Они даже фигурами были похожи. Не худые, не толстые, скорее – стройные, с плоскими животами и круглыми попками, с маленькой грудью правильной, красивой формы. Такая правильной формы грудь бывает только у женщин с силиконовыми протезами. Однако если присмотреться, можно заметить, что у обеих одна из молочных желез чуть-чуть больше другой. Как и положено натуральной груди. Да, как сестры-близняшки. Только одна слегка меньше по размеру, да еще – Лена вся гладкая, безволосая настолько, что кажется – перед тобой пластиковый манекен. И как они были красивы! Черт подери, мог ли я мечтать о таких девушках?! Даже во сне – никогда! Кто я такой для эдаких красоток?! Они должны были достаться какому-нибудь олигарху, мажору, кататься с ним в машине за пятнадцать лямов и… ублажать его по мере сил и возможностей. А вот теперь… Прежде чем что-то сообразить, я не нашел ничего лучшего, чем вывалить соображения насчет олигархов и мажоров прямо к ногам моих женщин. Настя хихикнула, и даже вечно строго-серьезная Лена улыбнулась. А после улыбки, без всякого намека на пафос, сообщила: – Глупенький! Ты наш мажор, олигарх, царь и бог в одном лице! Да, так получилось, что мы оказались вместе с тобой. Но разве это плохо? И вообще – хватит болтовни. Иди к нам! Я шагнул вперед, девчонки снова заулыбались, облапили меня и стали раздевать. Через минуту я голый, как младенец, лежал в постели и почему-то все время испытывал желание прикрыть ладонями низ живота. Что было абсолютно глупо и иррационально в самой что ни на есть высшей степени – а зачем прикрывать? И от кого? Да и каким образом, когда все мое хозяйство деловито обследуют и… готовят к «делу»? Первой была Настя. Потом Лена. Потом снова Настя. И снова Лена. Всю ночь, до самого утра! И только когда солнце уже поднялось над Волгой, зазолотив крыши домов и купола церкви на бугре, – мы уснули. Вся ночь была как в тумане – я даже не помню точно, как все происходило. Стоны, всхлипы, легкий шепот, тихий смешок, снова поцелуи – мои девчонки, как оказалось, не против были целоваться и между собой. Но я тоже не против – если твои жены еще любят и друг друга – почему бы и нет? Если их это возбуждает, им это нравится и никому не мешает – да пусть себе. Но вообще-то я заметил, что поцелуи их были чисто дружескими. Я заснул последним, ощущая в теле приятную усталость и легкое жжение в той части тела, которой сегодня пришлось изрядно поработать. Ну не привык я к таким бурным секс-марафонам! Выжат как лимон! Где-то читал о том, что молодожены в первую брачную ночь могли довести себя до полного психического и физического изнеможения – так, что аж в обморок падали. Мне тогда это показалось полнейшей глупостью. Теперь – не кажется. Даже мне, спортсмену, привыкшему к экстремальным физическим нагрузкам, и то пришлось нелегко. Но я все-таки в грязь лицом не ударил! 25 июня, день. Андрей Комаров Когда я продрал глаза и с легким стоном убрал с груди ногу Насти, каким-то образом оказавшуюся у меня над сердцем, с шеи Настину руку, обвившую меня, как амазонская анаконда, – на часах, стоявших возле камина, было уже начало второго пополудни. Полдня – на выброс. Хотя куда нам торопиться? И зачем? Можно себе позволить побездельничать хотя бы один денек. Вытащил ноги из-под Лены, придавившей их, как куча камней (вроде и маленькая, а такая увесистая!), я сел на край кровати, едва не застонав от мерзкой, отвратительной боли, – я отлежал и ноги, и руки (девчонки передавили), так что теперь к ногам и рукам возвращалась чувствительность со всеми вытекающими… вернее, втекающими последствиями. Кровь расходилась по конечностям, вызывая тысячи кусачих мурашек. От этих мурашек