– Не волнуйся. Я не устал. Посижу здесь, пока ты отдохнешь и сможешь поговорить. – О чем ты хочешь поговорить? – вздохнув, спросила я. – Как искать Ксандера. – С чего ты решил, что нам надо его искать? – Я же сказал, он потерялся. – Ксандер не потерялся, Фрэнк. Возможно, он сейчас сорит деньгами где-нибудь в окрестностях Солт-Лейк-Сити. Я вспомнила несчастных три доллара в портмоне Ксандера. Он даже их не взял с собой. Очевидно, Фрэнк тоже об этом подумал, потому что сказал: – Ксандер не может сорить деньгами. Все его деньги в портмоне, которое лежит у тебя в сумке. И проездной тоже. Если бы он собирался уезжать из города, то не покупал бы проездной на месяц. Он не сумасшедший. Поняв, что несносный мальчишка опять рылся в моей сумке, я чуть не взвыла от досады, но взяла себя в руки и сказала: – А это не может подождать до утра? – Может, только тогда я не смогу воспользоваться этим чудесным фонариком. Он сжал фонарик обеими руками и хорошенько потряс его – точно бармен в «Алгонкине», смешивающий мартини для Роберта Бенчли и его желчных друзей. Затем он сунул мне фонарик, вытащил из кармана крылатки трубку для мыльных пузырей и извлек из пустого флакона маленький скрученный кусочек бумаги. Он разгладил бумажку на тумбочке, схватил мою руку и направил луч фонарика на бумажку. – Как думаешь, сейчас не слишком рано звонить этой «Саре»? Утром за завтраком я отправила Фрэнка во двор сорвать розу для нагрудного кармана мистера Варгаса. Пока мальчик отсутствовал, я спросила у своего патрона, знает ли он, где Мими. – Конечно, нет, – сказал мистер Варгас, отложив вилку с ножом и вытирая руки салфеткой. – А почему ты спросила? – Фрэнк думает, что вы знаете. – С чего он взял? Я не успела посвятить мистера Варгаса в подробности нашей ночной беседы, потому что Фрэнк налетел на него как ураган, тыча под нос розу. Я положила руку на спинку стула, чтобы Фрэнк в порыве эмоций не перевернул мистера Варгаса. – Восхитительно, – сказал мистер Варгас. – Благодарю, Фрэнк, я уже насладился ее ароматом. Фрэнк запихнул цветок в нагрудный карман гостя и с тщательностью нейрохирурга расправил лепестки. – Итак, Фрэнк, – что ты больше всего любишь в школе? – спросил мистер Варгас. – Не ходить туда, – ответствовал Фрэнк. – У меня перерыв. Как у мамы. – Прекрасно тебя понимаю, – сказал мистер Варгас. – Школа, понимаешь ли, не для всех. – Ага, – непринужденно согласился Фрэнк и выдал свою коронную речь об Уинстоне Черчилле, Энселе Адамсе, Ноэле Кауарде и остальных светилах-недоучках, а в заключение предложил показать мистеру Варгасу полный список, который Мими хранила в выдвижном ящике прикроватной тумбочки. – С удовольствием посмотрю, когда она вернется, – сказал мистер Варгас. – Джентльмен никогда не станет рыться в вещах леди без разрешения. – А, так вы и есть тот джентльмен, которого всегда ставит мне в пример Элис, – догадался Фрэнк. – Да, Фрэнк, – сказала я. – Мистер Варгас и есть тот джентльмен. Я не видела смысла подключать мистера Варгаса к поискам Ксандера: мы с Фрэнком решили заняться этим от нечего делать, чтобы убить время до возвращения Мими. Поэтому я обрадовалась, когда после завтрака гость уединился в комнате с моим блокнотом. Я сказала Фрэнку, что звонить Саре можно не раньше десяти утра, и он сосредоточился на главном – занялся поисками наряда, необходимого для важного расследования. За неимением классических длинного тренча и федоры Фрэнку пришлось выбирать из того, что есть, – задача нешуточная. Костюм в стиле Э. Ф. Хаттона или Кларенса Дарроу? Пальто строгого кроя с цилиндром? Или без цилиндра? Парадный белый галстук и смокинг? При других обстоятельствах я бы вышла из себя, а сейчас терпела, понимая, что примерки отвлекают мальчика от мыслей о пропавшей маме. – «Худой человек», если не ошибаюсь? – предположила я, когда увидела Фрэнка в свободной домашней куртке поверх пижамы, с тонкими усиками из набора, подаренного