— С чего вы взяли, что я Сидоренко? Олег вопрошающе посмотрел на Александра. Тот молча кивнул головой. Олег коротко, но сильно ткнул Сидоренко кулаком в челюсть. — Попробуешь играть со мной, майор, — я тя превращу в мешок с костями! — Если ты знаешь, кто я такой, то ты должен понимать, что с тобой будет, — Сидоренко решил сменить тактику и перейти к угрозам. В ответ Олег вновь ногой слегка прижал ему причинное место. Сидоренко взвизгнул от боли. — Что со мной будет, ещё бабка надвое гадала, а вот что будет с тобой — я тебе обрисую точно: ты уже никогда не встанешь на ноги, в лучшем случае будешь ездить в инвалидной коляске и срать под себя, — голос Олега звучал негромко и глухо, и от этого Сидоренко стало ещё страшнее. Мурашки ужаса побежали у него по спине. Он вдруг понял: этот не шутит! — Чего тебе надо? — срывающимся голосом спросил Сидоренко. — Где моя дочь? — Я не знаю никакой дочери! Страшный удар вновь поверг его на пол. Олег встал, осмотрел комнату и увидел в углу на тумбочке настольную лампу. Он зловеще ухмыльнулся, вырвал из неё провод и зубами стал зачищать концы. Сидоренко с ужасом смотрел на него. — Что ты собираешься делать? — Когда я подсоединю концы к твоим яйцам, а штепсель суну в розетку — ты узнаешь! — почти ласково пообещал Олег. — Ты не посмеешь! Ты не сделаешь этого?! — завизжал Сидоренко. — Ещё как сделаю! А будешь и дальше изображать из себя Зою Космодемьянскую, я сделаю ещё кое-что. Ну-ка, пой: адрес — улица Интернациональная 8, квартира 5 — тебе о чём-нибудь говорит? Сидоренко передёрнуло, лоб его покрылся испариной. — Вижу, начинаешь врубаться! Правильно, это адрес твоей квартиры. Там сейчас мирно спят твоя жена и сын. Так вот, придётся нарушить их покой. А потом будем меняться — я обменяю твою жену на мою дочь, а вот с твоим сыном мы уедем. Он будет со мной, пока мы с дочерью не окажемся в безопасности. Хотя я, например, не очень верю в то, что твои начальнички пойдут на такой вариант. Им проще и выгоднее «разменять» наших детей. Ты понимаешь, о чём я? И даже если они выпустят нас с твоим сыном, ещё не факт, что они не попытаются предпринять силовую акцию. А заложники в такой ситуации очень часто гибнут… Ну, гнида, включай соображалку! На лице Сидоренко отразилась паника. Он пытался собрать воедино разрозненные мысли. То, что этот отмороженный не шутит, и ежу понятно! И, в конце концов, почему он, Сидоренко, простой майор, должен за всех отдуваться? — Я всё скажу! — его прорвало. — Я был против этой операции! Одно дело — это… — он осёкся, — а другое дело — дочь мента! Но мне приказали. Ты же офицер, ты же должен это понимать, — Сидоренко заискивающе заглянул Олегу в глаза и отшатнулся, встретив полный ненависти взгляд. — Ещё раз произнесёшь слово «офицер», и я тебя грохну! — прохрипел Олег. — Я… я ничего… Они мне сказали, что у них всё под контролем… Как же, под контролем! — Короче, где дочь? — прошипел Олег. — На одной из наших квартир. Я покажу. — Адрес? — Улица Победы, 5, квартира 1. — Кто её охраняет? — Только Валентина. — Это которая её похитила? — Да. — Она твоя сотрудница? — Не совсем. Она мой агент. Работала бухгалтером, её прихватил ОБХСС за растрату, а я отмазал… — Спишь с ней? — Раньше спал… — Что же ты, сука, даже баб своих в дерьмо втягиваешь? — А ей, между прочим, это даже нравится. Ей бы надзирательницей в концлагере работать, а тут ещё и платят за это… — Какие-нибудь пароли, условные сигналы есть? — Да что мы — в шпионов играем? Просто она никому, кроме меня, не откроет дверь. — Ладно, одевайся. Едешь с нами. Но заруби себе на носу: если что пойдёт не так, сразу пущу в распыл! Мне терять нечего! Сидоренко угрюмо принялся натягивать штаны… — И ты одевайся! — Олег бросил девице её платье. Та уже немного пришла в себя. — Может, отвернётесь? — она даже пыталась кокетничать. — Мне неудобно… — Ага, щас! Перебьёшься! Та вздохнула и стала надевать платье прямо на голое тело. «Хороша, зараза», — вновь подумал Олег. Он вынул из кармана куртки припасенный заранее скотч и ловкими движениями скрутил сладкой парочке руки. Затем, немного подумав, залепил им рты и глаза. Немного отстраняясь, осмотрел