— Ояр, — усмехнулся Олег, — я всегда говорил, и ещё раз повторю: если голова плохо работает — кулаки не помогут! Так что собирайся — и поехали на обыск. Никаких результатов, как и предполагалось, обыск не дал, хотя искали не только в квартире, но и на лестничной клетке, и даже на чердаке дома. Правда, там долго поработать не удалось — начинало темнеть, а поиск с фонарями — мартышкин труд. Поздно вечером усталые, голодные и раздражённые вернулись в отдел. Тыкву уже в который раз поместили в «телевизор», сотрудников и понятых, участвовавших в следственных мероприятиях, распустили по домам, а сами пошли в кабинет Ояра подводить неутешительные итоги дня. Олег опустился в старое продавленное кресло, стоявшее в углу маленького кабинетика Долгоногова, и с удовольствием вытянул ноги. Ояр расположился за своим обшарпанным столом и включил в сеть электрочайник. — Опаньки! — усмехнулся Олег. — А у нас чайничек появился. Что-то в лесу сдохло. Дело в том, что прежде Долгоногов использовал для нагревания воды самодельный кипятильник. — А у меня и чай хороший есть, — похвастался Ояр. — А, кстати, кто-то не так давно обещал подарить мне чайник… — Ну, извини — совсем из головы вылетело. Вот, пришлось тебе самому раскошелиться. — Да ладно, не парься ты! Это мне Машка подарила. Зашла как-то на чаёк, увидела мой кипятильник и на следующий день притащила чайник. — Машка говоришь? На чаёк? — ухмыльнулся Олег, оглядывая кабинетик Ояра. — И где же здесь чайком баловаться? — А где угодно, — засмеялся Долгоногов, раскусив намёк. — На столе, в кресле, где ты расселся, даже стоя неплохо идёт… Чай получился на удивление приличным. — Олежа, дежурный спрашивает, что с Тыквой делать? Выпускать? — спросил Ояр. — Нет. — Как нет? У нас же ноль доказухи! — Я его по «стодвадцатке»[88] закрою. — Олег, у нас на него ничего нет, и вряд ли что-то будет. Придётся его выпускать — тогда получишь по штанам за незаконное задержание. — Ну, не в первый раз, и, к сожалению, не в последний. — Ты что-то задумал? — Да, хочу провернуть одно мероприятие — может, прокатит. Притащи мне завтра с утра Николишину, её мать и братишку. — Зачем? — Попробую провести опознание по голосу. — Как это? — Знаешь Ояр, нам в «вышке» преподавал ОРД[89] генерал Рудзитис. Он рассказывал, что лет десять назад на одного знаменитого композитора наехали, причём угрожали по телефону. Вымогателя взяли при передаче денег, а он не колется. Знать ничего не знаю — какой-то мужик попросил подобрать свёрток в парке. Что делать? Выпускать? И тогда Андрис Карлович придумал вот что: в закрытую комнату с телефоном посадил маэстро с понятыми, а из другой комнаты, также в присутствии понятых, вымогатель в разных комбинациях с подставными произносил по телефону установленную фразу. Эффект был потрясающим: во всех комбинациях Маэстро чётко определял голос вымогателя. Суд был скор, суров, но справедлив. Кстати, это первое опознание голоса по телефону в Союзе, которое прошло в суде. — И ты хочешь, чтобы Лиз опознала Тыкву по голосу? — А что мы теряем? Получится — хорошо, нет — так нет. Тем более что перед Николишиной задача стоит попроще: ей надо будет опознавать живой голос, а не телефонную модуляцию. — Ну, давай попробуем. — Тогда пригласи завтра подставными двух парней лет двадцати-тридцати, обязательно говорящих с латышским акцентом, ну и чтобы по комплекции подходили. — Чего ещё изволите, Ваше благородие? — А ещё изволю, — Олег проигнорировал издёвку в голосе Ояра, — чтобы ты купил три лыжные шапочки. И не смотри на меня, как солдат на вошь! Бабки возьмёшь у твоего непосредственного начальника Владимира Ивановича Шестакова. Слыхал про такого? Пусть снимет с «девятки»[90] или из своего кармана выложит — это меня уже не касается. Вопросы есть? — Вопросов нет, — пробурчал Ояр. — Есть констатация факта. — Какого же? — Гад ты, твоё благородие! Отольются тебе ещё мои слёзы! Когда я всё это успею? — Я думаю, к обеду управишься. И не таращись на меня, как рыба на сковородку — я и так знаю, что ты меня любишь. Всё, пошли жрать! Там, наверное, уже картошечка остыла. К двенадцати часам всё было готово для проведения опознания. В кабинете Олега сидели понятые — две пожилые работницы с автостанции, и подставные — два молодых рослых парня. В кабинете Миллера в это время уже находились, ожидая своего часа, Лиза Николишина с матерью и братишкой. Ояр ввёл в кабинет подозреваемого Тыкву, усадил его между подставными лицами, и раздал всем троим одинаковые лыжные шапочки с прорезями для глаз. — Господа, — объявил Олег, — сейчас мы приступим к проведению процедуры опознания гражданина Путниньша по голосу. Для этого гражданин Путниньш и подставные наденут