Нестеров снял пальто и бросил его на соседнюю с Обрезом кровать. – Федя, если ты меня зарежешь ночью, то я тебя убью. – Не боись, Монстр, – отозвался тот, устраиваясь поудобнее и закидывая руки за голову. – Резать тебя дорого стоит. Можешь спать спокойно. Войдя во вторую комнату, Шебанов разложил по очереди оба матраса, смахнул невидимую пыль с подушек и отправил их в изголовье, а рыболовные принадлежности и сумку спрятал под кровать. – Анна Алексеевна, проходите сюда, – позвал женщину капитан. – Надо укладываться уже, если хотим на рассвете выйти. Спирина прошла за ним, села на одну из кроватей, осмотрела скудную обстановку. – Для нескольких часов сна вполне приемлемо, – будто читая ее мысли, проговорил Шебанов, ложась прямо в комбинезоне и поворачиваясь лицом к стене. Она кивнула, собираясь ему ответить, но, увидев Горняка, вошедшего в коридорчик последним и теперь недоуменно крутящего головой, заглядывая то в одну, то в другую комнату, обратилась к Монстру: – Господин Нестеров, вы уж соклановцу место отдыха определите, будьте добры. – Все под контролем, Анна Алексеевна. Мы сейчас решим этот вопрос. – Монстр подтолкнул Горняка к своей кровати. – Побудь, Степа, пока тут. Матрас расстели. Только не садись на пальто! И Нестеров, повернувшись к Анне, отсалютовал ей, поднеся ладонь ребром к седой голове. – Выполнено, мэм! Женщина отмахнулась в ответ, легла на бок, прикрыв глаза. Сделав шаг к дальней стене, Монстр подергал ручку закрытой двери, толкнул ее несколько раз, но та даже не думала поддаваться. – Не тут ли Зебр хранит сокровища? – бормотал он себе под нос, пытаясь посильнее надавить на ручку. – «Посмотришь наверху». Смотрю. Пока не вижу, но думаю, что тут. Послышались шаги на лестнице, входная дверь распахнулась, и в коридорчик вошли Зебр и Догнич. – Не ломай замок, Монстр. Сейчас открою. – Зебров подошел, наклонился и сунул руку в небольшое углубление под дверью, после чего, поднявшись, взялся за дверную ручку и повернул ее вниз. Что-то щелкнуло, и под удивленный возглас Нестерова дверное полотно с тихим шелестом сдвинулось в сторону и исчезло в стене. В открывшейся комнатке зажегся светильник. – Ну ты и барахольщик, Зебр! – Монстр изумленно смотрел на склад. – Анна Алексеевна, не хотите ли заценить? Спирина встала и выглянула из «суперлюкса». На стенах узкой комнаты были вбиты ряды гвоздиков, на которых висела разнообразная одежда: пестрые куртки, разноцветные пальто, пиджаки, ватники, камуфляжные комбинезоны и телогрейки разной степени изношенности. Под ними у стены была сложена не менее разномастная горка сумок, рюкзаков, баулов и вещмешков. Венчал это шмоточное великолепие большой добротный тулуп, висящий на вешалке-плечиках на дальней стене, и стоящие под ним новенькие валенки. – Гардеробчик небольшой, – входя в комнатку, пояснил Зебр. – Туристы часто вещи забывают. Или оставляют и не возвращаются за ними. Что ж мне, объявления рассылать о забытых вещах? Вот и складываю тут все. – А они у тебя по размерам развешены? – Раздвигая ворохи одежды, Нестеров ощупывал ткань очередной куртки. – А то мне бы рост побольше. Стоящий в дверях Догнич прыснул. – Монстр на шопинге! – Едва сдерживая смех, он прошел в комнату и сел на край кровати, на которой уже посапывал Обрез. – Давай быстрее выбирай, покупатель. Анна улыбнулась, наблюдая за копающимся в гардеробе Нестеровым, и обратилась к Догничу. – Братья куда делись? Дог зевнул, расстегивая куртку. – Остались с Вороном и Бродом. Сказали, что там им спокойнее. – И к земле ближе, – отозвался из комнатки Нестеров. – И правильно сделали, пусть с «Волей» ночуют. А то холодом могильным от них веет. Закатывая рукава, он вышел в коридор, облаченный в зеленый камуфлированный комбинезон с меховым воротником. – Зебр, дай вешалку, костюм повешу. И пальто. Только поглубже все это спрячь. Не надейся, что тебе оставлю. Они стоят дороже всего этого твоего склада. Даже вместе с