Попытка осадить зарвавшуюся девицу возымела успех: Лиз обиженно поджала губки, в глазах её промелькнуло недоумение — такого ей ещё никто не говорил. — И чем же я тебя не устраиваю? — А мне не нравятся многоопытные профессионалки, — в голосе Олега сквозила лёгкая ирония. — Вот слезу с тебя и начну ломать себе голову: что это было? Моё незаурядное исполнительское мастерство или твоя талантливая игра актрисы больших и малых театров? — Островецкий даже и не пытался завуалировать насмешку. — Поэтому ответь, пожалуйста, на пару моих вопросов и иди с богом! — А если я не захочу? — Твои проблемы! — усмехнулся Олег. — Видишь на столе пачечку бумажек? Это направления в КВД. Сейчас заполню один из них твоими анкетными данными и вызову конвой. А доктора Евтушенко попрошу подержать тебя там подольше — не думаю, что он откажет приятелю. — Хорошо, что надо-то? — Вот это другое дело! Ответь мне, пожалуйста, Лиз: если в городе будет открыт публичный дом, пойдёшь в него работать? Вопрос поверг девицу в шок — она ожидала всего, чего угодно, но только не этого. Её удивлению не было предела. — У вас, ментов, что — совсем крышу снесло? — ошарашенно уставилась она на Олега. — Какой к чертям публичный дом? — А чего это ты так раздухарилась? Я спрашиваю чисто гипотетически… — А я отвечу тебе практически! Я своей п…дой зарабатывать валюту этому долбаному государству не собираюсь!.. — Но мы же дадим вам защиту… — Ты — конкретно — дашь, а твоя грёбаная система выдавит последние соки и отправит доживать на копеечную пенсию. Спасибо, я пас! Можешь отправлять меня в КВД… — С чего вдруг? Это тебе спасибо за откровенность! Свободна, позови там следующую… Лиза в недоумении покинула кабинет. Налёт воинствующего эпатажа слетел с неё, и она уже больше напоминала растерянную девчонку, чем самоуверенную «львицу полусвета». Опрос остальных «жриц любви» принёс практически те же результаты. Олег был вынужден констатировать в отчёте, что местные путаны трудиться в заведении не будут. Таким образом, неожиданно на повестку дня встал кадровый вопрос. Но не было бы счастья — да несчастье помогло! Каким-то образом, узнав об интересной инициативе с мест, в город нагрянула съёмочная группа популярной программы «Взгляд» и провела развёрнутое интервью с полковником Рожковым. После выхода программы в эфир на адрес отдела мешками стали приходить письма со всех концов необъятной Родины. Корреспонденция шла отовсюду: от Калининграда до Находки. Послания были весьма откровенными, прилагаемые фотографии — ещё откровеннее. Начальница паспортного отделения, на долю которой выпала разборка почтовых завалов, в слезах прибежала к Рожкову с требованием оградить её от этих издевательств и направить поток корреспонденции непосредственно Островецкому, инициатору всей затеи… Таким образом, кадровый кризис был успешно преодолён. Количество кандидатур на одно койко-место уже превысило конкурс в МГИМО[80] или творческие вузы Москвы. Олег собрался устроить предварительный отбор конкурсанток силами своего ближайшего окружения, но, к сожалению, телевизор смотрят и люди заинтересованные… В отдел пришла грозная бумага из МВД Союза, в которой говорилось, что перестройка, гласность и новое мышление — это очень хорошо, однако хулиганить людям в погонах недопустимо… Роскошную затею пришлось свернуть, но ещё в течение многих месяцев в отдел приходили письма от девиц с предложениями своих услуг в деле удовлетворения потребностей разноцветных и разноязычных граждан, обладающих СКВ. Воспоминания о событиях двухлетней давности были прерваны ворвавшимся в кабинет майором Арсентьевым. Старший следователь Вячеслав Арсентьев за годы работы в милиции сменил несколько служб: уголовный розыск, ОБХСС, некоторое время был даже кадровиком отдела. В конце концов, нашёл «тихую заводь» в следственном отделе. «Тихую» не в смысле спокойную — работа следователя спокойствия не предполагает, просто ему были по душе взаимоотношения сотрудников в этой службе. Отсутствие какого бы то ни было чинодральства или подковёрной возни, взаимовыручка, тёплые, уважительные отношения, постоянная готовность следственных руководителей встать на защиту своих питомцев — всё это предопределило его выбор. Не могла не импонировать ему и некая кастовость, элитарность «следаков», которые не очень охотно допускали посторонних в свой круг, но если уж кого и принимали, то впоследствии всегда стояли