шапочки, закрыв лицо, и в присутствии опознающих произнесут установленную фразу: «Отдай свои бабки и цацки — и мы уйдём с миром». Запомнили? Вопросы есть? — Вопросов нет, — ответил за всех Тыква. — Есть просьба: прошу поменять мне куртку. — Опаньки! Валдис, дружочек, а ведь тебе никто не говорил, что налетчики были в «камуфляже», — усмехнулся Олег. — Прошу понятых обратить внимание на это обстоятельство. — Я не знаю, в чём там были какие-то налётчики, — спокойно ответил Тыква. — Просто прошу поменять мне куртку. По-моему, это законная просьба. — Безусловно, — усмехнулся Островецкий, — но придётся тебе надеть мою куртку — других здесь нет. Тыква снял свою «камуфляжу», повесил на вешалку и надел куртку Олега. — Не жмёт? — издевательски участливо спросил Островецкий, оглядывая Путниньша. — Вроде в порядке, — ответил он сам себе, — в плечах даже великовата. Ну что, мы можем продолжать? — Пожалуйста, — Тыква продолжал изображать простодушного увальня. — Спасибо! — язвительно усмехнулся Олег. — Господа, прошу вас встать и надеть шапочки. Опознаваемый и подставные выполнили приказание. Бабульки-понятые захихикали. В ярких лыжных шапочках с прорезями для глаз Тыква и сотоварищи выглядели действительно комично. Особо нелепо смотрелись огромные ярко-красные помпоны. «Ояр, паразит, специально такие купил, — усмехнулся про себя Олег, — ну, погоди, дорогой — тебе ещё воздастся»! — он перевёл сердитый взгляд на Долгоногова. Тот сделал вид, что не понимает причины возмущения Островецкого. — Прошу ввести опознающую, — объявил Олег. Ояр открыл дверь и впустил в кабинет Лизу Николишину, которую Миллер привёл сюда после того, как доставили Тыкву. Увидев троицу в масках, Лиза как-то сжалась и затравленно посмотрела на Олега. — Елизавета Павловна, успокойтесь, — бесстрастно начал Островецкий, засунув руки в карманы и отвернувшись от Тыквы с подставными. — Сейчас эти господа произнесут установленную фразу, а вы должны постараться определить голос человека, о котором давали показания на допросе в качестве потерпевшей. Нуте-с, уважаемые, смелее! Начинайте, по очереди, справа налево. «Уважаемые» монотонным голосом произнесли то, что им было приказано. Олег внимательно следил за реакцией Лизы. Выслушав всё, она лишь недоуменно пожала плечами. — Господа, — заявил Островецкий, — так не пойдёт. Станиславский бы сказал: «Не верю»! Вот и я, и потерпевшая, извините, не верим. А вы должны рявкнуть так, чтобы даже я поверил, что совершается налёт. Прошу вас всех постараться и произнести ваши слова с чувством и выражением! Пожалуйста, опять справа налево. На этот раз «господа» действительно постарались. Тыква тоже — ему не хотелось выделяться. Олег взглянул на Лизу. Та отрицательно покачала головой. Островецкий поморщился с досады — последняя надежда прижать преступника практически рухнула. На то, что мать или брат Николишиной смогут опознать налётчика, Олег и не надеялся. Однако он добросовестно выполнил с ними всю процедуру. Чуда не произошло. Женщина и ребёнок были так напуганы, что, казалось, даже и не пытались опознать кого-то. Долгоногов увёл Тыкву. Олег распустил остальных участников следственного действия и остался в кабинете один. «Ну, что же, — хмуро думал он, глядя в окно, — приходится признать, что первый раунд мы проиграли. Расколоть Тыкву с наскока не удалось. Придётся заняться планомерной осадой: запросы, проверки…» — Можно? — размышления Олега прервала Лиза, приоткрывшая дверь в кабинет. — Заходи, — пригласил он. — Ты хочешь что-то спросить? — Да нет, просто хочу узнать: можем ли мы уходить домой? — Конечно. Послушай, — заглянул Олег ей в глаза, — ты и вправду никого не узнала? — Нет, — она покачала головой. — В какой-то момент показалось, что у среднего голос чем-то похож, а потом нет, не могу ничего утверждать наверняка. Извини, и спасибо тебе! — За что спасибо-то? — За то, что не отфутболил меня, отнесясь по-человечески, пытаешься что-то сделать. — Это моя работа. — Значит спасибо тебе за работу! — Пока не за что. Результатов нет. — Наверное, уже и не будет. Знаешь, думаю, не стоит тебе дальше напрягаться. Ты и так сделал всё, что мог. — А вот тут позволь мне самому решать! Я же не учу тебя твоей профессии, вот и ты, будь добра, не учи меня моей, — Лиза дёрнулась от этих слов. — Извини! — смущённо добавил он. — Несу разную чушь. Ляпнул, не подумавши. Просто зло меня берёт, что совершенно мне нечем прижать этого урода. Ладно, иди домой. Понадобишься — вызову! Лиза молча кивнула и вышла из кабинета, столкнувшись в дверях с Ояром. — Не помешал? — ухмыльнулся Долгоногов, когда они остались наедине. — Тут вроде какой-то интим намечался? — Сдурел? — уставился на него Олег.