— Так точно! — Действуй! — Есть! Дорога в аэропорт обошлась без приключений. В пять часов утра Ояр заехал за Олегом на новенькой зелёной Машкиной «шестёрке». Машкин муж ходил в море и по полгода не бывал дома. Зато дом был — полная чаша. Машка нигде не работала, разъезжая на подаренной мужем «шестёрке» по магазинам и салонам красоты. Мужа она любила, что, впрочем, не мешало ей утешаться с Ояром. Справедливости ради следует отметить, что и у него она не была единственной пассией. Такие отношения устраивали обоих. По пути заехали к Венскому. Лейтенант, несмотря на ранний час, уже не спал, ковыряясь около дома в мотоцикле. Обрадованный визитом, Женька напоил друзей крепким кофе с вкуснющими свежими булочками, после чего Олег отправил его и Ояра покурить, а сам о чём-то довольно долго говорил по телефону. Из дома он вышел с довольной улыбкой на лице. — Значит так, Женька. Мы к тебе заезжали, попили кофе и уехали. К телефону ни я, ни он, — Олег кивнул на Ояра, — не подходили. Если кто-нибудь спросит про звонок в Москву, скажешь, что звонил дальним родственникам. Хочешь, мол, съездить в отпуск в Москву и договаривался о встрече. — А кто-нибудь — это кто? — Это все, все без исключения. — Ребята, это что-то серьёзное? Связанное с убийством? — Женька, меньше знаешь — крепче спишь. Сделаешь, как я сказал! — Вы мне не доверяете? — в голосе Венского послышались нотки обиды. — Дурила, если бы не доверяли, вообще бы к тебе не заехали. Просто иногда нагружать товарища излишней информацией — это подставить его. Усёк? Ладно, мы поехали… Через два часа Олег вошёл в здание аэропорта, а ещё через час уже сидел в салоне самолёта. Москва встретила тёмными свинцовыми тучами и мелким заунывным дождём. «Чертовщина какая-то, — подумал Олег, — вроде должно было бы быть наоборот: в Прибалтике дождь, а в Москве — солнце. Ну, тебе-то к такой погоде не привыкать, чай, не сахарный — не расклеишься!» — мысленно осадил себя Олег. Он поднял воротник куртки и решительно шагнул под дождь. Зонтиков он не признавал принципиально, ещё с тех пор, как впервые надел форму. «Как вы себе представляете себе это чучело — в форме под зонтиком?», — шутил он. Был ещё момент, из-за чего Олег никогда не носил с собой зонта: зонт занимает руку и существенно сокращает обзор. А со временем Олег на собственном опыте убедился, что свободные руки и «широкий кругозор» весьма способствуют целости головы. Островецкий направился к стоянке такси. На плече у него висела небольшая дорожная сумка с вещами, в левой руке — пластиковый индийский кейс с кодовым замком и алюминиевой окантовкой — подарок Алёнки к окончанию учёбы в Высшей школе милиции. Кейс Олег брал с собой только в командировки. Как всегда, в нём находилось множество бумаг, рассортированных по пластиковым папкам: бланки протоколов и постановлений, справки, а также запасные ручки и карандаши. В общем, всё то, что может понадобиться следователю вдали от родного кабинета. На стоянке такси скопилась довольно приличная очередь. Олег обошёл толпу пассажиров и встал метрах в двадцати от неё по ходу движения транспорта — может, и найдётся место в какой-то из машин для одинокого пассажира. Первые два такси Олег пропустил — оба были битком набиты людьми. Третье такси шло полупустым: кроме водителя на переднем сиденье пассажира находился какой-то пожилой мужчина профессорского вида. Олег поднял руку голосуя. Автомобиль резко притормозил. — Куда? — приоткрыв дверцу, наполовину вылез из машины водитель — молодой разбитной бородач в модной жилетке из плащёвки. — В Москву, куда же ещё? — усмехнулся Олег. — Две бумаги. — Ты что, охренел? Я тебя что, прошу отвезти меня на Луну или в Тель-Авив? — А при чём здесь Тель-Авив? — удивился таксист (как будто на Луну попасть проще). — А при том, что это грабёж средь бела дня! «Профессор», поблескивая очками, рассеяно наблюдал за перепалкой. «Ну, чисто книжный червь, — усмехнулся про себя Олег, — шляпа, очки, бородка клинышком». — Так ты едешь? А то вон уже и желающие