– Может, вам нужно еще что-нибудь? – спросил я, давая ей прикурить. – Свитер? Глоток воды? Фиона уставилась на сигарету – крутила ее в пальцах и делала быстрые неглубокие затяжки. Все ее мышцы были напряжены – к концу дня она почувствует себя так, словно пробежала марафон. – Ничего не надо. Можем просто закончить с этим поскорее? Пожалуйста! – Без проблем, мисс Рафферти. Мы понимаем. Для начала расскажите мне о Дженнифер. – Дженни. Имя “Дженнифер” ей не нравилось, она считала его каким-то чопорным… Ее всегда звали Дженни – с самого детства. – Кто из вас старше? – Она. Мне двадцать семь, ей двадцать девять. Я думал, что Фиона еще моложе, отчасти из-за комплекции – невысокая, худенькая, с острыми, мелкими, неправильными чертами лица, – но отчасти и из-за этакой студенческой неряшливости в одежде. В дни моей молодости девушки одевались так и после окончания колледжа, но сейчас, как правило, наряжаются помоднее. Судя по дому Спейнов, Дженни наверняка побольше заботилась о своей внешности. – Кто она по профессии? – Пиарщица… то есть была пиарщицей, но после рождения Джека сидит дома с детьми. – Разумно. По работе не скучает? Фиона попыталась покачать головой, но была настолько зажата, что дернулась, словно в судороге. – Вряд ли. Дженни нравилась работа, но она не особенно амбициозна. Она знала, что не сможет вернуться, если они заведут второго ребенка – пришлось бы оплачивать садик обоим детям, и от ее зарплаты оставалось бы евро двадцать в неделю, – но они все равно решили завести Джека. – Проблемы на работе? Может, она с кем-то не ладила? – Нет. Лично мне казалось, что девушки в той компании настоящие стервы – вечно ехидничали, если кто-то пару дней не обновлял искусственный загар, а когда Дженни забеременела, называли ее “Титаник” и советовали сесть на диету. Но Дженни не принимала это близко к сердцу… Она не любит разборок, понимаете? Скорее отмолчится. Она всегда считает… – Фиона с шипением втянула воздух сквозь зубы, словно от физической боли. – Она всегда считает, что в конце концов все будет хорошо. – А как насчет Патрика? Он ладит с людьми? Подгоняй их, заставляй прыгать с одной темы на другую, не давай им времени посмотреть вниз. Если они упадут, то могут уже не подняться. Она резко повернулась ко мне, распахнув опухшие серо-голубые глаза. – Пэт… Господи, вы же не думаете, что это он! Пэт никогда, никогда… – Знаю. Скажите… – Откуда вы знаете? – Мисс Рафферти, – я подпустил суровости в голос, – вы хотите нам помочь? – Конечно, я… – Хорошо. Тогда сосредоточьтесь. Чем скорее вы ответите на наши вопросы, тем скорее мы сможем ответить на ваши. Договорились? Фиона дико озиралась, словно ожидая, что вот-вот проснется и эта комната исчезнет. Нас окружали неровно сложенные голые стены из бетонных блоков; к одной из них, будто опоры, были приставлены две деревянные балки. Стопка перил “под дуб”, покрытая толстым слоем пыли; на полу – расплющенные пластиковые стаканчики, в углу – грязная, скомканная синяя фуфайка. Мы словно очутились на раскопках, где время замерло в момент, когда археологи побросали все и разбежались, спасаясь от стихийного бедствия или захватчиков. Сейчас Фиона ничего не замечала, но эта картинка отпечатается в ее памяти до конца жизни. Вот одна из подачек, которые убийство бросает родственникам: вы можете забыть и лицо погибшего, и последние слова, которые он вам сказал, но до мельчайших подробностей запомните место, где находились, когда в вашу жизнь ворвался этот кошмар. – Мисс Рафферти, – сказал я. – Мы не можем позволить себе терять время. – Да. Я в порядке. – Она затушила сигарету о шлакоблок и уставилась на окурок так, словно он появился в ее руке из ниоткуда. – Вот, – тихо сказал Ричи, наклонившись и протянув ей пластиковый стаканчик. Резко кивнув, Фиона бросила сигарету в стаканчик и сжала его в ладонях. – Итак, что вы можете сказать о Патрике? – спросил я. – Он чудесный. – Покрасневшие глаза глянули на меня с вызовом. Даже в таком подавленном состоянии строптивости ей было не занимать. – Мы все из Монкстауна[3], с детства гуляли в одной компании и знакомы целую вечность. Пэт и Дженни вместе с шестнадцати лет. – Какие у них были отношения? – Они были без ума друг от друга. У остальных романы редко длились больше нескольких недель, но Пэт и Дженни… – Фиона глубоко вздохнула и, задрав