– Ты ведь знаешь, Элис, я езжу на такси только с мамой, – укоризненно сказал Фрэнк. – Если твое предположение верно, почему она не предупредила нас о своем отъезде? Потому что она меня ненавидит, – подумала я, а вслух сказала: – Она не знает моего номера, он у нее в мобильном. – Сомневаюсь, – сказал Фрэнк. – У мамы очень хорошая память на цифры. Она всегда говорит, что прекрасно запоминает цифры, хотя не умеет считать деньги. Может, ты выключила телефон? Или забыла взять его с собой? Я обыскала сумку и карманы. – Ты прав, Фрэнк, я забыла телефон. Я самый глупый человек на свете. – Неправда, – утешил меня Фрэнк. – В каждом классе, где я учился, находилось по меньшей мере два человека глупее тебя. Не считая учительницы, которая переводила меня в другой класс. Мы вернулись в больницу, чтобы найти платный телефон. Как справедливо заметил Фрэнк, они в наше время стали редкостью. Когда мы наконец его обнаружили, я поняла, что не знаю домашнего номера Мими: он есть только в моем мобильном. Мистер Варгас был бы мной очень недоволен. Он терпеть не мог быстрые вызовы и считал, что культурный человек должен запоминать номера телефонов. Фрэнк тоже не знал домашнего телефона, хотя отлично помнил номер своей бабушки из Алабамы в ее детские годы, несмотря на то, что бабушка умерла еще до его появления на свет. Легко: одна семерка. Вернулись мы уже по темноте. Мистер Варгас открыл шторы и включил свет во всех комнатах, кроме кабинета Мими. Раскуроченную стеклянную стену мы прикрыли брезентом. Мистера Варгаса было видно издалека. Он стоял, точно на витрине, в пестром фартуке поверх костюма, ожидая нашего появления. Он не видел, как мы карабкаемся в темноте по крутой дорожке: из-за включенного света все окна превратились в односторонние зеркала. Не успела я открыть дверь, как Фрэнк пронесся мимо меня, монотонно повторяя, точно говорящая кукла, застрявшая под креслом-качалкой: «Мам-ма… мам-ма… мам-ма…» Я остановилась у входа, не желая стоять на пути счастливого семейного воссоединения. Ковер в прихожей сиял первозданной чистотой, зеркала сверкали, из кухни пахло чем-то вкусным, и все это сделала не я. Передать не могу, какое невероятное облегчение я испытала. Я всегда гордилась своей ответственностью и лишь в тот момент осознала, что в беззаботной жизни есть своя прелесть. Нет, Ксандер – не бездельник. Он просто гений. Нам навстречу, стаскивая через голову фартук, приглаживая волосы и поправляя галстук, спешил мистер Варгас. Правда, встречать, кроме меня, было некого. – Ты меня удивляешь, Элис, – сказал он. – Я позвонил тебе, хотел узнать, куда вы запропастились, и услышал твой телефон на кухне. Он выл, как койот. Это новая мода на Западном побережье? А где Мими? Когда Фрэнк обыскал все комнаты, посмотрел под всеми кроватями, во всех ящиках комодов и шкафах, залез рукой в мамины туфли и даже заглянул в мешок и трубу пылесоса, он вышел во двор и вернулся с желтой бейсбольной битой. Вытащив из холодильника коробку со своим великолепным, забытым, нетронутым деньрожденным тортом, он поставил десерт на столешницу и принялся крушить на мелкие кусочки. После этого собрал крошки в дуршлаг, перемял их пальцами и сказал: – Странно, здесь тоже нет. Обретя наконец дар речи, мистер Варгас вслух усомнился, что Мими вообще была дома, поскольку он уезжал в магазин от силы на час. Фрэнк заявил, что мама точно приезжала домой, возможно, когда мистер Варгас ездил за продуктами или пылесосил в спальне. – Почему ты так уверен? – спросил мистер Варгас. Юный Шерлок Холмс перечислил улики: мешок от пылесоса с сухим шампунем для ковров, свидетельствующий о недавней чистке грязных следов, которая наделала достаточно шума, чтобы Мими могла проскользнуть в дом и скрыться, не замеченная человеком, который может задавать странные вопросы, вроде «Послушай, Мими, а где рукопись, которую ты мне обещала?» Туфли, отправленные мной в больницу, еще влажные внутри, потому что их надевали на босу ногу. Из-под кровати пропал чемодан, не хватает синего, черного и серого кардиганов, нескольких футболок и двух пар джинсов, в том числе вышитых, которые Мими унаследовала от Джулиана и надевала только в особых случаях. Пропали без вести написанный мной портрет Фрэнка, ночная сорочка и тапочки. Отсутствовали две пары туфель, которые Мими, очевидно, предпочла тем, что выбрала я, семь пар носков, которые я забыла ей передать, и зубная щетка. – Щетка для волос здесь, – задумчиво сказал Фрэнк, – но у мамы такие короткие волосы, что она ей ни к чему. Кошелек и очки Мими взяла, а мобильный телефон оставила. – Либо она не хочет ни с кем говорить, либо знает, что компьютер может определить местонахождение телефона, а следовательно, и ее самой, – добавил он. Я бы поставила на первое. Наконец, Фрэнк показал нам старенький томик «Маленького