– У-у-у… А все думали, что он дальше Кордона не ходил никогда… – высказался в пространство Догнич. – Ходил, еще как ходил. В одиночку ходил. Только помалкивал об этом. Потому что воровством и обманом промышлял. Артефакты ему слабо было доставать, так он вещи, запчасти, рухлядь разную по брошенным домам собирал и за Периметр выносил. Таким вот макаром забрался он как-то ко мне в избушку. Очень удивился, когда я его тут застукал. Говорит, думал, что пустой дом. Посидели, поговорили с ним. Сдружились, скажем так. Когда живешь бобылем, перестаешь привередничать. Продукты он мне и разные полезные вещи привозил, как попрошу. А я ему сборы травяные всякие, грибочки полезные. Что уж он с ними делал?.. – Выдавал за лекарства из Зоны, уникальные, от всех болезней, – хмыкнул Дог. – Ну, на его совести. Мне главное было, что он на просьбы мои маленькие откликался. Примерно полгода назад разболтались мы с ним. Тогда и рассказал Зебр про незнакомца, который просил у него – не бесплатно, конечно, – узнать судьбу лаборатории Х-22, но куда бы Зебр с этим вопросом ни совался, везде ему от ворот поворот был. Вспомнил я тогда слова профессора об обратной тяге той установки. И решил, что это мой шанс вернуться домой, коли все получится. Если установка работает, то исчезнет Зона и всё, что с ней связано. Люди обратно вернутся в города и села, а я – домой. Спирин замолчал. – Пап, ты бы отдохнул, – взволнованно настаивала Анна. Но полковник снова отмахнулся. – Когда Зебр появился в следующий раз, он рассказал, что незнакомец снова приезжал к нему. Поведал и про тетрадь профессора, и про замок с ДНК-доступом. Про то, что Войцехович-младший нашел дочь полковника Спирина и уже договорился с ней об участии в походе. Вот только проблема появилась – Войцехович отменить все хочет. Утерян, говорит, контейнер важный, и пока этот вопрос он не решит, никакого рейда не будет. Тогда я ему и сказал, что слышал от сталкеров захожих – дескать, видели где-то что-то похожее, дескать, разузнаю подробности и ему помогу. Очень Костик обрадовался тогда и обещал, что через неделю вернется за новостями. Еще спросил, нет ли у меня на примете людей надежных, а то он, Зебр, никому не доверяет, проболтаться могут, если начнет он на Кордоне расспрашивать и вопросы задавать. Едва я услышал о тебе, очень разволновался. Я понимал, что не смогу тебя защитить. Куда уж мне по Зоне бродить с моим здоровьем. Но дотумкал, что Войцеховича-младшего уже не остановить. Надо было искать надежного человека, который защитит, поможет, оберегать тебя станет. Думал несколько дней, однако, кроме братьев-близнецов из «Монумента», которых я от расстрела спас, и Шебанова, которому ты когда-то очень приглянулась, Анюта, никого вспомнить не смог. – Как же никого? – расстроенно посмотрел Дог на лежащего полковника. – Я сразу согласился, как ты мне намекнул о помощи. Спирин кивнул. – Да, Семен тут же вызвался. Только не стал я ему про себя ничего рассказывать. – А ведь давно мог, Дед, – обиженно пробормотал Догнич. – Не доверял? Полковник повернул голову к нему, улыбнулся. – Дог, я и сам себе редко когда доверял, так что ничего удивительного, – проговорил Спирин. – И не серчай. Дело уже прошлое. – Эх, Дед, – скривился сталкер, сделав глоток из стакана. – Контейнер же этот ты мне доверил. Анна посмотрела на Догнича. – То есть вы, Семен, знали про артефакт все это время? – Ничего он не знал, Анюта. – Отец вновь закрыл глаза. – Просил я Семена место найти надежное, он и предложил домик лесника в Рыжем лесу. – Надежнее не бывает. Мало кто знает про него, а даже если и знает, в подвал не полезет, – подтвердил Дог. – Я, когда услышал про Рыжий лес в баре, сразу понял, куда мы идем. Но полковник просил молчать, я и помалкивал. – Зебров появился у меня в последний раз за неделю до вашего рейда. Дал я ему номера Шебанова, братьев Возняк и Догнича, а еще жетон лейтенанта… то есть капитана, плюс нашивку «Монумента» с подписью моей. Покажи, говорю, близнецам нашивку, а Шебе жетон, тогда они точно согласятся. Анна покопалась в нагрудном кармане, вынула из него два тканевых комочка. Развернув один