Кстати, набрали и боеприпасов. А еще стрелкового оружия. Ну да, уже и складывать на базе некуда, весь дом завален оружием, но лишним-то оно не бывает! Его теперь не производят, и еще долго, очень долго не будут производить! Пусть будет. Будем постепенно вывозить и складывать у себя. Самое главное, что взяли кроме бронетранспортеров, – это гранатометы и выстрелы к ним. Тут были и РПГ, и одноразовые типа «Аглень», и огнемет «Шмель». Хватало на складе и пулеметов, в том числе и крупнокалиберных в разобранном виде. Пришлось несколько дней сидеть на складе и грузить всякую всячину – два грузовика аж присели под весом военного снаряжения, а мы покрылись потом, пылью и едва не падали от усталости. Вообще все дни после апокалипсиса мне запомнились как сплошное, беспрерывное мародерство. Я таскал, таскал, таскал… как муравей. Стаскивая все, что вижу, в свой муравейник. И деваться-то некуда! Не притащишь – помрешь! В общем, загрузили и фуры, и бэтээры – насколько смогли, чтобы осталось место для пассажиров. Не все решили уехать с нами. Дураков-то всегда и во все времена хватает – мол, сами проживем, в магазинах все есть. Но идиоты мне и не нужны. Те, кто поумнее, те с нами и уехали. Десять парней и десять девчонок. Они же и помогали нам грузить военное барахло, а потом один из парней сел за руль бэтээра. Иначе бы мы смогли угнать только один. Вообще же на ближайшие месяцы это наша главная задача – вывозить военные склады Татищева. Будем делать это регулярно, отряжая на «грабеж» специальную команду мародеров. Нельзя оставлять столько оружия на разграбление всяким недоумкам вроде Глада! Не дай бог, у него окажутся гранатометы. Вот тогда мы точно взвоем! Возили оружие две недели, пока не выгребли все гранатометы, которые сумели найти. И все «крупняки». Угнали еще четыре бэтээра и три «бардака» – так когда-то папа называл бээрдээмы. «Бардаки» тоже были вооружены пушками, так что теперь мы могли противостоять почти любым силам противника – если только это будут не танки и не бомбардировщики. Но вряд ли кто теперь может летать на самолетах – в школах этому не обучали, а против танков у нас есть гранатометы – даже турельные. Раздолбаем, если что, в пух и прах. В принципе я бы и от танка не отказался, но… пока что танков мы не нашли. Возможно, у нас в области их и нет. Да и зачем они? Танк жрет, как… как танк! Горючки не напасешься. И бэтээры жрут, и «бардак», кстати, жрет немерено, но все-таки не так, как пятидесятитонное чудовище, танк. Нам его просто не прокормить. Хотя кто собирается на нем ездить? Он вообще-то не для того нужен. Как и бэтээры с «бардаками». Прикопать их, чтобы одна башня торчала, и пусть прикрывают нас со всех сторон. И со стороны суши, и со стороны Волги. Мало ли… подкрадутся на барже, либо по льду попробуют зайти – вот тут мы их и встретим. Кто попробует? Да кому не лень! Тот, кто прослышит о наших сокровищах! Тот, кому не дает покоя наше благополучие! Мало ли на свете идиотов вроде Глада. В августе ночью уже холодно, но при нашей экипировке это хорошо. На каждом – по бронежилету и по каске. А еще – разгрузки. Запаришься, по жаре-то бегать! Но жарко будет днем, а пока – ночной ветерок пытается пробрать до костей. Помню, как мы в августе ездили на рыбалку – телогрейка едва спасает! А солнце выйдет, и понеслось – аж поджаривает! Скоро осень, скоро холода… нам еще дров надо напилить, горючего навозить. Бензовозы нашли, и не один, так что без соляры не останемся. Оружие пристреляли, личное оружие, само собой. Потренировались. Ну и пушки на бэтээрах – тоже. Пришлось попотеть, чтобы разобраться, как управлять этими железяками. Но все когда-то в первый раз. Разобрались. Жалко было снаряды, но что поделать? Если кто-то мне расскажет, как научиться, не потратив патронов и снарядов, стрелять из какого-либо оружия, – буду очень благодарен. Впрочем, чего-чего, а снарядов и патронов у нас хватало. Патронов и раньше было выше крыши, а из Татищева навезли – стрелять не перестрелять! Честно сказать, я и не подозревал, что склады с оружием в этом гарнизоне такие объемистые. Глупый был, конечно. Ведь как рассуждал: зачем части, которая может палить ракетами по Америке, какие-то там автоматы и винтовки?! Ну понятно, нужно на вышках и на КПП солдатику дать в руки ободранный «калаш», типа для порядка, а «Винторезы» на кой черт? А гранатометы, вплоть до автоматического? Кстати, так еще с ним и не разобрались – не придумали, куда поставить. Вернее, с ними, потому что их, автоматических, там оказалось десятка два. Так вот уже потом, от ребят, которые остались в живых в этом самом городе Светлом, я узнал: при каждой части, которая «заведует» ядерными ракетами, есть не только стрелковые роты охраны объекта, но еще и спецназ, который занимается контртеррористической деятельностью. И вот в этом самом спецназе есть все, что