принца», который обнаружил у себя на подушке. – Я знаю, что не читал его прошлым вечером, потому что не очень хорошо понимаю по-французски. Хотя иногда мы с мамой притворяемся, что говорим на этом языке. В этом разница между мной и Фрэнком. Я скользнула взглядом по рисунку на обложке, однако не обратила внимание, что это французское издание. – А почему тогда она у вас на французском? – спросила я. – Мама очень любит эту книгу, потому что она принадлежала Джулиану, когда он учился в десятом классе. Ей приходилось переводить «Маленького принца» Джулиану для школы, а теперь она переводит мне. Фрэнк открыл книгу и показал нам слова «Джулиан Гиллеспи», нацарапанные корявым почерком первоклассника. У меня мурашки поползли по коже. «Психиатр Фрэнка считает, что это может передаваться по наследству». – Если ей так нравится эта книга, то почему она тебе на английском не купила? – спросил мистер Варгас. – Мама любит ее, потому что это книга Джулиана. Она говорит, что самое лучшее в ней – иллюстрации. Она коротко охарактеризовала историю так: «В ожидании Годо», детское издание. Хр-рр». Она произносит хр-рр, потому что меня иногда пугают громкие звуки, такие как храп. – Постараюсь учесть, когда улягусь на боковую, – пообещал мистер Варгас. – Когда я проведу более тщательный обыск, то могу заметить другие свидетельства ее недавнего пребывания здесь, – сказал Фрэнк. – Если хотите, начну углубленное расследование прямо сейчас. Сказав, что мы не торопимся, я засунула его в пижаму. Мистера Варгаса я устроила в монашеской келье Фрэнка, а мальчику постелила на красном диванчике у себя в спальне. Я боялась, что Фрэнку будет трудно уснуть, но когда я подоткнула ему одеяло, он моментально закрыл глаза, успев только произнести: «Всем нам надо отдохнуть, да, Элис?» Убедившись, что мальчик спит, я отправилась искать мистера Варгаса. Он сидел на диване в гостиной, задумчиво рассматривая пластмассовый бокал для мартини. – Что вы пьете? – спросила я. – Ничего, – сказал он. – У меня кончился заряд, когда я нашел бокал. Он какой-то странный. Ему не хватает веса. – Пластмассовый, – сказала я. – Ах, вот в чем дело! – Фрэнк и стекло несовместимы. Меня беспокоит Мими, мистер Варгас. Может, позвоним в полицию? – Зачем? – Ну, она ведь пропала. С ней могло произойти все что угодно. Несчастный случай. – Она не пропала, Элис, а собрала чемодан и уехала. Я понимала, что он прав, и все-таки мне это не нравилось. – А если она не вернется? – Не исключаю такую возможность, однако сомневаюсь. Она поступала так и раньше. – В смысле? – Сбегала. В трудных ситуациях она спасается бегством. Да. Яблочко от яблоньки… И Ксандер такой же. – Раньше у нее не было ребенка. Она ведь не может бросить Фрэнка? – Она его не бросила. Ты же здесь. Мистер Варгас поднес бокал к свету и повертел в руке. – Гм… пластмассовый, говоришь? Да, на свету он смотрится по-другому. Я упала на диван и закрыла лицо руками. – Не волнуйся, Элис. Я не знаю, где Мими, но думаю, что она нашла какое-то спокойное место, чтобы восстановить книгу. Понятно, что ты позаботишься о Фрэнке. Она бы не держала тебя так долго, если бы считала, что ты не справишься. – Я не справилась, – простонала я. – Вы послали меня сюда, чтобы я помогала Мими с романом, а я его и в глаза не видела. Сделай я все правильно, мы бы уже были в Нью-Йорке, сидели в «Алгонкине» и пили коктейли из настоящих стеклянных бокалов. Может, и пожара бы не было. – Что мне в тебе нравится, Элис, – сказал мистер Варгас, – так это то, что ты одновременно переоцениваешь и недооцениваешь свой вклад в происходящее. Слушая тебя, я вновь чувствую себя молодым. – Не смешно, мистер Варгас. – А я и не смеюсь. Послушай, Гений, я отправил тебя сюда, чтобы ты помогала Мими во всем, где ей нужна твоя помощь, и ты это делала. К этому моменту я его почти не слышала, потому что кое о чем вспомнила. – Погодите, сейчас вернусь, – сказала я и помчалась в свою комнату. Вернувшись, я сунула ему блокнот с единорогом. – Что это? – спросил он. – Вы просили все записывать. Я потом перепечатаю. Я пишу, как курица лапой. Но у Эйнштейна тоже был плохой почерк. – Я просил? – удивился мистер Варгас. – Ты о чем, Элис? Ночью меня разбудил стук в дверь. С трудом вынырнув из сна, я встала и пошла открывать. На пороге стоял мистер Варгас с фонариком в руке, донельзя смущенный. Я вышла в коридор и закрыла за собой дверь, чтобы не разбудить Фрэнка. – Прости, что побеспокоил, – сказал мистер Варгас. – Кажется, в гардероб в моей комнате пробрался енот. Там что-то шевелится. На грабителя не похоже, просто что-то шуршит. – Думаю, он мог пролезть под брезент в кабинете. Правда, енот скорее соблазнился бы кухней, а не гардеробной. Хотя Фрэнк вполне мог спрятать печенье в нагрудном кармане пиджака. А вы закрыли дверь, когда ложились спать?