за него горой. Вячеславу было сорок три года, выглядел он лет на пять моложе. Спортивный, обаятельный одинокий брюнет, бесспорно, привлекал внимание женского пола, а вот пользовался ли им — для всех оставалось загадкой — майор Арсентьев о своей личной жизни предпочитал не распространяться. Уравновешенный и рассудительный, Вячеслав редко выходил из себя, поэтому с первых секунд его появления в кабинете Олег понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее. — Нет, ты это видел? — Арсентьев зло хлопнул на стол увесистую пачку бумаг, в которых Олег сразу признал давешние материалы майора Стороженко. — Видел, — спокойно ответил Олег. — Он был у меня, и я его послал по известному адресу… — А он нашёл этот адрес у прокурора, — Вячеслав, засунув руки в карманы, метался по кабинету. — Да, да, — поймал он недоуменный взгляд Олега, — прокурор, не мудрствуя лукаво, возбудил все двадцать шесть уголовных дел и направил их нам для проведения предварительного расследования. — Твою ма-ать! — зло прошипел Олег. Только сейчас он заметил, что к каждому материалу прикреплено постановление о возбуждении уголовного дела за подписью прокурора. Олег потянулся к телефонному аппарату. — Нет, хотя бы материалы были стоящими, — не мог успокоиться Арсентьев, ходя взад-вперёд по кабинету. — А то ведь — сплошная туфта, пустышка!.. А ты что это собираешься делать? — остановился он посреди кабинета, заметив движение Островецкого. — Хочу поговорить с Юрисом Константиновичем Тетерисом, нашим многоуважаемым прокурором, — Олег остервенело накручивал диск телефона. — Не стоит, Олежа, — к Вячеславу постепенно возвращались его осторожность и рассудительность. — Всё равно уже ничего не изменить! Островецкий хмуро взглянул на него, но трубку не положил. — Межрайонный прокурор Юрис Тетерис, — услышал Олег спокойный голос на другом конце провода. — Чем могу помочь? — Здравия желаю, уважаемый Юрис Константинович! — Островецкий и не пытался скрыть раздражение в своём приветствии. — Здравствуйте, Олег Семёнович. Я ждал Вашего звонка, — несколько неожиданное заявление и спокойный, доброжелательный тон прокурора немного остудили майора. — Вам что-то неясно в материалах Стороженко? — Хотелось бы узнать, на каком основании Вы возбудили уголовные дела по этим материалам? — Вообще-то, Олег Семёнович, я не обязан отвечать Вам на подобные вопросы. Однако, учитывая моё к Вам расположение, попытаюсь объяснить: в материалах Стороженко есть все формальные основания для возбуждения уголовных дел… — Вот именно — формальные… — Олег, — как всегда, когда нужно было притушить агрессию Островецкого, прокурор перешёл на доверительный тон, — ты думаешь, я не вижу, что все эти дела выеденного яйца не стоят? Но, в отличие от тебя, я не могу послать Стороженко — моя должность этого не позволяет. Наоборот, она обязывает меня соблюдать и дух, и букву закона! Букву, Олег! Поэтому я и возбудил эти дела, а твой отдел обязан их тщательно расследовать и принять по ним объективное решение. — Костантиныч, я их все, на фиг, попрекращаю! — Не сомневаюсь, но сперва расследуешь! — Мы по реальным делам в завале, а теперь придётся Славика минимум на месяц занять переработкой этой «макулатуры». — Сочувствую, но ничем не могу помочь. Всего хорошего, Олег Семёнович! — И Вам того же! — вздохнул Олег и положил трубку. Вячеслав стоял посреди кабинета, иронично поглядывая на Островецкого. — Славик, только давай без комментариев! — насупился Олег. — Ну что, выпустил пар? — улыбнулся Арсентьев. К нему уже вернулись обычное спокойствие и уравновешенность. — А всё-таки Володька Стороженко — большой козёл! — уже беззлобно продолжил он. — У меня и так дел невпроворот, а теперь ради его долбаных «палок»[81] месяц придётся пахать впустую. Олег тяжко вздохнул. Подноготная инцидента была ясна им обоим. Дело было не в излишней кровожадности майора Стороженко — наоборот, тот вовсе не стремился непременно довести эти дела до суда. Для него было главным — возбудить их. Ведь именно тогда он сможет занести «палки» на лицевой счёт своего отделения и, таким образом, улучшить отчётность. В отличие от уголовного розыска, работающего на раскрытие уже совершённых преступлений и розыск причастных к ним лиц, ОБХСС был нацелен на выявление правонарушений в сфере экономики со стороны конкретных субъектов, поэтому основным критерием эффективности его работы было количество