объявились, — водила, ухмыляясь, кивнул на отделившихся от толпы двух грозного вида тёток с огромными баулами, явно намеревающихся отбить такси у нахала, пролезшего без очереди. — Ладно, ГУВД Москвы, надеюсь, знаешь, где это, — объявил Олег, усаживаясь на заднее сиденье. — Не думай, что это будет стоить тебе дешевле! — ухмыльнулся таксист, вскочил за руль, и машина резко тронулась с места. Орущие и размахивающие руками тётки остались позади. — Ты бы своего водилу взаправду «бомбить» отправил. У него это классно получается, — усмехнулся Олег. С зеркала заднего обзора на него лукаво поглядывали озорные глаза «таксиста». — Здорово, Олежа! — в голосе «профессора» было столько теплоты, что Островецкий на мгновение смешался. — Здорово, командир! — нарочитой грубоватостью Олег попытался замаскировать проскальзывающие в голосе нотки нежности. — Видишь, как встречаемся? Даже обнять друга не могу. На своей земле приходится вести себя, как партизанам… — Не журысь, козачэньку! Успеем ещё и наобниматься, и водочки попить. Вот только дело сделаем… Тираду «профессора» перебил телефонный зуммер. Тот открыл крышку «бардачка» и вынул оттуда трубку радиотелефона. Поймав удивлённый взгляд Олега, он горделиво подмигнул: так-то, мол, это тебе Москва, а не какой-нибудь занюханный Мухосранск… — «Первый»! — коротко бросил в трубку «профессор». Выслушивая доклад, он всё больше мрачнел. — Олег, ты был прав. Моя «наружка» сообщает, — он кивнул на трубку, — тебя ведут от самого аэропорта. Весьма профессионально — двумя машинами: белой «восьмёркой» и зелёной «Волгой». Она сейчас как раз за нами. По всей видимости, это «смежники»[22]. — Час от часу не легче… То вояки, то чекисты… Боря, ты можешь мне объяснить, что происходит? Я расследую обычное уголовное дело, а меня пасут, как американского резидента… — Ну, дело-то не совсем обычное. Не так уж часто в мирное время средь бела дня убивают полковников… — Средь тёмной ночи, — хмуро уточнил Олег. — Сути не меняет. Ты был прав, дело не в полковнике, а в том, что было при нём. — У меня же первая категория допуска. Ну, найду я похищенное у полковника, передам им по описи, и дело с концом. Нужны мне их долбаные секреты, как танцору яйца! Зачем весь этот сыр-бор? — Не знаю, разберёмся. А пока возьми папочку у себя на заднем сиденье, почитай, я там тебе кое-какие бумаги подготовил. Олег вынул из лежавшей на сиденье пластиковой папки несколько листов исписанной мелким, убористым почерком бумаги и углубился в чтение. «Профессор» бросил на него короткий, полный жалости взгляд. Перемены в друге поразили его. Он вспомнил, как год назад по пути в Сочи Олег с женой заехали к ним в Москву. Жёны — весёлые, общительные украиночки — быстро нашли общий язык. Вчетвером много гуляли по Москве, потом застолье не даче. Было много шуток, песен под гитару. Олег блистал красноречием, поблескивая своими иронично-весёлыми карими глазами. Нет, ирония во взгляде осталась, но теперь вместе с ней в уголках глаз поселилась жгучая тоска, и от этого Борису было не по себе. Он испытывал какое-то непонятное чувство вины перед другом. Поэтому, когда сегодня рано утром Олег позвонил ему со своей проблемой, он, не задумываясь, согласился помочь. Борис Щербаков, естественно, не был профессором. Вернее, он преподавал, конечно, в академии МВД оперативно-розыскную деятельность, но основным его занятием было руководство управлением по раскрытию особо тяжких преступлений ГУУРа. Полковник Щербаков по праву считался одним из лучших сыщиков страны. С Олегом Островецким он познакомился в Афганистане. Щербаков, тогда ещё подполковник, возглавлял разведотдел дивизии, а Островецкий был его подчинённым. Подполковник частенько лично участвовал в операциях, хотя по должности вовсе не обязан был этого делать. Наоборот, за это ему частенько перепадало от комдива, вполне резонно считавшего, что дело Щербакова — планирование операций, а не их практическая реализация. Планировать подполковник умел прекрасно, используя при этом весь свой богатый