знает наверняка, – что Дженни спровоцировала Пэта тем, что делала на компьютере. Потом забирает и выбрасывает оружие, чтобы полиция решила, будто преступление совершило третье лицо. Я перевел дух, чтобы ненароком не откусить Ричи голову. – Что ж, красивая сказочка, сынок. Что называется, проникновенная – но не более того. Нет, сама по себе она неплоха, но ты упускаешь один момент: какого черта Конор во всем признался? – Из-за того, что произошло там, – Ричи кивнул на стекло, – вы же практически пригрозили отправить Дженни Спейн в психушку, если он не скажет то, что вам нужно. – Детектив, вас не устраивают мои методы? – Мой голос был настолько холоден, что дошло бы и до более тупого человека, чем Ричи. Он поднял руки: – Я не ищу дыры в вашей версии, а просто говорю, что признался он поэтому. – Нет, детектив. Нихрена подобного. Он признался, потому что виновен. Вся пурга, которую я нес про любовь к Дженни, – всего лишь отмычка, она не подбрасывала за дверь то, чего там еще не было. Может, твой опыт подсказывает тебе нечто иное, может, ты лучше меня умеешь вести дело, но лично я и так с трудом убеждаю подозреваемых признаться в том, что они сделали. И могу с уверенностью сказать, что ни разу за всю карьеру не заставлял их признаваться в том, чего они не делали. Если Конор Бреннан говорит, что он тот, кто нам нужен, то только потому, что это правда. – Но он не похож на других, верно? Вы сами говорили, да мы оба говорили: он другой. Тут что-то странное. – Ну да, он странный. Но он не Иисус. И он здесь не для того, чтобы отдать жизнь за грехи Пэта Спейна. – Есть и другие странности. Как насчет радионянь? Их-то не Конор установил. А дыры в стенах? Что-то происходило внутри дома. Я тяжело привалился к стене и сложил руки на груди. Возможно, все дело в усталости или в пятнах желтовато-серого рассветного солнца в окне, но победная эйфория окончательно исчезла. – Скажи, сынок, откуда такая ненависть к Пэту Спейну? Может, у тебя комплекс из-за того, что он был столпом общества? Если так, лучше избавься от него, да поскорее. Не в каждом деле найдется славный мальчик из среднего класса, на которого можно все повесить.