Внезапно все стихло. Дверь медленно и беззвучно начала поворачиваться на петлях, распахиваясь. Войцехович замер перед ней. Опираясь на стену, капитан подошел к открывшемуся проему, заглянул внутрь. – Профессор, по праву ученого звания – вы первый. Но тот стоял, сворачивая в трубочку тетрадь. – Раз никто не идет, я пойду первым. – Воронов резво двинулся мимо замерших Анны и профессора, перешагнул через невысокий порожек и скрылся в темноте. Послышались его гулкие шаги, отраженные от стен лаборатории. Следом за ним, осмелев, нырнул в темноту Середа. – Аккуратно, тут лестница под дверью, – услышала Спирина голос Ворона. Шебанов повернулся к ученому, сделал пригашающий жест. – Что же вы стоите, Войцехович? Вы же этого хотели? Пожалуйста, двери открыты. Лаборатория в вашем распоряжении. – Понизив голос, Михаил продолжил: – Только подумайте, что вы будете делать с вашими обещаниями, которые успели надавать, пока сюда добирались. Профессор, секунду назад смотрящий в темноту лаборатории, поднял глаза на офицера. – Капитан, я в ваших советах не нуждаюсь. Вы же получили то, что хотели? Ну вот, я вас больше не задерживаю. – На пороге Войцехович снова заговорил: – Анна Алексеевна, прошу за мной. Вы еще много интересного узнаете. Но Спирина медлила. Ее взгляд встретился с глазами все так же не двигающегося с места Шебанова. Он явно что-то пытался ей сказать или показать, но она никак не могла понять его сигналы. – Господа офицеры, проходите! – вывел майора из оцепенения голос Нестерова за спиной. – Или вы боитесь темноты? Ни за что не поверю. На всякий случай, для информации: если вдруг вы решите, что лекция профессора вам неинтересна, то хочу напомнить, что там, наверху, минимум двести вооруженных солдат. Анна увидела появившегося в проеме шлюзовой двери Монстра, пальцы которого лежали на висевшем на груди автомате. – Нестеров, вы нам угрожаете? – Ни в коем случае, майор! – Растянув губы в своей фирменной белозубой улыбке, Монстр развел руки в стороны. – Я же знаю, что вы разумные взрослые люди и глупостей делать не станете. – Пойдемте, Анна, – позвал ее капитан, сделав шаг внутрь лаборатории. – А то мы пропустим все самое интересное из профессорского доклада. Она шла за Шебановым по узкому бетонному туннелю, который, поворачивая, довольно круто спускался вниз. Ряд ламп под потолком, таких же, как в шлюзовом бункере, создавал красный полумрак, но его было достаточно, чтобы увидеть клубок черных кабелей, тянущихся вдоль левой стены в глубину лаборатории. Михаил коснулся плеча Анны и указал на отодвинутую решетку, перекрывающую проход, за которой лучи фонариков уже бегали по стенам следующего туннеля. – Тут все двери заперты, – послышался голос Воронова. – Что дальше, профессор? – Ищите табличку «Центральный пульт». – Судя по голосу, Войцехович заметно нервничал. – Там ключи не понадобятся. Коридор, куда попала Спирина, едва позволял разойтись двум людям и все так же уводил вниз с заметным уклоном. «Такое ощущение, что мы спускаемся по винтовой лестнице, по спирали, только ступенек нет, – подумалось Аспиду. – Что там, в самом низу?» Ряд дверей, ручки которых по очереди дергали Ворон с Обрезом, освещая фонарями надписи, терялся в темноте. – Нашел! – закричал Федор и громко прочитал текст с таблички, что блестела в свете фонарика: – «Центральный пульт». Замок щелкнул, дверь с тихим скрипом отворилась. – Наконец-то добрался… – прошептал ученый, войдя первым. Следом за ним прошли Обрез, Воронов и хромающий Шебанов. – Проходите, Анна Алексеевна, – настойчивым тоном предложил стоящий за спиной Аспида Нестеров. – Нехорошо в дверях стоять. Хоть комната и была просторной, почти весь ее объем занимал гигантский пульт со множеством лампочек, кнопок и тумблеров. Установлен он был перед полукруглой прозрачной стеной, за которой при слабой аварийной подсветке виднелись странные геометрические фигуры. – Что там? – указала Анна на эти контуры за стеклом. Войцехович поднял голову. – Там – самое главное, Анна Алексеевна, – заговорщицким голосом произнес он. – Машинный зал. Обойдя пульт, Спирина подошла к стеклу и приникла к нему, рассматривая пространство по другую сторону. В центре ангара на толстых металлических подпорках стояла огромная вертикальная спираль, витки которой, изгибаясь, поднимались к потолку; венчал ее частокол из тонких стержней с насаженными на них крупными шарами, отливающими серебристым блеском. Такими же стержнями, но с маленькими шарами, была пронизана вся конструкция. – И что это там за штука такая? – постучав по стеклу, небрежно бросил Нестеров. Он подтянул к себе валяющийся на полу стул, поставил его на ножки и уселся. Середа выдвинул из-под пульта большое кресло, стукнул по нему ладонью, стряхивая пыль, и устроился в нем, развалившись. – Ну, чё-как, доцент? – Федор вынул сигарету из кармана. – Я бы попросил не курить тут! – возмутился Войцехович. – Не переношу табачного дыма. Тем более в научной лаборатории это недопустимо. Обрез пожал плечами и молча убрал сигарету назад. Подойдя ко второй двери, расположенной