опыт разыскника. Поэтому потери среди его подчинённых были очень редки, за что разведчики буквально боготворили Щербакова. Но, несмотря на это, Борис не мог усидеть на хорошо укреплённой базе, посылая своих людей на рискованные задания. Поэтому он, невзирая на запреты, нередко сам принимал участие в операциях. Во время одной из них Борис вытащил из-под шквального огня «духов» подвернувшего ногу Олега, а затем почти два километра по горам буквально тащил его на себе до вертолёта. Время от времени они отгоняли огнём наседавших «духов». Олег просил оставить его и идти за подмогой. Не начальственное, мол, это дело — таскать на себе подчинённых. На что Борис обещал засадить капитана на «губу» за идиотские шутки во время боя. Так, незлобливо переругиваясь, они сумели добраться до вертолётной площадки, где выручила подоспевшая десантура, сумевшая отбить душманов. Этот случай очень сблизил обоих. Борис частенько навещал капитана в полевом госпитале, являясь туда с непременной бутылкой коньяка. Застольные беседы, нередко заканчивающиеся жаркими спорами, постепенно выявили сходство характеров. Они всё больше доверяли друг другу, откровенно обсуждая порой очень острые проблемы. С возвращением Олега из госпиталя их дружба ещё более окрепла. На косые взгляды недоброжелателей оба не обращали никакого внимания, тем более что поблажек по службе Борис Олегу не давал и от опасных заданий не оберегал. Из Афганистана оба были отозваны практически одновременно. Олег вернулся к себе в Латвию, а Борис — в Москву. Боевой офицер, отмеченный в Афганистане орденами Боевого Красного Знамени и Красной Звезды, сразу же был назначен на одну из ведущих должностей в Главном управлении уголовного розыска страны. Вскоре получил звание полковника. Он неоднократно предлагал другу перебраться в Москву, но неизменно получал шутливый отказ: мол, быть майором на периферии — лучше, чем полковником в Москве. Борис не оставил своих попыток и, втайне от друга, пользуясь своими связями в академии МВД, организовал ему приглашение на учёбу в адъюнктуру. Олег уже было согласился, но гибель жены перечеркнула всё… — Извини, Олежа, что на Алёнкины похороны не приехал: дела, будь они неладны… Да и словосочетание это — «Алёнкины похороны» — в голове не укладывается. Алёнка и похороны… — грустно вздохнул Борис. — Можешь не извиняться. Что я — не понимаю? Поди не овощной базой командуешь, — усмехнулся Олег и внимательно посмотрел на друга. Борису недавно исполнился сорок один год. Высокого роста, худощавый, жилистый. Светло-русые волосы скрывали седину на висках. — Слушай, Борька, а маскарад у тебя классный: очки, бородёнка эта козлиная… — Ну, бородёнка-то накладная, а вот очки — мои. — Как твои? Ты же никогда не жаловался на зрение! — Ну, всегда что-то происходит впервые, — Борис снял очки. — Старею, наверное… Олег заметил морщинки усталости в уголках его глаз. — Трудно, Боря? — Трудно, Олег! Такой вал пошёл — захлёбываемся. Люди уходят, преступность растёт в геометрической прогрессии, причём наиболее тяжкие её виды. Да, о чём толковать — у вас, видимо, не лучше. — Куда уж! Кадровый состав пока ещё удаётся сохранить, а вот валом нас уже давно накрыло. Раньше, бывало, по разбою весь отдел «на ушах стоял», особенно розыск, а теперь — только регистрируем. — Ладно, вернёмся к нашим «баранам». Ты справку прочитал? — Хорошо, но маловато… — Вот нахалюга! Ты же только утром позвонил. У меня и было-то всего несколько часов подсобрать материал… — Ну, не кипятись. — Ладно, будем действовать. Ты обивай пороги со своими запросами, а я буду пробивать по своим каналам. Благо, связи за это время наработаны. Так что, всё, что можно узнать о твоих фигурантах, — мы узнаем. А вот знакомство наше пока афишировать не будем: и мне перекроют кислород. Поди знай, кто за всем этим стоит. Поэтому связь будем держать через лейтенанта Синицына, — Щербаков кивнул в сторону бородатого водителя. — Здравия желаю, товарищ майор! — в зеркале заднего обзора весело сверкнули глаза бородача.