из них, она показала отцу шеврон «Монумента». – Этот? – Он самый. Когда мои ребята окружили «монументовцев», нам дали команду никого живым не выпускать. Но Возняки пришли ко мне с белым флагом. Вдвоем. Просили не за себя – за оставшихся в окружении. Человек двадцать их, фанатиков, там было. Сорвал я тогда шеврон с одного из них, сделал эту надпись, чтобы не забывали свое обещание подальше от Зоны держаться, и вернул им. А их самих и всех, кто сдался, погрузили мы на машины, вывезли и передали Службе безопасности. Спирина развернула второй комочек. – А что это? – Женщина растянула нашивку с фамилией, которую сняла со старого бушлата. Полковник удивленно поднял брови. – Нашивка с моего старого бушлата. Откуда это у тебя? – Значит, я не ошиблась, – Анна свернула кусочки ткани, убрала их в карман и рассказала про ночевку в баре у Зеброва. – Бушлат тот я ему и отдал. Забыл сперва проверить карманы. – Так, значит, Зебр знал, кто ты, Дед? Знал, кем вы с Анной Алексеевной друг другу приходитесь? И молчал?! – воскликнул Догнич, нервно наблюдая, как его колючий тезка в углу у печки копошился, укладываясь на свернутом в трубочку теплом одеяле. – Тогда почему молчал? – удивленно спросила Анна. Полковник махнул рукой. – Деньги. Весь замысел, который был у меня, Зебр перевернул с ног на голову. И все из-за них, из-за бабок. И жадности своей. Воронов, Нестеров, Войцехович… Он хотел получить с каждого из них. – А каков был твой замысел, пап? * * * Спирин тяжело вздохнул. – Сейчас это уже неважно. Дог вскочил, вихрем пробежался туда-сюда по комнате, громко топая. – Как же не важно, Дед?! Ради чего все это было? Вспомни, ты же говорил про города, про села, про людей! – Тихо ты! – шикнул на него полковник. – Сёма в спячку собирается, а ты шумишь. Дог замер посреди комнаты, посмотрел на угол у печи. Из-под одеяла показалась недовольная мордочка ежа. Он поводил носом, зевнул, развернулся и, сверкая пятками, скрылся в глубине складок теплой ворсистой ткани. Догнич сел. – Установка ведь рабочая, – продолжил он шепотом. – Батарея у нас. Лабораторию вот только заварили спецы. – Нора! – вскрикнула Анна. – Запасной выход? – посмотрел на нее Дог. – Анна Алексеевна, вы уверены, что сможете найти ее? Что она не обвалилась? Что мы сможем в нее пролезть? Полковник улыбнулся. В его глазах блеснул огонек, но тут же погас. – Вот вы сами, ребятки, и догадались о моем замысле. Он потянулся к стакану, стоящему у кровати. Анна подняла его, вложила в отцовскую ладонь. Сделав несколько глотков, Спирин вернул дочке посуду. – Спасибо, Анюта. Теперь можно и отдохнуть. Устал я что-то. А вы думайте. Только не шумите. Мы с Сёмой поспим немного. Он закрыл глаза, вытянул руки на кровати и отвернул голову к стене. Догнич тихо приоткрыл дверь, вышел на улицу. Анна несколько минут смотрела на спящего отца. Положив ладонь на его плечо, прошептала: – Пап, я обещаю. Мы уничтожим Зону, вернем людей в нормальную жизнь. И нормальная жизнь вернется сюда. Во что бы то ни стало. Под свернутым одеялом у печи зафырчал и затих ёжик. Спирина встала с кровати, тихонько выскользнула за дверь. – Дождь собирается, – увидев ее, сообщил Семен, сидевший на лавочке. – Три дня уже собирается. И хорошо – польет дедовский огород. Спирина опустилась рядом, вытянула усталые ноги. Догнич порылся в кармане, вытряхнул сигарету из пачки. – Вы курите? – не глядя на Семена, спросила Анна, протянув руку. – Дайте и мне. – Иногда. – Он поделился сигаретой. – Когда нечего сказать. Прикурив, Дог поднес огонек к сигарете майора. Затянувшись, женщина закашлялась, утирая выступившие слезы. Шорох у порога заставил их одновременно обернуться. Дверь приоткрылась. В образовавшейся щели появился черный мокрый нос, следом выбрался наружу и его колючий владелец. Ёжик чихнул, фыркнул и повернулся к замершим Анне и Догу. Несколько секунд он смотрел на них блестящими мокрыми глазками, а потом скрылся между грядок, и вскоре его спина с торчащими иголками исчезла в густой траве за калиткой. Похоже, спячка откладывалась на неопределенное время. – Бывай, тезка, – пробормотал Догнич. – Авось еще встретимся.