— Слушай мою команду! — приказал Олег. — Все ползком в прихожую, а там, через люк — на чердак! — Капитан Лагутовский! — прогремело как гром среди ясного неба. — С Вами говорит подполковник милиции Тигерис! Приказываю прекратить стрельбу! Вы окружены внешним кольцом сотрудников милиции. Вы и Ваши солдаты находятся под прицелом. Всё происходящее здесь нами квалифицируется как нападение на сотрудников милиции с отягчающими обстоятельствами. Приказываю: вы все без оружия покидаете позиции и сосредоточиваетесь в районе вашего транспорта! Там мы вам вернём оружие, разумеется, без патронов. В случае неподчинения — открываем огонь на поражение! Времени на раздумье не даю! Выполнять приказ! Олег рывком вскочил с пола и осторожно выглянул в окно. Он увидел, что солдаты встают со своих позиций и, опасливо озираясь, покидают хутор. Из-за сосны вышел капитан Лагутовский, сардонически улыбаясь, демонстративно отставил автомат и издевательски растопырил руки — вот, мол, я чист… Из-за кустов и деревьев показались люди в милицейской форме, держа под прицелом солдат. Лагутовский, криво усмехаясь, сплюнул и побрёл вслед за своими бойцами. Олег облегчённо вздохнул и подмигнул наблюдавшему из другого окна Ояру: живём, брат! — Мужики, на этот раз пронесло! — Олег повернулся к Венскому и Сироте. На Женьку напал истерический смешок. Он сидел на полу с пистолетом в руке и тихонько хихикал. Сергей лежал на животе, прикрыв руками голову, возле которой медленно расползалась лужа крови. На выбритом затылке аккуратно чернела маленькая дырочка. Ояр подскочил к нему и рывком перевернул на спину. Выходное отверстие представляло собой ужасное зрелище: пол-лица было разворочено, единственный уцелевший глаз безжизненно глядел в потолок. — А-а-а, сука! — с диким рёвом Ояр выхватил пистолет, пытаясь поймать в прицел Лагутовского. Олег выбил из его рук оружие и взял Ояра в захват. — Ояр, Ояринь, — уговаривал Олег, — успокойся, остынь! Не время сейчас! Мы этого гада потом достанем. Нельзя сейчас! Ояр постепенно успокоился и обмяк в его руках. Олег медленно распустил захват. — Ребята, выходите! Всё чисто! — донёсся снаружи спокойный голос Тигериса. Олег, Ояр и Женька вышли из дома. Их окружили товарищи: кто-то что-то говорил, кто-то смеялся, кто-то хлопал по плечу… Олег заметил Федотыча со снайперской винтовкой в руках. — А тебя-то каким ветром сюда надуло? — удивился он. — Что, помоложе никого не нашлось? — Рано ещё меня списывать! Я с этой игрушкой, между прочим, ещё с Афгана хорошо знаком, — Федотыч ласково погладил цевьё винтовки. — И этого козла Лагутовского я всё время держал на мушке. Если что, влепил бы ему пулю промеж рог… — Да ты винтовку-то эту хоть когда-нибудь пристреливал? — усмехнулся Олег. — А то засадил бы Лагутовскому пулю не в башку, а в причинное место. Вокруг засмеялись. — Ребята, а где Сирота? — спросил вдруг Тигерис. — Он что, один в доме остался? — Погиб парень, — хмуро ответил Ояр. — Пуля рикошетом попала ему прямо в затылок. Вот так: мужик такую вой ну прошёл, можно сказать, с того света вернулся, а тут — из-за какой-то твари, — он скрипнул зубами и махнул рукой. Установилось неловкое молчание. К то-то стянул фуражку с головы… Олег вдруг обратил внимание, что все почему-то одеты по форме. — А что, у нас парад какой-то намечается? Чего это вы все по форме вырядились? — Да не парад, — начал было Тигерис. — Ладно, потом, — перебил его Олег. — Есть дела поважнее. Витя, мужики, готовится военный переворот! — Уже, — усмехнулся Тигерис. — Что уже? — Да вы же тут ещё ничего не знаете! В Москве военный переворот, путч. Нас всех подняли по тревоге. Отдел на казарменном положении — поэтому-то все в форме. Ладно, едем на базу. Я вам всё по пути расскажу. — Ребята, какие же вы молодцы! Такое дело распутали! — подполковник Кочетов встал из-за стола и, раскрыв для объятий руки, направился к Островецкому и Долгоногову. — Орлы! Будем готовить поощ… — он не успел