баром. Спирина покачала головой. – Господин Нестеров, да вы педант! – заметила она, возвращаясь на свою кровать. – Напоминаю, что завтра в пять утра все должны быть в готовности. Монстр поправил карманы комбинезона, который только что выудил из запасников Зеброва, поднял воротник, снова опустил его, расправил. – Так, я там шапку еще где-то видел. – Он вернулся в каморку, в которой Догнич с Зебром сооружали себе из сброшенных на пол вещей спальные места. – Мне, кстати, тоже вещичек помягче выдайте! Кровать накидаю себе. Горняк-то уже храпит вовсю на моем матрасе. Правду говорят: палец дай – откусят руку. – Ушанку возьми, она тебе будет в самый раз. И замолчи уже наконец, – полусонно пробормотал Шебанов. «Встретились как-то поп, раввин и мулла… – лезла в голову всякая чушь. – Или вот еще: однажды русский, немец и поляк… Смех смехом, но трудно сыскать людей более разных по духу и мировоззрению, чем наш отряд. Как будто кто-то специально задумал насильственным образом объединить несовместимое… А может, так и есть? Может, и впрямь нас собрали с определенными намерениями? И намерения эти весьма далеки от тех, что были озвучены. Ведь получается, что авансам грош цена, раз наниматель так же спокойно изымает средства с наших счетов, как и пополняет их. Ему ничего не стоит вернуть себе все деньги, если они тут… то есть мы тут… короче, как пауки в банке… Или вот еще, тоже из анекдота: попали как-то раз в охотничью яму лев, осел и мышь…» Закрыв глаза, Анна проваливалась в сон. «Надо бы тоже что-то подобрать себе из вещей, – думала она. – В Зоне в пуховике далеко не уйдешь». Тихие перешептывания и смешки, доносящиеся из гардероба, постепенно убаюкали уставшую женщину. «Завтра в Зону», – мысль эта одновременно и радовала, и беспокоила ее. Беспокоила тем, что она обещала себе не возвращаться, но радовала, так как Зона тянула к себе постоянно, все эти годы. Засыпая, она почувствовала, что кто-то накрыл ее чем-то тяжелым и теплым. Пробормотав слова благодарности, Анна уснула тревожным сном. * * * Сон выдал Анне картину дождливого вечернего вокзала. Поникшую маму на перроне, машущую ей рукой и иногда подносящую платочек к глазам. – Все будет хорошо, мам, – говорила она, поднимаясь по ступеням вагона. – Я быстро, туда и назад. – Отец так же говорил всегда. Не повторяй его слов. Анна обернулась уже из тамбура. – Ну все, иди уже. Не волнуйся, не первый раз же! Вдруг мамино лицо покраснело от гнева. – Вот именно – не первый! Ты же обещала! Будь проклята ваша эта Зона! Пусть провалится сквозь землю! Она резко развернулась и быстро зашагала по перрону к вокзалу. Анна еще несколько секунда следила за удаляющимся синим пальто, пока мама не скрылась в людской толпе. Поезд тронулся, постепенно начал набирать скорость. – Вот и попрощались. Как всегда, – закинув небольшую сумку на плечо, пробормотала она и прошла в вагон. – Долгие проводы – лишние слезы. Дверь в ее купе была приоткрыта. Анна вошла и замерла. Она заранее выкупила все места и совсем не ожидала кого-то застать, но у стола, спиной к ней и глядя в окно, сидел человек в военной форме и теплом армейском бушлате с меховым воротником. – Мужчина, вы, наверное, ошиблись. – Она бросила сумку на нижнюю полку. – Тут все места заняты. Тот повернулся на ее голос, Анна застыла на миг и медленно осела на край полки, не сводя глаз с лица попутчика. – Папа… откуда?.. как?.. – Анюта, а может, мать права? – без вступления, будто продолжая недавно прерванный разговор, спросил отец. – Ты же и правда обещала не возвращаться. «Сон. Это же сон. Ведь сон же?!» – мысленно кричала она сама себе. – Ты тоже обещал вернуться тогда. Отец улыбнулся, но глаза оставались грустными. – Анюта, я военный. Это работа. – Пап, я тоже военная! – Уже нет. Давно нет. Признайся сама себе – для чего ты едешь? Анна молчала. Ей хотелось подбежать к нему, обнять, положить голову на его плечо. Но она боялась, что сон тут же исчезнет.