свою «художественную работу» и остался доволен. Олег и Александр вывели из дома Сидоренко и девицу и рассадили их по подъехавшим машинам: девицу — к лейтенанту в машину ДПС, а Сидоренко — в зелёную «шестёрку» Олега. Затем отошли немного от машин, чтобы задержанные не могли ничего услышать, и вполголоса стали обсуждать план операции. — Значит, так, — Александр вновь взял инициативу не себя, — мы с Олегом и Сидоренко едем впереди. Ты, — обратился он к лейтенанту, — за нами. Близнецы… А, кстати, где ваша машина? — На другом конце улицы. — Тогда нагоните нас в дороге. И не высовываться! В дом пойдём мы с Олегом и Сидоренко. Вы — на подхвате. Блокируете окна и входящую дверь в подъезд. Всё! По коням! — Слушай, Олег, а не круто ты с девицей? — спросил Александр по пути к машине. — Она вроде не при делах… — В самый раз, — хмуро ответил Олег. — А ты хотел, чтобы она своим визгом всю округу перебудила? Александр лишь молча пожал плечами. К указанному адресу подъехали через пятнадцать минут. Осмотрелись. Не обнаружив ничего подозрительного, Олег и Александр вывели Сидоренко из машины. В подъезде Олег содрал с него скотч. Сидоренко вскрикнул от боли. И тут же ему в бок упёрся ствол пистолета. — Смотри, сука, если что не так — пристрелю! Сидоренко отшатнулся от его ненавидящих глаз. Сердце Олега бешено колотилось. За свою службу в милиции он провёл немало таких операций, но сейчас волновался, как никогда. Там ведь за дверью его дочурка, самое дорогое на свете существо. Олег попытался унять волнение. Александр тем временем занял позицию на лестничном марше, ведущем на второй этаж. Олег опустился на ступеньку ниже, чтобы его не было видно из дверного глазка, и нажал кнопку дверного звонка. Некоторое время к двери никто не подходил. Мгновения казались Олегу вечностью. Наконец, он услышал внутри квартиры шаркающие шаги. К то-то остановился за дверью, видимо, осматривая через дверной глазок лестничную клетку. — А, это ты? — послышался низкий грудной голос. — Чего припёрся в такое время? — Валька, открывай! — Сидоренко старательно изображал пьяного. «Хочет жить, сволочь»! — усмехнулся про себя Олег. — А зачем я тебе нужна? — Ну как, я соскучился… — Да ну… Что-то в последнее время ты меня не сильно жаловал, а теперь, нажрался — и Вальку ему подавай! — А ну-ка, лярва, прикуси язык и открывай! Мы что, с тобой ночью через дверь будем препираться? Послышался тяжёлый вдох и лязг ключа в замке. Не дожидаясь, пока двери откроются полностью, Олег плечом оттолкнул Сидоренко и мощным ударом ноги распахнул дверь. Не снижая темпа, он вскочил в квартиру, локтем сшиб с ног стоявшую в проходе женщину и, схватив за волосы, втащил её внутрь. Следом в квартиру влетел Сидоренко и растянулся на полу. За ним вошёл Александр и закрыл за собой дверь. Всё заняло несколько секунд, и в доме вновь воцарилась тишина. Квартира была однокомнатной. Олег с ходу влетел в зал, и в глазах у него потемнело: его дочурка, его кровинушка спала на подстилке, привязанная верёвкой за ногу к батарее. Около неё на полу стояла алюминиевая миска с засохшей пищей. Ни слова не говоря, Олег развернулся, влетел назад в прихожую и, как футболист по мячу, с ходу врезал по рёбрам поднимавшейся с пола женщине. Та, охнув, отлетела к двери. Олег направил пистолет ей в голову. — Олежка, не смей! Александр повис у него на руке. Сидоренко с ужасом вжался в стену. — Не надо, Олежа, не надо, — увещевал Александр, медленно опуская руку Олега вниз. — За эту б…дину как за человека дадут! Олег медленно приходил в себя. Вспышка ярости отступала. Никогда ранее он не поднимал руку на женщину, а сегодня сделал это дважды и не жалел об этом. Олег засунул пистолет в кобуру, вернулся к дочери и, достав из кармана нож-выкидушку, перерезал верёвку. Затем начал развязывать узел на её ножке. От этого Светланка проснулась и широко раскрыла удивлённые глаза. — Папка! — закричала она и бросилась к нему на шею. — Я знала, что ты меня найдёшь, а эта плохая тётка не верила! Я говорила ей, что ты её накажешь, а она била меня по лицу! — Светланка всем тельцем прижималась к нему, как бы опасаясь, что он вдруг опять исчезнет.