– У нас бесплатная медицина. – Наиглавнейшая спрятала руки за спину. – Врачи денег не берут! – Это не врачам, – без намека на улыбку ответила подруга. – Добровольное пожертвование на развитие госпиталя. Бинты, зеленка, перекись, что там еще нужно… – Маски, – подсказала строгая девочка. – Обыкновенные, медицинские. – Она стрельнула глазами на Иркину торбу и наконец-то захихикала. Глава восьмая – Знаешь, какая мысль не дает мне покоя? – спросила Ирка, глядя на воду. Мы с ней стояли на мосту – неподвижно, как две декоративные фигуры. Такая вдруг усталость накатила, что не было сил даже шевелиться, не то что куда-то целеустремленно двигаться. Из «ковидного госпиталя» мы поехали в ветеринарную лечебницу. Тамошние айболиты, увидев Вольку в многослойных бинтах, сначала ужаснулись, но потом старательно распаковали его и успокоились. Ранений у кота оказалось только два: ссадина от скользящего удара по голове и порез левой задней лапы. – Ссадина – это ерунда, а порез нехороший, рваный, каким-то зазубренным железом вроде крышки консервной банки, – сказал доктор и вопросительно посмотрел на нас. Я вкратце рассказала ему Волькину историю. – Видимо, в мусорном баке он пришел в себя и порезался, когда выбирался оттуда, – рассудил ветеринар. Он, кстати, одобрил первую помощь, которую оказали коту добрые девочки. В клинике Волькины раны обработали, порез зашили и выдали нам вялого после обезболивания кота уже почти без бинтов, оставшихся только на поврежденной лапе. Выслушав и записав инструкции, мы повезли пациента к Марфиньке: тетушка, которой я все-таки позвонила, чтобы рассказать о ЧП с котом, пожелала лично контролировать процесс его выздоровления. – Боже, какая же я идиотка! Старая дура, – расстраивалась тетушка. – Должна была понимать: если негодяи даже на людей нападают, они тем более не пощадят кота. Выходит, это все из-за меня. Напялила на бедняжку Вольку этот дурацкий браслет – и подвела его под монастырь! – Это не монастырь, а лазарет какой-то! – ворчала Светочка, вынося из маленькой комнаты лишнюю мебель. Марфинька, командующая процессом, пожелала, чтобы в палате у «хворого Мурзика» было много свободного места и свежего воздуха. – Я уверена, тут Волька поспешит встать на лапы, чтобы поскорее убраться от заботливой Марфиньки, – шепнула мне тетушка, которая прекрасно знает о неприязни, питаемой котом к ее подруге. – Прекрасно, теперь за них можно не беспокоиться, – решила Ирка, когда мы с улицы прощально махали нашим выздоравливающим у окна. – Отлично, – согласилась я. И на этом мои силы закончились. Я вдруг ощутила себя совершенно выжатой. Ирка, видимо, чувствовала нечто подобное, потому что мы добрели до середины моста и встали там, тяжело опираясь на перила, будто на костыли. – Ну так какая же мысль не дает тебе покоя? – после долгой паузы откликнулась я. – Тут у нас что-то мистическое, – ответила подруга, незряче, как в гипнотическом трансе, пялясь на рябящую бликами воду канала. – М-м-м? – Говорить развернутыми фразами было лень. – Там, – Ирка слабо качнула головой в сторону дома Марфиньки, – уже три пострадавших с похожими травмами: у всех нога и голова, то есть у кота лапа, конечно. А три – это мистическое число… – Ну, во‐первых, у Марфиньки только голова. – Я сделала над собой усилие и включилась в дискуссию. – Ошибаешься, она еще коленку разбила. Я слышала, как Светочка ворчала: «Чулок продрала и кровищей измазала». – Да? Не знала. – Я тоже задумалась. – Получается, Марфинька ударилась головой и рассадила коленку. Тетушка получила сотрясение мозга и перелом ноги. А у Вольки ссадина на голове и порез лапы – и все они приобрели свои травмы в ходе каких-то ЧП с криминальным душком: на Марфиньку напал грабитель, тетушка услышала, как в дом кто-то влез, а кот пострадал из-за хулиганской выходки с валерьянкой. – Вот именно! – Ирка обрадовалась, что я поняла ее мысль, и даже взбодрилась, уведя взгляд от манящих темных вод. – И что из этого следует? – Все это как-то связано, но мы не видим сюжета в целом… Кстати, о звеньях одной цепи. – Я вспомнила, что у меня в сумке так и лежит поврежденный парадный ошейник кота. – Раз уж мы рядом со знакомой лавкой, не отдать ли в починку злосчастный браслет? – Хорошая мысль! Это даже будет очень правильно с педагогической точки зрения: пусть криворукий Боря заново сделает плохо выполненную работу, – оживилась подруга. Она распрямила спину, расправила плечи – увидела новую цель и приготовилась к ней лететь. – А потом пойдем в ту булочную-кондитерскую и будем пить кофе с вкусной выпечкой, – добавила Ирка, и я тоже почувствовала прилив сил. Кофе с пирожными – отличный стимул