хотелось выть! Следующий раз буду поаккуратнее с «грузами». Эдак можно и паралич конечности получить! Опять же – где-то об этом читал. Даже называется как-то странно, типа «синдром молодоженов». Или «паралич молодоженов»? Да какая разница? Главное – суть. Девушка засыпает в объятиях молодого мужа, лежа головой у него на плече, и, естественно, передавливает ему нерв, отвечающий за движение конечности. И дело сделано! Рука висит плетью, а мужик злобно матерится. Или не матерится, но все равно ему неприятно. Несколько дней рукой шевельнуть не может! Я пошел в душ и минут десять стоял под струями горячей воды, смывая с себя засохшие за ночь следы наших безумств. Да, это была… выдающаяся ночь! Будет что вспомнить, когда стану стариком, сидящим в кресле-качалке в тени огромного тутового дерева. Почему тутового? Да хрен его знает! Под каким деревом хочу, под таким и сижу! Смыв пот и… все остальное, я вытерся большим махровым полотенцем и тихонько стал одеваться, глядя на лежащих в скомканной постели девчонок. Хм… уже далеко не девчонок. Девушек, наверное? Уже не девочки, но еще не женщины – как-то так. Для женщин – уж очень девчачьи фигурки с гладкой кожей и аккуратными попками без малейших следов целлюлита. Сбежать по-тихому не получилось. Стоило мне выйти из душа и направиться к шкафу с чистым нательным бельем, я тут же был обнаружен недреманым оком Лены. Она потянулась, как кошка, выгнулась к потолку, ничуть не стесняясь моего присутствия. Затем похлопала по упругой попе Настю и спокойно сказала: – Ну вот, мы теперь настоящие женщины. Эй, женщина Настя, вставай! Пора дела делать! На что Настя жизнерадостно промычала что-то нечленораздельное, из чего я разобрал только одно слово, зато сказанное с великолепной яростью человека, которого пытаются оторвать от дела всей его жизни: «убью!» Честно сказать, особых дел у нас на этот день-то и не было. Надо было осмыслить происшедшее за последнее время и подумать, что дальше делать. Вообще – что делать. Мы как-то бессистемно мотаемся по городу и уже едва за это не поплатились. Завалили бы нас обоих – и Митьку, и меня. И что тогда? Нет, что с нами обоими тогда – это понятно. А вот что было бы с девчонками? Сумел бы Мишка возглавить наш анклав или нет? Что-то я в этом не очень уверен. Вернее, совсем не уверен. Он парнишка хороший, просто замечательный, но вожак из него пока что никакой. И тут же снова задумался – а из меня какой вожак? Кроме того, что обеспечил нашу группу оружием, – что я сделал? Да практически и ничего такого, за что можно было бы меня, так сказать, расхвалить. Сидим в этом доме взаперти и варимся в своем соку. Вместо того чтобы привлекать людей. С другой стороны – а может, все-таки нам не нужно много людей? Что мы, не сумеем организовать защиту дома своими силами? У нас теперь еще три девчонки прибавились – обучим их владению оружием, приставим к службе. Какая разница, девчонки они или парни? Поднять автомат, навести на цель и спустить курок каждая сможет! Главное, чтобы как следует умела это делать, а не просто палила в мировое пространство. Вышел из душа, вытерся махровым полотенцем, натянул чистые трусы – их у меня теперь воз и маленькая тележка. После того как пограбили магазины. Но все равно надо организовать стирку белья – ну не выбрасывать же ношеное? И вообще – надо продумать всю организацию нашего быта, до самых что ни на есть мелочей. Живем мы временщики временщиками, как будто все происходящее вокруг не навсегда. Будто только на время и скоро кончится. Странно это как-то… И все-таки поднялись обе. Заспанные, помятые, Настя еще и всклокоченная – у нее волосы длиннее, чем у Лены. Та почти лысая. Кстати, при