договорить, сбитый с ног мощным ударом в челюсть. — Ну что, Лёша, за какие башли нас продал? — Олег присел перед Кочетовым на корточки, потирая ссадины на костяшках кулака. — Да как вы шмеете? — шамкая разбитым ртом, рявкнул подполковник. — Под шуд пойдёте! Ояр с колена вновь опрокинул его на пол. — Не помешаю? — в кабинет вошёл Тигерис и плотно прикрыл за собой дверь. Олег и Ояр рывком подняли Кочетова на ноги и швырнули в кресло. — Рассказывай, подполковник, как ты нас предал? — тихий голос Олега не предвещал ничего хорошего. — Может, объяснишь что-нибудь? Может, твоей семье угрожали? Или посулили такие бабки, что ты не смог устоять? Говори, Лёша, не молчи! Мы же тебе, гад, как себе верили! — Бабки, — криво усмехнулся Кочетов разбитыми губами. — Какие бабки? Дурачьё вы! Штрана рушится, к влашти рвутшя ражные подонки, а вы — бабки! Штрану шпашать надо! Навешти жележный порядок! Нам же потом люди шпашибо шкажут… — Ага, кто выживет! А нам прикажешь опять людей в Сибирь загонять? Или самим туда отправиться? — А ты что хотел? Шлыхал, может быть: «кто не ш нами — тот против наш»! Чиштоплюи! Ручки жамарать боитешь? — Да, драгоценнейший! Мы сюда служить пришли, ворьё на нары определять, а не с народом воевать. Много чего я тебе, Кочетов, сказать хотел, да, видно, не понять тебе! Говоришь, подонки к власти рвутся? А кто сейчас у власти? Люди уже устали от неё! От пустых магазинов, от очередей. Это уже давно не Советская власть — это власть коммунистической номенклатуры. От нас они хотят получать по способностям, а сами — жить по потребностям! Да что я тебе объясняю — ты и сам это не хуже меня знаешь. Ты-то чего за них как верный пёс стоишь? Каким боком ты к ним прилепился? Ты же всегда был честный мент, погоны свои горбом заслужил… — А ты, Оштровецкий, меня не учи! Штрана ражваливаетшя на кушки! Ничего, удержим штрану на краю пропашти, а потом ражберемшя ш теми, кто её довёл до такого шоштояния… — Или они с вами! Дураком всё-таки ты оказался! Продал своих товарищей за какие-то химеры, за никому не понятные высшие идеалы… Сволочь ты, Лёша! — Не шволочишь тут! А лучше, пока не пождно, поддержите наш! У ваш троих огромный авторитет в отделе. Жа вами люди пойдут… — Ну и сука же ты! — не выдержал Долгоногов. — Олежа, дай я ему ещё разок врежу! Так он ни фига и не понял! — Всё, хватит! — вмешался в разговор Тигерис. — Алексей Иванович, я полагаю, в дальнейшем нам будет трудно работать вместе. Доверия к вам больше нет! Думаю, Вам необходимо немедленно покинуть отдел. Будем считать вас в очередном отпуске. И подыщите себе за это время другое место службы, где-нибудь за пределами республики. Не смею вас дольше задерживать! Кочетов, вытирая рукавом разбитое лицо, молча покинул кабинет. — Ребята, — предложил Тигерис, — пошли ко мне! Его небольшой уютный кабинет располагался рядом с кабинетом Кочетова. Олег сразу же облюбовал себе там большое мягкое кресло. Ояр уселся рядом на диванчике. Тигерис достал из тумбочки стола бутылку коньяка, три стакана и принялся разливать напиток. — Слышь, Витька! А с чего это ты вдруг раскомандовался? Кочета из отдела выгнал? — спросил Олег, с интересом наблюдая за манипуляциями Тигериса. — А я исполняю обязанности начальника отдела. Михалыч с утра завалился в госпиталь и, подозреваю, на службу уже не вернётся. Видимо, будет готовиться на пенсию. Так что, — Виктор передал стаканы Ояру и Олегу, — прошу любить и жаловать: пока я новый начальник милиции! — Тогда за это и выпьем! — Олег чокнулся с Виктором и Ояром. Выпили. Олег крутил в руке пустой стакан, не зная, как начать разговор. — Виктор Яныч, — решился он, — вне зависимости от твоей новой должности — извини меня: плохо о тебе подумал… Тигерис только махнул рукой: ладно, мол, проехали… — Я давно чувствовал, — продолжил Олег, — что кто-то сливает информацию. Они ведь были в курсе всех наших дел, постоянно работали на опережение. Постепенно у меня остались только