возбуждённых уголовных дел. Уголовный же розыск мог записать раскрытие себе в актив только после завершения предварительного следствия и вынесения обвинительного заключения. Такова специфика деятельности этих служб: опер уголовного розыска «пляшет» от преступления, а БХСС — от преступника. Не являлось секретом и внезапное усиление активности ОБХСС. Их контора переживала период реорганизации. Какое место займёт вновь создаваемый департамент экономической безопасности в системе правоохранительных органов независимой Латвии — ещё никто не знал. Поэтому руководство службы давило на своих подчинённых, выжимая из них максимальный результат, чтобы доказать жизнеспособность и целесообразность своей структуры. О простых людях, которые могут попасть «под раздачу» в ходе этих странных игр, как водится, никто не думал. — Ну, шеф, что будем делать? — вздохнув, спросил Арсеньев. — А что тут поделаешь? — Олег задумчиво барабанил пальцами по столу, — придётся отрабатывать дела по полной программе. То, что они все пойдут на прекращение, — вообще не обсуждается, но попахать придётся хорошенько! Следствие нужно провести в полном объёме, чтобы потом какому-нибудь чёрту не пришло в голову обвинить нас в саботаже. Так что давай, друг мой, вызывай людей, допрашивай, но аккуратненько, чтобы иметь основания для прекращения. Да, и не пиши в повестках, что их вызывают в качестве подозреваемых, приглашай как свидетелей. — Но это же юридически неграмотно. Дела же возбуждены в отношении конкретных лиц… — Славик, оставь юридические нюансы в покое. Мне начхать: грамотно или нет! Ты представь: твою пожилую мать вызывают в милицию. Она в жизни никаких соприкосновений с органами не имела, а тут допрос, да ещё в качестве подозреваемой. Так и до инфаркта недалеко. И, кстати, допрашивай всех тоже как свидетелей, не вздумай избирать им меру пресечения даже в виде подписки о невыезде! — Можем схлопотать по башке за неграмотное ведение следствия. — Перебьёмся как-нибудь, да и кто будет докапываться до этих мелких процессуальных нарушений — дела-то всё равно пойдут на прекращение… Нет, всё же какой гад этот Стороженко! — вновь стал заводиться Островецкий. — Олежище, остынь! — рассудительно произнёс Вячеслав. — Не стоит он того, чтобы из-за него нервы портить. Собственно, и его понять можно — не от хорошей жизни он хернёй мается. Рабочий день уже давно закончился, но Олег ещё сидел у себя за столом, выписывая повестки и планируя мероприятия по делу Николишиной на ближайшие дни. Внезапно раздался стук в дверь, и, не дожидаясь приглашения, на пороге возникли двое нехилого вида мужчин. — Нас не ждали, а мы припёрлись! — радостно пробасил один из них, удобно располагая своё огромное двухметровое тело на стоящих вдоль стены стульях. Старшему оперуполномоченному уголовного розыска капитану милиции Ояру Долгоногову недавно «стукнуло» двадцать девять. Он был младше Олега на шесть лет, но, несмотря на это, их связывала крепкая дружба, зародившаяся ещё во время совместной, в прошлом, работы в уголовном розыске, а также война в Афганистане. Оба — правда, в разное время — прошли через неё, поэтому между ними возникла некая общность, характерная для людей, участвовавших в этих событиях. — Ну, и какого лешего господа офицеры здесь забыли? — усмехнулся Олег. — Я, между прочим, ещё работаю. — Миллер, по-моему, нас здесь не любят! — обратился Ояр ко второму вошедшему. — А ты думаешь, меня это сильно колышет? — усмехнулся тот. Старший следователь капитан милиции Виктор Миллер был одногодком Олега, они дружили уже десять лет. Сдружились и их жёны. После нелепой гибели в автокатастрофе Алёны Островецкой Олег ещё больше сблизился с Миллерами. В их тёплой и дружной семье он отогревался душой. — Господин майор, по-моему, сильно не в духе, — продолжал ёрничать Ояр. — Он же у нас эту неделю за босса, — в том же духе поддержал Виктор. — К нему теперь на кривой козе не подъедешь. Олег, улыбаясь, посмотрел на друзей. — У Каверина есть роман «Два капитана», — невинным тоном начал он, — но это не про вас. Про вас было бы «Два мудака», — и ухмыльнулся. — Нет, Витька, ты понял? — воскликнул Ояр. — Мы зашли к другу, чтобы поздравить его с новым, пусть временным, назначением, обмыть его, а он тут нас последними словами… — Так давай ему ногами по печени настучим, чтобы не зазнавался, — с серьёзной миной на лице предложил Миллер. — Подумаешь, майор…