дневном свете теперь отчетливо видно то, о чем говорила Настя, – ни волоска на теле Лены! Ни на руках, ни на ногах, нигде! Вот это ее торкнуло… это же надо, ТАК выщипать все волосы! Но, кстати, смотрится забавно, возбуждающе и как-то… по-инопланетному. Ага, она инопланетянка! Только и есть, что брови, ресницы да короткий ежик волос на голове. И кстати – совершенно не стесняется. Почесывается, шагает так, будто не голышом, а в самом лучшем платье для подиума. Красиво двигается… как, впрочем, и Настя. Та тоже и не подумала что-нибудь на себя накинуть – вышагивает, меряя паркет длиннющими ногами. Ох как хороши девушки! И за что мне такое счастье?! Сразу две красавицы! – Пойдешь с нами в душ? – зевает Настя. – Мы тебе спинку потрем! Ну и… другие места! – Уже! В смысле – помылся! – сипло выдохнул я, натягивая штаны. – Пойду вниз, посмотрю, как там наши. Вы споласкивайтесь и приходите – обсудим нашу жизнь! – А может, еще поваляемся? Куда спешить? – резонно замечает Настя. – Где горит? Куда бежать? У нас вообще-то медовый месяц, правда, Лен? Ты, Андрюшенька, еще не исполнил свой супружеский долг! Ну… до конца не исполнил! Да ладно, ладно, старался! Иди уж! Скоро придем! Я с трудом оторвал взгляд от прелестей моих подруг и чуть не бегом отправился в сторону лестницы. Если я сейчас не уйду, то не уйду еще часа два, это точно. Да и есть захотелось, силы-то потратил! Митька и Мишка сидели за столом, меланхолично помешивая ложечками в здоровенных фаянсовых кружках, из которых мы обычно пьем чай. Физиономии скучные, на лицах вековая печаль. Услышав меня, спускающегося по лестнице, медленно перетащили тяжелые, как булыжники, взгляды на мою бодрую фигуру и синхронно, с присвистом вздохнули, не сказав ни слова. Я ожидал, что сейчас будут подшучивать на тему: «Что вы там делали?! Все живы?! А то так вопили, будто вас там резали!» – но ничего такого не случилось. Только мутно-нечленораздельно буркнули: «Привет!» – и снова опустили взгляды на столешницу. – Вы чего такие пасмурные? – слегка растерянно поинтересовался я. – А где девчонки? Ну эти… ожившие? Как твоя рана, Митяй? – Тебе по пунктам? Разложить по полочкам? – скучающим тоном осведомился Мишка. – Желательно! – еще больше обеспокоился я. – Что случилось-то?! – А ничего! – вмешался Митька. – Ничего не случилось. Все как всегда. На улице жара, скука и ничего нет. Мы только жрем, пьем и спим. Одни, кстати, спим! – Ну… и вы найдете себе девушек! – фыркнул я. – И что, это все? – По пунктам! – буркнул Мишка. – Девчонки у себя в комнате, рыдают. Они всё вспомнили. Да, как вы вчера ушли, так они и вспомнили, – после третьего бокала шампанского. И начали рыдать. И сейчас рыдают – дверь заперта, и мы туда войти не можем. Не вышибать же дверь? А еще – мы с горя вчера нажрались, и сейчас нам очень даже хреново! А что делать?! Наш командир с красотками развлекается, а мы тут несчастных девушек… через дверь утешаем. Нам тошно и скучно. Вот! – Может, вам сплясать? – язвительно предложил я. – Охренели, что ли? Скучно им! Парни, не гневите бога! А то устроит нам веселье! Кстати, Мить, ты так и не ответил – что с раной? – Зажила, – коротко кивнул Митька. – Хоть одна радость от этого апокалипсиса. Или, вернее, от вируса, который ее устроил. Заживает все в момент. Где рана была, теперь только рубец, и чешется. – В общем, у вас теперь депрессия на почве алкогольной интоксикации, – ухмыльнулся я. – И на почве спермотоксикоза, осложненного завистью! – уныло констатировал Мишка. – Миш, слушай, а ты когда учился в Англии, у тебя там были девушки? Извини, что спрашиваю… может, тебе неприятно об этом… но чисто интересно! Как там было с… хм… типа