– Да, и когда проснулся, она оставалась закрытой. – Давайте посмотрим, – отважно сказала я. И куда запропастилось пластмассовое мачете, когда оно действительно нужно? Войдя в спальню, я заметила под дверью гардеробной полоску света. – А там горел свет, когда вы проснулись? – прошептала я. – Не заметил. – Идите за мной, – скомандовала я. Мы вернулись в мою комнату, и я включила свет. Фрэнка на диванчике не было, простыня с одеялом сползли на пол. Мы обнаружили Ночного бродягу на циновке в гардеробной. Он спал с включенным светом, положив под голову кашемировое пальто, слишком теплое для Калифорнии, и укрывшись огромным розовым кардиганом, которого я никогда раньше не видела. Фрэнк любил розовое, однако предпочитал одежду более изысканного кроя, и я подумала, что это, очевидно, кардиган Мими, хотя не могла представить ее в таком жизнерадостном цвете. Мальчик засунул туфли под мышки, точно боялся, что их украдут, а к груди прижимал томик «Маленького принца». Мы попятились и вышли в коридор. – Фрэнк очень трепетно относится к своим вещам, – сказала я. – Давайте лучше поменяемся спальнями. Прежде чем вернуться ко сну, мы решили тоже немножко побродяжничать. Нам указывал путь тонкий полумесяц луны, озарявший печальные руины Дома мечты волшебным серебристым светом. Мы постояли на дорожке, рассматривая пожарище. Мистер Варгас втянул носом воздух и сказал: – Чувствуешь? – Горелым пахнет? Пожарный капитан сказал, что запах гари будет держаться несколько дней, самое большее неделю, а потом пройдет. – Нет, – сказал мистер Варгас, – ночной жасмин. – А-аа, да. – Элис, я тебе не рассказывал, как поджег материн шкаф? – Вы? Каким образом? – Понимаешь, в детстве мать никогда не разрешала мне играть со спичками. Однажды мне удалось стащить с кухни коробок спичек, и я спрятался в ее в шкафу между платьев, чтобы поиграть спокойно. Я рассудил, что она не станет меня там искать. – И как, сработало? – Да. Мать не хватилась ни меня, ни спичек. Когда я поджег сороковую или пятидесятую, загорелось платье. Мне не хватило ума догадаться, что это может произойти, зато я прекрасно сообразил, что надо уносить ноги. Мама как раз мыла пол на кухне, так что прибежала в комнату прямо с ведром. У огня не было никаких шансов. – Мне от этого не легче, мистер Варгас, хотя я начинаю думать, что Фрэнк не безнадежен. – Тогда расскажу кое-что еще. В детстве у меня не было друзей. Кто бы мог подумать, что впечатлительный очкарик с лишним весом, вечно уткнувшийся в книгу, не будет пользоваться авторитетом у сверстников? Повернув обратно к дому, мы увидели луч света, направленный в небо из люка в гардеробной. – Не выключить ли нам свет? – сказал мистер Варгас. – Думаю, Фрэнк оставил его потому, что боится спать в темноте, когда мамы нет дома. А может, это сигнал бедствия для материнского корабля. – Знаешь, Элис, с Фрэнком все будет хорошо. Талантливые дети часто бывают странными. Ему нужно время. Когда-нибудь он обязательно поймет, как жить в мире простых смертных. Мы начали подниматься по дорожке, и мистер Варгас добавил: – Меня беспокоит не Фрэнк. – Значит, вы все-таки переживаете за Мими. Он сунул руки в карманы и нахмурился. – Я только с виду спокоен. Да, я волнуюсь. Хотя, не будь у нее Фрэнка, волновался бы гораздо сильнее. Мими понимает, что у мальчика никого нет, кроме нее. – А что насчет опекуна? Как вы думаете, Мими назначила Фрэнку опекуна? – Меня тоже интересовал этот вопрос, и я попросил наших юристов проверить. – И что? – Да, почти сразу после рождения сына. Просто она почему-то не обсудила это с человеком, которого выбрала. И теперь он в растерянности. По закону он не обязан становиться опекуном, поскольку Мими не заручилась его согласием. – Кто это? Отец Фрэнка? – спросила я. – Вы знаете, кто его отец? – Нет, – сказал мистер Варгас. – Однозначно не отец. – Ксандер? – спросила я. – Не скрывайте от меня, мистер Варгас. – Не Ксандер, – сказал он. – И я не скрываю. Просто в голове не укладывается. Он ткнул себя пальцем в грудь. – Айзек Варгас. Мими назначила опекуном меня. 24 Мне снилось, что я трясу перед ухом картонную коробку, пытаясь узнать, что в ней. И вдруг я услышала голос Фрэнка: – Проснись, Элис. В последний раз, когда я услышала эти слова при сходных обстоятельствах, сгорел Дом мечты, поэтому я вскочила как ошпаренная. Не успев толком проснуться, я запуталась в простынях и упала на пол своего нового будуара, то есть комнаты Фрэнка. Мальчик стоял надо мной в костюме Шерлока Холмса – накидке и шапке охотника за оленями, тряся подарком мистера Варгаса. Он оттянул мне веко и направил фонарик прямо в глаз. – Прекрати, Фрэнк, что ты делаешь? – Проверяю, не поврежден ли мозг. На случай, если ты ударилась головой при падении. – Я не ударилась, – сказала я и села, протирая глаза. – Что горит? – Как тебя зовут, Элис? – спросил Фрэнк. – Хватит, Фрэнк! Святая Мария! – Так я и думал, дело плохо. Я действительно Фрэнк. А тебя зовут Элис. Он вновь ослепил меня фонариком. – Зрачки реагируют на свет, однако возможная травма головы повлияла на память. Парамедики говорили, что неспособность вспомнить свое имя свидетельствует о серьезном повреждении мозга. Кроме того, ничего не горит, а обонятельные галлюцинации могут указывать на дефекты тканей мозга. Джордж Гершвин скончался от опухоли мозга одиннадцатого июля тысяча девятьсот тридцать седьмого года. В последние месяцы жизни его постоянно преследовал запах горелой резины. Надо вызвать «Скорую». – Не стоит, Фрэнк. Меня зовут Элис Уитли, ясно? И в прошлый раз, когда ты разбудил меня среди ночи, кое-что действительно горело. Этим объясняется мой вопрос. Что тебе нужно? – Нужно искать Ксандера. – Зачем? – Как зачем? Он потерялся. – Я бы на твоем месте не тратила силы на поиски Ксандера, а подумала о собственной матери, – сказала я, выпутываясь из простыней. Если Ксандер потерялся, это к лучшему. Он виноват в пожаре не меньше, чем Фрэнк, даже больше. Хуже того, каждое упоминание о Ксандере заставляло меня думать, что в случившемся есть и моя вина. Надо было утопить эти фейерверки в ведре с водой, вырвать фитили, отвезти куда-нибудь ближе к Лас-Вегасу и похоронить в пустыне. – Элис, твоя мать умерла. Сколько бы я о ней ни думал, ее не вернуть. – Я имела в виду твою маму, Фрэнк. – А что о ней беспокоиться? Она не потерялась. Мистер Варгас же знает, где она. Мистер Варгас знает, где Мими? Вот так новость! К тому моменту я окончательно проснулась и поняла, что не стоит нагнетать обстановку, если я не хочу, чтобы Фрэнк застыл на полу. – Я ложусь спать, Фрэнк, – заявила я. – И тебе советую. Я подняла простыню и одеяло, застелила постель и улеглась. Фрэнк скромно сел на край кровати. – Тебя уложить или сам справишься? – спросила я.