– Не знаю, впервые такое. – Я долистала до конца и тихо выругалась: – Вот гадство! Так я и знала! Они переписали мой финал! – В смысле? Герой остался жив? – Подружка не могла скрыть радости. – И даже невредим, – подтвердила я, внимательно прочитав последний абзац, написанный по-английски. – Наша с тобой бетонная плита на него, увы, не попала. Так что он протер платочком запылившиеся ботинки и пошел навстречу новым приключениям. – А другие кусочки красным о чем? – спросила Ирка, уклоняясь от темы огорчительной живучести осточертевшего мне ГГ. – Вроде бы описания достопримечательностей, я не вникала, потом посмотрю. – Я встала из-за стола и бухнулась на кровать. – Сейчас у меня на это нет никаких сил. Я устала, не могу, я вам завтра помогу, говоря словами твоей любимой Агнии Барто. – Ну, в твоем случае – я устала, не хочу, я вас завтра замочу, – съязвила подружка и села на мое место за компом. – А письма от застройщика еще не было? – Хр-р-р… – Ленка! Гневный вопль меня, едва задремавшую, не просто разбудил, а заставил подкинуться, как рыбу на сковороде. – Вот куда ты смотришь?! – Ирка негодовала. – Агент-реагент, финал-маргинал – не о том ты, подруга, думаешь! У тебя в спаме с позавчерашнего дня уведомление лежит, нормальные люди уже свои новые хоромы осматривают, а мы тут распотякиваем! Живо переодеваемся – и вперед, в Мурино! – Да погоди ты. – Я приподнялась, заглянула в комп из-за локтя подруги и указала пальцем: – Тут же написано, что сначала нужно ознакомиться с графиком выдачи ключей, потом записаться у менеджера и уже в назначенный день явиться со всеми необходимыми документами. Куда ты спешишь? – Ох, боже мой! – Ирка всплеснула руками. – Да неужто ты не понимаешь, что в назначенный день у нас не будет возможности как следует все осмотреть, обмерить, проверить на соответствие требованиям и стандартам, чтобы запротоколировать все недоделки и обязать застройщика исправить огрехи?! Менеджер станет нас торопить, забалтывать, мешать детальному осмотру – и мы непременно пропустим какой-нибудь косяк! Не-е-е-ет… Она вскочила, снова потянула с себя майку, рывком сдернула шорты и, нервным пинком отправив их в угол, схватилась за выходное платье: – Живо одевайся! И бу-бу-бу, бу-бу-бу. – Я не разобрала продолжение фразы за слоями окутавшей голову подруги материи, услышала только последнее слово: – Сейчас же! – Ну зачем сейчас же, давай хоть часок отдохнем, – заканючила я. – Дом уже построен, он никуда не убежит. Да и как мы попадем в квартиру, если у нас еще нет ключей? – Как-нибудь да попадем, не сомневайся, – заверила меня подруга и ловко укротила свою рыжую гриву: свернула в тугой узел и вонзила в нее палочку-заколку. – Вставай, я сказала! Потом поваляешься. – Видимо, в следующей жизни, – пробурчала я, неохотно вставая. Какое-то очень беспокойное существование у меня в нынешней реинкарнации, надо бы в следующий раз баобабом родиться, что ли. Умчаться по тревоге в голубую даль пригородного района Мурино мы не успели: нелегкая некстати принесла нашего заокеанского приятеля. – Блин, совсем мы про него забыли, обещали же совместную прогулку, – пробормотала Ирка, поглядев в дверной глазок. Открывать с разбегу, что характерно, не стала. Не понравились ей, видать, наши вчерашне-позавчерашние гости – Василий Кружкин с его неприличными предложениями и бабка-босоножка с дурными вестями. – Обещали не мы, а ты, – напомнила я чисто из вредности. – Кнок-кнок! – донесся из-за двери веселый голос одновременно с игривым постукиванием. – Кто это – Кнок Кнок? – оглянулась на меня Ирка. – «Кнок-кнок» – это американский «тук-тук», – объяснила я. – Открывай уже, а то он так и будет тут кнокать до посинения. Вот же неотвязный тип, иностранный оккупант, иначе не скажешь! Подружка открыла, впуская оккупанта. На сей раз он явился не с букетами, а с корзинкой клубники, и мы с Иркой сразу же смягчились. Она – настолько, что согласилась немного задержаться с забегом в Мурино и полакомиться свежими ягодами. В процессе в подруге проснулись гуманизм и сострадание. Она позвонила нашему антикварно-ювелирному знакомцу Боре, чтобы заботливо предупредить его: сегодня мы за браслетом не придем, заглянем завтра, так что задерживаться ради нас на трудовом посту не нужно. Телефончик лавки я по старой журналистской привычке сфотографировала вместе с расписанием работы на двери. За поеданием клубники общий настрой заметно изменился. Все же вкусная еда – эффективный антидепрессант. – Вижу, Наташик, и твое настроение улучшилось, – одобрительно заметила Ирка за полдником, поскольку сегодняшний интурист приятно отличался от вчерашнего: и свеж был, и весел, и хороший аппетит демонстрировал. – Я подержать себя руками, – кивнул Наташик. – Не надо интимных подробностей! – жестом остановила его подруга. – В конце концов, у каждого свои способы справиться со стрессом. – Он хотел сказать, что взял себя в руки, – хихикнула я. – А ты что подумала? – Эмм… – Ирка порозовела в тон клубнике. – Ах, это неважно! Ягоды вкусные. – А вот программа вечера у нас не очень интересная, – сказала я, втайне надеясь, что Наташик отвалится, не