продолжать жить и бороться. В знакомой антикварной лавке снова было немноголюдно. Охранник стоял справа от двери, образуя гармоничную пару с массивным шкафом слева. Боря помещался в своем хрустальном гробике, залитом светом мощной лампы. Дядюшка беседовал с эффектной дамой – пышной, сдобной, в облаке каштановых кудрей, – но моментально отвлекся, едва мы вошли. Должно быть, он действительно научился отделять зерна от плевел, в смысле, реальных клиентов от случайных зевак. – Починить нужно, – лаконично объяснила я, показав ему испорченный браслет. – Позвольте, но… Боря, как же так?! – Едва взглянув на фронт работ, дядюшка возвысил голос. Узнал, стало быть, вещицу, которую совсем недавно уже сдавали в починку. – Мальчик не виноват, он хорошо все сделал, это последствия неправильной эксплуатации, – вмешалась Ирка, забыв о своих педагогических планах. – Боюсь спросить, что с ним делали. – Дядюшка повертел украшение, сокрушенно поцокал языком. – Замок будто вырвали с мясом. Я промолчала, Ирка и вовсе отвернулась, чтобы не отвечать. – Что ж, так или иначе, но придется тебе, дружок, все исправить. – Дядюшка кивнул племяннику. Тот выскочил в зал, взял браслет и удалился с ним в свой стеклянный скворечник. А с нами даже не поздоровался – притворился, будто мы не знакомы, поросенок невоспитанный! Зря Ирка отказалась от небольшой педагогической практики. – Когда можно будет забрать? – проводив поросенка неодобрительным взглядом, спросила я его старшего родственника. – Но, Бэрик, мы же договорились! – Кудрявая дама дернула дядюшку за рукав. – Не на сегодня, Римма, а на завтра, – остановил ее хозяин лавки. – Мальчик много гулял, мальчик должен отработать. Сегодня ему придется задержаться. – И, отшив тетеньку, он любезно ответил мне: – Подходите минут через двадцать или когда вам будет удобно, сегодня мы закроемся на час позже. – Бедный Боря! – вздохнула сердобольная Ирка, когда мы вышли из лавки. – Кажется, из-за нас его трудовой день сегодня затянется. – Не из-за нас, а потому, что он безответственно прогуливал в какие-то другие дни, – возразила я и подпустила шпильку: – Уважаемый дядя Борух придерживается строгих педагогических принципов, не то что некоторые. Ирка слегка поморщилась – она не любит критики, причем любой, не только литературной, и перевела тему: – А кто была та Суламифь средних лет? – Должно быть, тоже родственница, – рассудила я. – Семейное дело, чему удивляться, – согласилась подруга. – Ну, хотя бы тому, как некоторые дамы перебарщивают с духами. – Я поморщилась. Не люблю насыщенные и резкие запахи, а от кудрявой дамы пахло очень мощно и необычно, если не сказать странно: как от цветочной клумбы, помеченной котом. – Духи ни при чем, там основная нота совсем другая. – Ирка ухмыльнулась, запустила руку в торбу и сунула мне под нос маленькую круглую коробочку. – Вот! – Фу-у-у! – Я отшатнулась и помахала перед лицом ладошкой. – Что это? – Ну, здрасте! Не узнаешь? Это, можно сказать, привет из прошлого – в своем роде винтажная штука: бальзам «Звездочка»! – Подруга покрутила в пальцах красную с золотом жестянку. – В советское время им что только ни лечили – хоть понос, хоть золотуху! Ты что, забыла? – В самом деле, знакомый запах. Но убери ты эту га… прелесть подальше, а? Идем уже в кондитерскую, пока у меня аппетит не пропал. Мы зашагали к знакомому заведению. По дороге Ирка спросила: – А о чем они говорили, когда мы вошли, эти родственники? Мне показалось, или прозвучало слово «Мурино»? Может, конечно, и померещилось, раз я все время об этом думаю… – Может, конечно, и звучало. – Я торопилась на встречу с пирожными. – А тот райончик, где ваш новый дом, разве не Мурино называется? – не отставала подружка. – Точно, Мурино и есть. – Я шла к цели, ни на что не отвлекаясь. – А ты когда последний раз проверяла, не появился ли на сайте график выдачи ключей? – Ирка вцепилась в меня, как бульдог. – Да что ты пристала ко мне с моим Мурином?! – возмутилась я. – Будем дома – зайдем на сайт, а пока давай тихо, мирно и с удовольствием перекусим! После обеда мы вернулись домой. Пока Ирка переодевалась в домашнее, я, выполняя данное ей обещание, открыла макбук, чтобы проверить почту, и зависла на последнем полученном сообщении. – Что еще? – напряглась подруга и замерла, подняв руки с распяленной на них футболкой. – Почему у тебя лицо такое недовольное? – Американский издатель прислал мне файл с правками, – объяснила я, быстро просматривая текст. – И что? Это же хорошо, что текст так быстро взяли в работу? – Ирка влезла в футболку, одернула ее и подошла заглянуть в мой макбук. – Красное – это новые вставки? А почему по-английски?