любовью? – Типа любовь и была! – криво усмехнулся Миша. – Ну какая там любовь, когда мы в закрытом заведении? А вылезали из него, только чтобы посетить спортивную секцию! Да и с кем любовь? С англичанками? Да ты бы видел их физиономии! Королевскую семью видел? У них лошадиные морды! Думаешь, только у королевской семьи такие? Как бы не так! Конопатые, рыжие, дурно одетые. И вообще – дурные! А как узнают, что я русский, так и начинается: а правда, у вас там медведи везде? А вы водки много пьете? А зачем вы нас хотите завоевать? Нет, парни, вы думаете, это я пропагандой занимаюсь? Мол, штампы такие – как русский, так водка и медведи? Да ничего подобного! Они настолько тупые, настолько забитые своей собственной тупой пропагандой – нам и не снилось! И какая с ними любовь? Скажешь, там и наших девчонок хватает? Да, полно наших. И кстати – они там самые красивые, самые элегантные. Вот только дерьмо, в какую обертку его ни закручивай, так дерьмом и останется! Мажорки, одним словом. У этих куриц все мысли о том, как захомутать богатого жениха! Их с детства к этому готовят! Найти правильную партию! Так что ваша жизнь от моей жизни – в этом плане – мало чем отличалась. Порносайты и натруженная рука – вот наша любовь! – Красиво жить не запретишь! – раздалось хихиканье позади меня. – Волосы на ладони не выросли? – Насть, подслушивать мужские разговоры нехорошо! – ухмыльнулся Миша. – И подкрадываться нехорошо! Слушай, а хорошо выглядишь! И вид совсем не усталый! И Леночка просто цветет! А вот Андрей что-то какой-то помятый… хе-хе-хе… – Завидуй, завидуй! – ухмыльнулась Настя и тут же стала серьезной: – Девчонки где? – Плачут у себя в комнате. Истерят! – Миша пожал плечами. – Ты бы пошла, поговорила с ними, а то как бы что не вышло. Оружия-то у них нет, а вот сделать веревку из простыни да подвеситься на люстре – это запросто. Мы с Митькой пытались с ними говорить, но они только стонут да причитают. В общем, не пустили они нас. Настя молча кивнула, пошла к лестнице на второй этаж. За ней Лена – так же молча, деловито. И снова мы остались втроем. Я уселся за стол, налил в чистый стакан апельсинового сока из высокого бумажного пакета, с наслаждением выпил, покатав на языке мелкие кусочки апельсиновой цедры. Прохладный сок промочил пересохшее горло – хорошо! Цапнул бутерброд с колбасой из вчерашних, откусил, откинулся на спинку стула – и это хорошо! Когда ты жив, а весь мир вокруг тебя мертв, начинаешь ценить эти маленькие радости – вкус апельсинового сока, соленость копченой колбасы, ощущение гладкой полированной столешницы под твоими ладонями. Говорят, что живому все хорошо. Только мертвому плохо. Нет, не согласен – живому не все хорошо. Но… нужно ценить те маленькие радости, которые дает тебе жизнь. Ведь могло бы быть и хуже! И тут со стороны ворот раздался грохот – будто кто-то бил ногой в стальной их каркас. Похоже, у нас гости. – Миш, посмотришь, кто там? – спросил я, поднимаясь с места. – Мить, а мы на второй этаж. Пулемет свой прихвати. Я снайперку возьму. Нет, лучше я на самый верх пойду, оттуда видно лучше, а ты – на второй этаж. Давайте, парни! И осторожнее! Глава 5 28 июня, день. Глад Глад без замаха резко ударил прикладом карабина в правый бок, парень, не ожидавший нападения, вскрикнул, задохнулся, замер – причудливо изогнувшись, пытаясь поймать открытым ртом глоток сладкого июньского воздуха. Ему это сразу не удалось – затошнило, и на мостовую выплеснулась порция блевотины, окрашенной кровью. Кровь не из внутренностей, из разбитой губы – треснула, когда Глад ткнул парня стволом «тигра» в голову. – Ну, что? Кто еще хочет демократии? – усмехаясь, спросил Глад, оглядывая