двое на подозрении: ты и Кочет. Только вы двое владели полной информацией по делу… — А Долгоногова ты не подозревал? — усмехнулся Виктор. — Его — нет! Если бы ещё и он оказался предателем, то мне бы только осталось уйти в дальний окоп и застрелиться! Ояр шутливо благодарным жестом снял невидимую шляпу с головы. — Сегодня, — продолжил Олег, — всё стало на свои места. Только ты и Кочетов знали, куда мы направились — лишь вам Женька об этом сказал. Ты примчался к нам на выручку. Остался Кочет. До сих пор не пойму: мы же столько лет друг друга знаем, столько дерьма вместе хлебали — как он мог? — Ребята, давайте я вам коньячка подолью, — Виктор вновь наполнил стаканы. — Хочу выпить за вас! Вновь выпили. — Знаете, парни, — вернулся к теме разговора Виктор, — есть такая категория людей, которые превыше всего ставят какие-то не совсем понятные идеалы… — Эти люди называются фанатиками, — невесело усмехнулся Олег. — Совершенно верно. И они становятся рабами этих идеалов, совершая ради них порой самые неслыханные подлости и преступления. Такие люди способны во имя этих химер переступить даже через своих друзей и близких! Вот Кочетов — из их числа. — Вот это и обидно. Был бы просто подонок, продажная шкура… — Да. А помнишь, Олег, — продолжил Виктор, — на занятиях по рукопашному бою ты учил, что надо быть в постоянном контакте с противником, быть как можно ближе к нему, чтобы вовремя предугадать его манёвр. Вот Лёша и был — ближе некуда… Я ведь тоже начал подозревать его. Ясно же было, что все ваши злоключения неспроста. А вчера, когда вы уехали, я постарался не упускать его из виду. Как бы невзначай зашёл в его кабинет — он говорил с кем-то по телефону, но, увидев меня, прервал разговор и положил трубку… Дальнейшее предугадать было несложно. Я с трудом дождался, пока он уйдёт домой — он же всегда покидает службу очень поздно, и потихоньку, не привлекая внимания, стал стягивать в отдел патрули, наряды ДПС и охраны. По цепочке вызвал оперов. Поднять весь отдел по тревоге я не мог — на каком основании? Да и полномочий на это у меня вчера ещё не было. Я понимал, что надо собрать большой кулак — ведь за вами маленькую группу не отправят. А лезть малыми силами — тоже не мог, чтобы не подставлять людей. Единственная надежда была на то, что вы ночью на хутор не пойдёте, и они — не дураки — тоже на вас ночью не попрут. Так и вышло. Ну а потом «не было бы счастья, да несчастье помогло»… Путч, всех подняли по тревоге. Расставил я посты на охрану особо важных объектов, собрал, кого мог — и к вам. А Кочету сказал, что веду группу на охрану горисполкома. Он ещё возмущался, ведь был приказ из министерства — соблюдать нейтралитет, а я фактически поддерживаю одну из сторон… Кстати, рано утром позвонили из горкома партии с требованием арестовать всех членов горисполкома. А я их послал подальше. Кочетов возмутился, что я отказал горкому и взял под защиту горисполком. А возле горисполкома нас уже ждал автобус, Володька Шестаков расстарался — и мы рванули к вам. По пути разъяснил ребятам ситуацию и поставил задачу. Остальное — вам известно. — Вить! Я всё же не пойму, как ты решился с одним пулемётом и десятью автоматами полезть на тридцать стволов? — Хм, во-первых, я не знал, сколько у них автоматов — мог только догадываться. А во-вторых, и Лагутовский не знал, как мы вооружены. — Короче, взял его на понт… — Ну, вроде этого. А во-вторых, с Федотычем мы договорились, что он берёт Лагутовского на мушку и, если что, укладывает его наповал. Солдаты без командира вряд ли стали бы оказывать сопротивление. — А Кочету что, всё так с рук сойдёт? Ты ему спокойно дашь перевод? — А что ты ему предъявишь? Формально у нас ничего на него нет. Да и неизвестно ещё, как дело обернётся. Может, через несколько дней он с товарищами будет на коне, и тогда уже нам не поздоровится. — Я вот всё же не пойму: зачем Лагутовский начал операцию? Ведь с началом путча надобность в ней отпала?