– Так-то лучше, – радостно сказал Ларри. – Обожаю странности. Ну, мы пойдем? – Там, в полицейской машине, сестра пострадавшей. Мы собираемся с ней поболтать. Подождете еще минутку, пока мы ее не уведем? Не хочу, чтобы она видела, как вы входите, а то как бы рассудком не тронулась. – Да, я нередко так действую на женщин. Не вопрос – побудем здесь, пока не дашь зеленый свет. Удачи, мальчики. Он помахал нам на прощанье бахилами, и мы пошли к сестре. – Он не будет так веселиться, когда побывает в доме, – хмуро сказал Ричи. – Будет, сынок. Еще как будет. * * * Я не жалею никого, с кем пересекаюсь по работе. Жалость – это прекрасно, она дает почувствовать себя охренительно чудесным парнем, но тем, кого жалеешь, от нее ни холодно ни жарко. Причитая над их страданиями, ты теряешь концентрацию, слабеешь – и в одно прекрасное утро не сможешь встать с постели и пойти на работу. Пользы от этого никому не будет. Я трачу время и силы на то, чтобы найти ответы; объятия и горячий шоколад не по моей части. Но если кого и стоит пожалеть, так это родственников жертв. Как я и говорил Ричи, девяноста девяти процентам жертв жаловаться не на что: они получили именно то, на что нарывались, – зато члены семьи примерно с той же вероятностью очутились в этом аду совершенно незаслуженно. Я не разделяю мнение о том, что во всем виновата мамочка, если малыш Джимми стал торчком и торговцем героином и по тупости решил кинуть собственного поставщика. Может, она и не помогла ему самореализоваться, но у меня тоже было небезоблачное детство, и что – я получил две пули в затылок от разъяренного наркобарона? Нет, пару лет ходил к психоаналитику, чтобы эти проблемы меня не тормозили, а тем временем жил обычной жизнью, потому что я взрослый человек и сам управляю своей жизнью. Если однажды утром мне отстрелят башку, значит, поделом, но по касательной это зацепит и мою ни в чем не повинную семью. * * * Беседуя с родней жертв, я особенно внимательно слежу за собой. Ничто так не сбивает с верного курса, как сострадание. Утром, когда Фиона Рафферти вышла из дома, ее, скорее всего, можно было назвать привлекательной. Мне нравятся более высокие и ухоженные, но у нее красивые ноги и копна роскошных волос, хотя Фиона и не потрудилась привести их в порядок, хотя бы перекрасить из невзрачного мышино-бурого в более эффектный цвет. Однако сейчас она выглядела ужасно: опухшее красное лицо в потеках соплей и туши, заплаканные глаза стали маленькими, как у поросенка. Она утирала лицо рукавами красного пальто – что ж, по крайней мере, перестала выть. Полицейский тоже казался изрядно вымотавшимся. – Нам нужно поговорить с мисс Рафферти, – сказал я. – Может, вернетесь в участок и попросите прислать кого-нибудь, чтобы ее отвезли в больницу, когда мы закончим? Он кивнул и попятился. Я услышал вздох облегчения. Ричи опустился на одно колено рядом с машиной. – Мисс Рафферти? – мягко, словно врач, позвал он. Возможно, Ричи даже перестарался с учтивостью: коленом он угодил прямиком в грязную колею. Теперь все будут думать, будто он путается в собственных ногах, однако сам он, похоже, ничего не заметил. Фиона Рафферти медленно и неуверенно подняла голову. Со стороны она была похожа на слепую. – Я вам очень соболезную. Через секунду ее подбородок немного наклонился – она еле заметно кивнула. – Принести вам что-нибудь? Воды? – Мне нужно позвонить маме. Как я… О боже, дети! Я не могу сказать ей… – Вас отвезут в больницу, – сказал я. – Кто-нибудь предупредит вашу мать, чтобы она встретила вас там, и поможет поговорить с ней. Она меня не слышала – ее мысли уже унеслись прочь и срикошетили куда-то еще. – С Дженни все в порядке? С ней все будет в порядке, да? – Мы на это надеемся. Как только что-нибудь узнаем, сразу же вам сообщим. – Мне не разрешили поехать с ней на “скорой”… Мне нужно быть с ней. Что, если она… Мне нужно… – Понимаю, – сказал Ричи. – Но врачи за ней присмотрят. Эти ребята знают, что делают. Вы бы только путались у них под ногами. Вы ведь этого не хотите? Ее голова качнулась из стороны в сторону: нет. – Нет. В любом случае мы очень надеемся на вашу помощь. Нам нужно задать вам несколько вопросов. Как думаете, вы сможете сейчас на них ответить? Она открыла рот и судорожно вдохнула. – Нет. Господи, вопросы… Я