в противоположной от входа стене, Шебанов взялся за ручку, подергал. – И эта закрыта, – буркнул он, усаживаясь перед ней на пол. – И что мы тут делаем, профессор? Вы так стремились сюда попасть. Вот мы здесь. И что дальше? Ученый поставил свой рюкзачок на панель управления и достал термос. – Как я уже говорил, отец долго работал в этой лаборатории над уникальным проектом. – Войцехович отвинтил крышку с термоса, налил в нее какой-то горячий напиток, сделал несколько глотков и, отставив крышку на пульт, вновь затрещал застежкой-липучкой, выуживая из нагрудного кармана тетрадь. – Ход работ, описание испытаний и их результаты он дублировал в эту тетрадь. – Это мы уже поняли, профессор… – Воронов попытался перебить словоохотливого Войцеховича, но тот невозмутимо продолжил: – Однако результаты последнего испытания, которое проводилось перед закрытием лаборатории, не вписаны в этот дневник. То есть завершающая проверка установки была не закончена либо результат был скрыт. Либо, что еще более вероятно, отец постарался припрятать тетрадь на даче, как только представилась такая возможность: научный состав могли отпустить на отдых непосредственно до начала финального этапа, чтобы потом, в самый разгар эксперимента, уже никто не просился в отпуск. – Чем конкретно занимался ваш отец здесь? – Целью его исследований была действующая установка, создающая выброс аномальной энергии подобно тем неконтролируемым Выхлопам, которые породили активность всей Зоны после второй аварии. – Искусственный Выхлоп? – тихо переспросила Анна. – Но для чего? Профессор прохаживался перед пультом управления. – Анна, вы что-нибудь слышали о таком способе тушения лесных пожаров, как «встречный пал»? – Это когда поджигают лес раньше, чем он сам загорится? – подал из кресла голос Обрез. – Примерно представляю. – Спирина смотрела на ученого. – То есть установка должна была запускать аномальную волну навстречу Выхлопу? Тот же Выхлоп, только рукотворный? А в чем разница? – Управляемый, Анна Алексеевна! – остановившись, Войцехович поднял вверх указательный палец. – То есть подготовленный, контролируемый! Понимаете разницу? Нестеров хмыкнул, указывая на покрытый слоем пыли пульт. – И что же, это все когда-то работало? А сейчас работает? – Будем надеяться, что да. Войцехович перелистывал страницы тетради, пробегал глазами по тексту, качал головой. – Одну минуту, тут было описание… – Он продолжал судорожно переворачивать бумажные листы. – Сейчас… найду… Вот! – Профессор победно обвел всех присутствующих горящими глазами, потряс перед собой дневником. – «Подробная инструкция по запуску УКВ-22», – склонившись над записями отца, громко прочитал он. – УКВ? – переспросил Федор. – Ультракороткие волны, что ли? Типа, музычку из приемника послушать? Войцехович оторвался от чтения и, поправив очки, посмотрел на Обреза взглядом учителя, рассматривающего нерадивого ученика. – Установка контролируемого Выхлопа… – И он снова углубился в текст, бормоча: – Надеюсь, я смогу справиться без ассистентов должного уровня подготовки. Так… «Подать питание на центральную панель», – задумчиво прочитал он первую строчку, поднял голову и подошел к большому электрическому щиту на стене. – Видимо, это оно. Положив руку на рубильник, торчащий сбоку, он медленно поднял его вверх. Лампы, тускло горевшие до этого, стали ярче. Центральная панель, за которой сидел Середа, ожила. Вспыхнули несколько разноцветных огоньков, стрелки циферблатов дрогнули, качнулись, и тихий гул заполнил комнату. В зале за стеклом включились большие желтые светильники, свисающие с потолка по всему периметру помещения. Установка будто ожила: стержни, заскрипев, один за другим проникали внутрь спирали, а корона из шаров на вершине конструкции дрогнула и сдвинулась с места. – Фурычит… – произнес Обрез, завороженно глядя на агрегат. – Тля буду, всё фурычит! – Не торопитесь, коллега, – бормотал Войцехович, не поднимая головы от тетради, с которой он ходил перед панелью управления, нажимая кнопки, поворачивая какие-то рычаги и щелкая тумблерами. Подойдя к креслу, в котором замер удивленный происходящим за стеклом Федор, профессор посмотрел на него поверх очков. – Вы позволите? – Он указал Обрезу на рабочее место оператора. Бандит проворно соскочил с мягкого сиденья, с шутливым поклоном уступая кресло, сделал несколько шагов к прозрачной стене и застыл перед ней, сунув руки в карманы брюк. – «Установить датчики нейтронов на двести, протонный генератор на сто двадцать, энергощит на максимум…» – шептал ученый, сверяясь с записями. Его пальцы забегали по светившейся панели, и та, будто соскучившись по работе, бодро отвечала ему щелчками, трелями и писком датчиков. Войцехович поднял голову, наблюдая за происходящим в машинном зале. Фиолетовые разряды, ветвящиеся между шарами, пробегали по виткам спирали, поднимались по ней до самого верха, до вращающейся короны-карусели, и там собирались в одну гигантскую молнию, которая периодически била в потолок зала, опадая дождем-фейерверком и осыпая зал тысячами искр.