замолкшую толпу. Их было не очень много – человек пятнадцать. Среди них – пять девиц. Девиц Глад решил брать в бригаду на общих основаниях – почему бы и нет? Если жить по понятиям, так не обязательно все девки на свете только лишь подстилки для козырных пацанов! Были же на самом деле всякие там Соньки Золотые Ручки! Кстати, первая, кого он нашел после позорного бегства с Горы, была именно девка – красивая, рослая, сисястая! Когда Глад стал обходить дома в окрестностях Набережной, она открыла дверь квартиры и вышла к нему навстречу. После короткого и откровенного разговора Глад и Ольга пришли к соглашению: они будут вместе устраивать свою жизнь, максимально осложняя жизнь тем, кто им не нравится. А не нравились Оле все, кто не хотел ей подчиняться, все, кто имел свое мнение, отличное от ее. И вообще – все козлы, и только она во всем белом – принцесса. Фактически они с Гладом были очень похожи – своим отношением к жизни, своей злобой и своей жестокостью. Ольга, как и Глад, терпеть не могла своих родителей, считая их полными лохами, неспособными дать ей тот уровень жизни, которого она была достойна. И потому, когда в мире случилось то, что случилось, – Оля даже обрадовалась. Вот теперь она развернется! Вот теперь настало ее время! Как оказалось, кроме гонора и нахрапа, в новом мире нужно было иметь еще кое-что, например, оружие, которого у Оли не было. И что самое прискорбное – добыть она его не могла. А вот у Глада оно было. Много! И сам Глад ее вполне устраивал. Он был неглуп, удачлив, обладал способностью выживать – что еще нужно настоящей властительнице? Да, именно властительнице, в подчинении которой скоро окажутся десятки, сотни, а то и тысячи подданных! Которые станут работать для удовлетворения потребностей их королевы! Родители Ольги были мелкими предпринимателями: небольшой продуктовый магазин, несколько мест на рынках с оптовой продажей круп и муки позволяли жить в общем-то безбедно, но не так, чтобы дочь легко могла себе купить айфон последней модификации, как только он появлялся в салонах связи. Да и кроссовки за сорок пять тысяч ей купить не могли – ходила, как лохушка, в китайских говноступах. А куда деваться? Босиком-то не пойдешь! Приходится таскаться, как нищебродка, в китайском ширпотребе. Как они так быстро сумели договориться – ауешник и озлобленная на весь мир пятнадцатилетняя красотка, – этого не понимали ни Глад, ни Оля. Что-то вроде мгновенно проскочившей искры. А почему бы и нет? Человек – существо стайное. Никогда он не жил в одиночку – всегда община, всегда род. И подобное тянется к подобному… В общем, они поговорили, обсудили происходящее, и теперь были вместе – Ольга отдала первенство Гладу, Глад же предоставлял ей делать все, что она хочет, под его присмотром, конечно. И до тех пор, пока не будет намека на то, что Ольга покушается на его власть. Тут Глад был бы абсолютно безжалостен, как и любой другой вожак стаи. Вожак должен быть только один! И тот, кто метит на его место, должен умереть! – Здесь главный – я! И хозяин – я! Вы или подчиняетесь моим правилам, или же будете – как он! Глад указал на корчившегося на полу паренька и легонько кивнул Ольге. Та подобрала с земли брошенную Гладом бейсбольную биту, перебросила ее из руки в руку и по дуге обошла жертву, испуганно косившуюся на нее. Потом коротко замахнулась и обрушила полированную палку тяжелого дерева на голень парня. В воздухе отчетливо прозвучал хруст – будто кто-то сломал сухую ветку. Парень вскрикнул, задохнулся, пытаясь всосать в себя воздух, и тут же получил удар по колену, и с такой силой, что кости разбитой коленной чашечки прорвали легкую ткань брюк и вылезли наружу.