не могу… Я хочу домой. Я хочу к маме. О боже, я хочу… Она снова была на грани истерики. Ричи отстранился, успокаивающе вскинул ладони. – Мисс Рафферти, если хотите ненадолго заехать домой, а с нами побеседовать позже, мы не станем вас удерживать, – ловко вставил я, пока Ричи ее не отпустил. – Выбор за вами. Но с каждой минутой шансы найти того, кто это сделал, падают. Улики уничтожаются, воспоминания свидетелей тускнеют, а убийца, возможно, уходит все дальше. Думаю, вам стоит иметь это в виду, прежде чем вы примете решение. Взгляд Фионы прояснился. – Если я… Вы можете его упустить? Если я свяжусь с вами позже, он скроется? Я крепко взял Ричи за плечо, отодвинул его из ее поля зрения и прислонился к дверце машины. – Верно. Как я и сказал, выбор за вами, но лично я не хотел бы жить с таким грузом. Ее лицо исказилось, и на секунду мне показалось, что мы ее потеряли, но она сильно прикусила щеку и собралась. – Ладно, ладно, я могу… Ладно. Я просто… Дадите мне пару минут? Я покурю, а потом отвечу на все ваши вопросы. – Думаю, вы приняли правильное решение, мисс Рафферти. Не торопитесь, мы подождем. Она вылезла из машины – неуклюже, словно после операции – и, пошатываясь, побрела по дороге мимо скелетообразных домов. Я проводил ее взглядом. Она села на недостроенную стену спиной к нам и закурила. Я показал Ларри большие пальцы. Он радостно помахал и заковылял к дому, натягивая перчатки. Остальные криминалисты последовали за ним. Дешевая куртчонка Ричи не рассчитана на сельские холода, он прыгал на месте, сунув ладони под мышки, и пытался делать вид, что не замерз. – Собирался отправить ее домой? – вполголоса спросил я. Ричи дернул головой от неожиданности. – Ну да, – настороженно ответил он. – Я подумал… – Не думай. Только не об этом. Отпускать свидетеля или нет, решаю я, а не ты, понял? – Мне показалось, что она вот-вот сорвется. – И что? Это не значит, что можно ее отпускать, детектив Курран. Это значит, что она должна собраться. Ты чуть не запорол допрос важного свидетеля. – Как раз этого я и старался избежать. Лучше подождать несколько часов, чем расстроить ее настолько, что она не станет говорить с нами до завтра. – Нет, так не пойдет. Если нужно, чтобы свидетельница заговорила, найди способ ее разговорить, и точка. Нельзя отправлять ее домой, чтобы она попила чаю с печеньем и вернулась когда ей будет угодно. – Я посчитал, что должен дать ей выбор. Она только что потеряла… – А я что, наручники на нее надел? Дай девушке выбор, ради бога, но сделай так, чтобы она выбрала то, что нужно тебе. Правило номер три, четыре, пять и еще десяток: на этой работе нельзя плыть по течению – его нужно направлять. Я ясно выразился? – Да. Прошу прощения, детектив-сержант. Сэр, – сказал Ричи после паузы. Скорее всего, в тот момент он меня ненавидел, но с этим я готов был смириться. Мне плевать, если новички используют мои фотографии в качестве мишеней для дартса, лишь бы не навредили делу или своей карьере. – Это больше не повторится? – Нет. То есть да, вы правы. Не повторится. – Хорошо. Тогда приступим к допросу. Ричи спрятал подбородок в воротник куртки и с сомнением посмотрел на Фиону Рафферти. Девушка совсем сникла – голова опустилась почти до колен, в пальцах повисла забытая сигарета. Издали она казалась красной тряпкой, которую смяли и за ненадобностью выбросили в мусор. – Думаете, она выдержит? – Без понятия. Это не наша проблема, лишь бы отложила нервный срыв до конца допроса. Идем. Я не оглядываясь двинулся по дороге и секунду спустя услышал хруст гравия – Ричи спешил следом. Фиона немного собралась: время от времени по ее телу все еще пробегала дрожь, но руки уже не тряслись, и тушь с лица она стерла, пусть и полой рубашки. Я отвел ее в один из недостроенных домов – подальше от резкого ветра и Ларри с его ребятами, – усадил на штабель шлакоблоков и дал еще одну сигарету. Я не курю и никогда не курил, но всегда держу в портфеле пачку: лучший способ поладить с курильщиком, как и с любым другим наркоманом, – дать ему взятку в его собственной валюте. Я сел рядом с Фионой, а Ричи – на подоконник, за моим плечом, чтобы наглядно учиться ведению допроса и делать записи, не привлекая к себе внимания. Условия не идеальные, но мне случалось работать и в худших.