голову, уставилась на серое небо, проглядывавшее за пустым лестничным пролетом и кое-как торчащими балками. – Они сразу поняли, что нашли друг друга, даже стали казаться нам как-то взрослее. Остальные просто играли, дурачились, понимаете? А у Пэта и Дженни было все серьезно. Любовь. Пожалуй, на моей памяти это “серьезно” погубило больше людей, чем любые другие причины и поводы. – Когда они обручились? – В девятнадцать лет. В День святого Валентина. – Довольно рано по нынешним меркам. Как отреагировали ваши родители? – Они были в восторге! Пэта они любят, просто посоветовали им сначала окончить колледж. Пэт с Дженни были не против и поженились, когда им было двадцать два. Дженни сказала, что дальше откладывать нет смысла – все равно не передумают. – И как у них сложилось? – Замечательно! Пэт так относится к Дженни… Он до сих пор светится от радости, когда узнает, что ей чего-то захотелось, потому что обожает делать ей подарки. Когда я была подростком, я молилась встретить парня, который полюбил бы меня так, как Пэт – Дженни. Понимаете? О тех, кого с нами больше нет, еще долго говоришь в настоящем времени. Моя мать умерла, когда я был подростком, но Дина до сих пор то и дело рассказывает, какими духами пользуется мама, какое мороженое любит. Джери это бесит до умопомрачения. – Они ни разу не поссорились? За тринадцать лет? – спросил я без лишнего скептицизма. – Я этого не говорила. Ссоры у всех бывают, но они никогда не ссорились по-крупному. – Из-за чего они ссорятся? Фиона посмотрела на меня. На ее лицо, затмив остальные эмоции, набежала тень настороженности. – Из-за того же, что и остальные пары. Раньше, например, Пэт злился, если кто-то западал на Дженни. Или однажды Пэт хотел съездить в отпуск, а Дженни считала, что все деньги надо откладывать на покупку дома. Но они всегда находят компромисс. Говорю же, скандалов у них не бывает. Деньги – единственное, что убивает больше людей, чем любовь. – Чем занимается Патрик? – Подбирает сотрудников… то есть подбирал. Он работал в “Нолан и Робертс” – они ищут людей для финансовых компаний, – но в феврале его уволили. – По какой причине? Плечи Фионы снова напряглись: – Он ни в чем не виноват, вместе с ним сократили еще несколько человек. В финансовой сфере сейчас мало вакансий, понимаете? Кризис… – У Патрика были проблемы на работе? Возможно, в связи с увольнением испортились отношения с кем-то из коллег? – Нет! Вы пытаетесь представить все так, будто у Дженни и Пэта всюду враги, будто они постоянно ругаются… А они не такие. Фиона отодвинулась от меня, выставив перед собой стаканчик, словно щит. – Именно такая информация мне и нужна, – успокаивающе сказал я. – Я ведь не знаю Пэта и Дженни, вот и пытаюсь составить о них представление. – Они чудесные. Они нравятся людям. Любят друг друга. Любят детей. Ясно? Этого вам хватит, чтобы составить представление? На самом деле ничего путного я не узнал, но, очевидно, большего из нее было не вытянуть. – Абсолютно. Я вам очень признателен. Семья Патрика по-прежнему живет в Монкстауне? – Его родители умерли, папа – еще когда мы были детьми, мама – несколько лет назад. У него есть младший брат Иэн, он в Чикаго. Позвоните Иэну, спросите про Пэта и Дженни. Он скажет то же самое. – Не сомневаюсь. Пэт и Дженни хранили в доме какие-нибудь ценности – наличность, ювелирные украшения или еще что-нибудь? Пока Фиона обдумывала ответ, ее плечи снова немного опустились. – Обручальное кольцо Дженни – Пэт заплатил за него пару тысяч – и кольцо с изумрудом, которое наша бабушка завещала Эмме. Еще есть довольно новый компьютер, Пэт купил его на выходное пособие. Возможно, за него можно было бы что-то выручить… Эти вещи на месте или украдены? – Мы проверим. Больше ничего нет? – У них нет ничего ценного. Раньше был большой внедорожник, но его пришлось вернуть – они не смогли платить по кредиту. Ну и есть еще одежда Дженни – пока Пэт не потерял работу, она много на нее тратила, – но кто пойдет на такое ради кучи ношеных тряпок? Я знаю людей, готовых убивать и за меньшее, однако что-то мне подсказывало, что тут причина в другом. – Когда вы видели их последний раз? Она задумалась. – Мы с Дженни встречались в кафе в Дублине – летом, месяца три-четыре назад. А Пэта я целую вечность не видела – с апреля, наверное. Господи, неужели мы так давно… – А детей?