пожелав скучать вместе с нами. – Почему же неинтересная? – возразила мне подруга, которую компания интуриста вполне устраивала. – Интересная и своеобразная, ничуть не менее оригинальная, чем прогулка по крышам! Уоррен чуть не проглотил клубничный хвостик, закашлялся и непроизвольно потер голову. – Бить не будут, – успокоила его тревогу проницательная Ирка. – Но ты увидишь, как растут новые жилые кварталы Северной Пальмиры! – Мурино – это вообще-то уже Ленобласть, – напомнила я. – Ой, неважно, на взгляд из-за океана тут вообще все рядом, – отмахнулась подружка. – Короче, Наташ, мы сейчас поедем смотреть новую квартиру, которую купила Ленка. Если хочешь, возьмем тебя с собой. – Ты купить новый дом? – Мистер уставился на меня недоверчиво и чуть ли не огорченно. – Не вяжется с образом безработной? – съехидничала я. – А вот такие у нас реалии, кардинально отличающиеся от ваших американских. Но я купила не дом, а ма-а-аленькую квартирку. – Дауншифтинг? – Интурист постарался понять. – Сам ты даун! – обиделась за меня верная подруга. – Ленка как раз не дурочка, успела вложить деньги в недвижимость до того, как ценник попер, будто на дрожжах! – Погоди, дауншифтинг по-иностранному – это такая модная философия, стремление к понижению скорости жизни, отказ от лишнего, – наскоро объяснила я. – Вот когда топ-менеджер «Газпрома» навсегда уезжает на Бали, чтобы курить бамбук в хижине с видом на снующих по волнам серфингистов, – это дауншифтинг. – Однушка в пригороде Питера – это круче, чем хижина! К тому же у тебя и другие квартиры есть, это не единственное жилье. – Угу, – я кивнула, – это будет типа дачи. Для визитов в культурную столицу из наших степных черноземов. – Мы тоже попользуемся при случае. – Ирка потерла руки и встала из-за стола. – Так, кто со мной, те строятся в колонну по два и шагают на выход. Нам еще полчаса на метро ехать, потом двадцать минут пешком идти, а дело уже к вечеру. – Ничего страшного, солнце еще долго будет высоко, – успокоила ее я. – Белые ночи же! – Солнце-то на месте будет, а вот работяги нет, – ответила подруга озабоченно. И поняла я ее слова, только когда мы уже прибыли на место. Вокруг трех новых домов, в каждом – за двадцать этажей, работа не то чтобы кипела, но как бы остывала после недавнего бурления. У края площадки, выложенной плиткой, на штабеле бетонных бордюров – в Питере их называют поребриками – устало курил мужик в сером пыльном комбинезоне. Две тетеньки в резиновых галошах и оранжевых жилетах (в промежутке на них было что-то неприметное, мне не запомнившееся) поливали из шланга тоненькие березки, явно только что высаженные у подъезда. – Не залейте, – мимоходом строго сказала им Ирка. – Почва песчаная, в обильном поливе не нуждается. И не надо так широко, что ж вы лужи образуете, мокрое пятно должно оставаться в проекции кроны. Тетки глянули на специалистку с опасливым уважением и даже посторонились, пропуская нас к подъезду. – За начальство приняли, – хихикнув, тихо сказала я интуристу. Он озирался с растерянным и почти испуганным видом. – Жилой квартал «Мой мир» расположен в ближайшем к Петербургу развивающемся городе Мурино! – бодрым голосом сообщила я, вспомнив, что интуристу обещали познавательную экскурсию. – Сегодня это полностью сложившийся район с торговой, развлекательной, социальной и коммерческой инфраструктурой! Школы, детские сады, торговые центры, кафе и рестораны – все необходимое рядом! – О? – На лице Уоррена отразилось обидное сомнение. – Не веришь? Слушай дальше. – Я набрала в грудь воздуха и выдала на одной радостной ноте, как запомнила из рекламы: – Три корпуса средней высотности выполнены в современном стиле. Над проектом фасадов работали специалисты финского архитектурного бюро Юкки Тикканена. Стильные, контрастные, но в то же время лаконичные, они удачно вписаны в окружающий пейзаж. Благоустроенная территория с детскими и спортивными площадками, прогулочными зонами делает квартал уютным и комфортным для жизни! – О? Не убедила я искушенного интуриста. – Этот тип застройки у нас называется «человейники», – обернулась к нему Ирка. – Тебе нравится? – усомнился интурист. Вслед за Иркой, возглавляющей нашу маленькую процессию, мы поднялись по ступенькам крыльца и вошли в подъезд. Голоса сразу же зазвучали гулко, как в соборе. – Мне-то? Для разнообразия – вполне, – уклончиво ответила я и снова добавила в голос восторга: – Мегаполис! Каменные джунгли! Контраст с нашей провинциальной идиллией. – Не преувеличивай, Краснодар не какая-нибудь глушь. – Ирка обиделась за малую родину. – У нас уже официально миллион жителей, а по факту – все два! – Но я в старом центре живу, где купеческие особнячки и узкие мощеные улочки, – напомнила я. – Так что про контраст не вру. – Контраст-матраст, – проворчала подруга, покосившись на пару граждан, как раз протащивших мимо нас какую-то разобранную мебель. И все тем же недовольным тоном попрекнула меня: – Видишь, люди уже вещи заносят, а ты свою хатку даже не видела! – И не факт, что увижу, ключей-то еще нет, – снова напомнила я. Ирка только отмахнулась, с ускорением взлетая на второй этаж.