мной на Рождество. Решающим аргументом стал пластмассовый бокал для мартини у него в руках. – Худой человек – скелет в одноименном фильме, так что, если бы я хотел изобразить этого героя, то взял бы пиво и швабру, – снисходительно пояснил Фрэнк. – Это, – он обвел свободной рукой контуры куртки, – дань Нику Чарльзу, детективу, которого сыграл Уильям Пауэлл, брат Элинор Пауэлл. – Насколько я знаю, они не родственники, – заметила я. – Возможно, только мне нравится думать, что они брат и сестра. Когда пришло время звонить Саре, кем бы она ни была, я принесла портативный телефон в спальню Фрэнка. Мы сели на кровать. Фрэнк диктовал цифры, а я набирала. Нажав последнюю цифру, я поднесла трубку к уху. Фрэнк обнял меня за плечо и прислонился левым ухом к моему правому. Я повесила трубку. – Что ты делаешь, Фрэнк? – Слушаю. – Правда? Ты действительно считаешь, что у меня в голове пустота? – Ты права. У твоего мозга относительно высокая плотность. Наверное, надо слушать с другого телефона. – Ладно. Я отдала трубку Фрэнку и пошла на кухню за другим телефоном, предусмотрительно спрятав листочек с цифрами в карман. Когда я вернулась, чудо-сыщик говорил в трубку: – Меня зовут Фрэнк Бэннинг. Я расследую исчезновение Ксандера Девлина. Где вы были в ночь с одиннадцатого на двенадцатое февраля, а также на следующее утро? Да… ага… Я села рядом с ним, взяла листик с цифрами и набрала номер с кухонного телефона. Когда я поднесла трубку к уху, женский голос сказал: – Фрэнк, пожалуйста, скажи тому, кто пытается позвонить мне с вашего телефона, что ты уже это делаешь. Я выхватила у него трубку и нажала отбой на обеих. – Ты что, запомнил номер? – Глупый вопрос, Элис. Так мы и до таблицы умножения докатимся. Неужели ты не знаешь, что нажать кнопку повторного набора значительно легче, чем вновь набирать все эти цифры? Вот попробуй! Мы быстро выяснили, что Сара и есть та самая девушка с татуировкой, она же молодая женщина с мальчиком, доставившая нам подарок от Ксандера. – А Ксандер сказал вам, что в коробке, когда попросил ее передать? – спросил Фрэнк. – Подарок на твой день рождения. Это все, что мне известно. А что там было? – Фейерверки. – Ксандер в своем репертуаре, – сказала Сара. – Надеюсь, у него хотя бы хватило мозгов приехать самому, чтобы запустить эти фейерверки. – Он-то приехал, – сказал Фрэнк. – Только я их уже запустил, и к его прибытию Дом мечты почти сгорел. Я не успел объяснить полицейским, что случилось, и Ксандера увезли в наручниках. С тех пор мы не получали от него никаких вестей и очень волнуемся. Наверное, он чувствует себя виноватым в том, что разрушил свой второй дом. – Так ему и надо, – сказала я. – Кто дарит фейерверки ребенку? – Погодите, – сказала Сара. – Двенадцатого февраля? Все это случилось на прошлой неделе? Если вы хотите подать на Ксандера в суд за то, что он подарил Фрэнку салюты, или на меня за то, что я их привезла, то зря потратите время. У него ничего нет, как и у меня. Даже машины. Не успела я уверить ее, что мы не собираемся подавать в суд, как вмешался Фрэнк: – Неправда. У вас есть Алек. Я не знаком с ним лично, но думаю, он представляет для вас немалую ценность. – Да, ты прав, у меня есть Алек. Теперь ее голос прозвучал более мягко. – Скажите, пожалуйста, – продолжал Фрэнк, – Ксандер долго находился в тюрьме? Ему выдали оранжевый костюм? – Как только он позвонил, я заложила свое обручальное кольцо, чтобы как можно скорее внести залог. Ксандер ненавидит тюрьму. Послушайте, я ничего не знала. Он сказал только, что ударил полицейского. Я долго переваривала «обручальное кольцо» и не сразу уловила мысль. – Что? Он уже сидел в тюрьме? Сара долго молчала и наконец спросила: – Насколько хорошо вы знаете Ксандера? – Ну, я знаю, что у него нет водительских прав, он не празднует дни рождения и не окончил Джульярдскую школу, потому что в последний год учебы сломал руку в двух местах.