только душеньке убийцы угодно. Начиная со стреляющих ножей и бесшумных пистолетов «ПСС» и заканчивая винтовкой «Винторез» и автоматом «Вал». Всякой всячины, в общем, выше крыши. Кстати сказать, не такие уж они и бесшумные, как могли бы подумать незнающие люди. Звук даже пистолета «ПСС» таков, как если бы кто-то выстрелил из старой пневматической винтовки. Ну да, это не хлесткий выстрел из пистолета Макарова, и не «плетка» «СВД», но… никаких «пшик», как показывают в глупых кинофильмах, нет и в помине. Я в этом убедился, когда пристреливали оружие, выехав на берег Волги в Усть-Курдюмском заливе. В нынешней тишине, когда нет звуков проезжающих автомашин, нет шума города, нет ничего, кроме ветра и плеска волн, – звук от выстрелов и ударов стальных затворов был слышен достаточно хорошо. Но в любом случае – это и не грохот выстрелов из «калаша», и не бабахи из «стечкина», который присвоил себе Митька. Кстати, этих «стечкиных» на складе было великое множество – оказалось, их обычно выдают летчикам и вертолетчикам, а еще – дежурным в шахтах стратегических ракет. Патроны те же, что у «макарова», точность выше, вес гораздо больше. На мой взгляд, бесполезная здоровенная железка. Но попробуй докажи это Митьке! Не знаю, почему так происходит, но не раз подобное замечал: люди маленького роста очень любят все большое – большие джипы, большие пистолеты. Видимо, большие вещи каким-то образом повышают их самооценку – подсознательно, конечно. Скажи сейчас Митьке, что он выбрал здоровенный пистолет потому, что рост у него невеликий, – смертельно обидится и будет дуться не меньше трех дней. Дольше у него все равно никогда не получается. Мы остановили машины за квартал до объекта и пошли пешком. Но прежде я осмотрел окрестности на предмет нахождения мутантов. В прибор ночного видения осмотрел, или, как будет правильно сказать, в ПНВ. Ничего подозрительного не заметил, и мы пошли вперед, разбившись на пары и внимательно глядя по сторонам. Не хватало еще получить укус, по дурости не заметив крадущегося «бабуина». У них температура тела выше, чем у человека, так что светятся они в ПНВ, что твоя печка, только идиот такое не заметит. Я ждал, что у гостиницы будут выставлены посты, но… ничего такого не заметил. Только двое сидели в красном джипе, стоявшем возле входа. Они сладко спали и, когда мы подошли, не проснулись. Никогда. Выстрел из «ПСС» – как выстрел из «воздушки», вблизи слышно, но в гостинице вряд ли кто услышит. Машину только жалко – потом вонять будет, мозги и кровь по всему салону. Впрочем, на кой черт нам их машина? Привык хомячить, вот и лезет в голову всякое… Трижды включил рацию на передачу, и бэтээр медленно вполз на площадку перед гостиницей и устроился напротив входа, возле бывшего магазина «Эльдорадо». Отсюда можно простреливать все здание, сверху донизу. Вообще-то самым лучшим способом было бы сразу закатить в фойе гостиницы несколько бочек с горючкой, разлить их по полу, а потом просто взять и поджечь содержимое. Чтобы весь этот дьявольский притон сгорел дотла! Но вот в чем загвоздка – а рабы? Те, кто отказался становиться уродами, пьющими кровь? С ними как? Тоже – пусть горят? Не по-человечески это. Неправильно. Они этого не заслужили. А потому был выбран промежуточный вариант. И второй бэтээр тоже вышел на позицию. Покрутил башенкой, поводил стволом пушки вверх-вниз – готов! Теперь очередь пулеметчиков с «Печенегами». Четверо ребят – несколько дней их обучали. Уж не знаю, как они смогут стрелять по людям, но надеюсь – смогут. По мутантам смогли, а тут – те же самые мутанты. Даже хуже. Мрази! Пулеметчики распределились в линию – двое перед выходом из гостиницы, двое дальше, чтобы стрелять под углом. Ну и еще десять человек из тех, на кого я мог положиться, – с автоматами и «ПКМ». В том числе – Настя и Лена. Лену не хотел брать – она после ранения да после вакцинации, но Лена настояла, поддержанная Настей, и я сломался. Пусть будет так. Внутрь я ее не пущу, а снаружи – пусть себе стреляет из-за прикрытия бэтээра. Никакой зачистки! Только стрельба по выпрыгивающим «зайцам»! В гостиницу пошел с тремя проверенными парнями – Митей, Мишей и Никитой. Первые двое были отличными стрелками, на третьего я тоже не пожалел патронов для тренировки. Теперь он стрелял вполне сносно, тренировки не прошли даром. В принципе особой стрельбы пока не предвиделось – все, что нужно сейчас сделать, – это войти в вестибюль, разлить немного горючки и поджечь. Попутно поубивав всех охранников внутри, если такие там окажутся. Но вообще-то в идеале нужно взять языка, чтобы узнать, где держат рабов. Потому наша задача усложнялась. Как было бы просто – поджечь и раздолбать из пушек! Но люди?! Дверь в гостиницу открыта. Глупо, но это так! Впрочем, а почему «глупо»? Я чего ожидал – воинских патрулей? Дежурных снайперов? Охрану периметра? Хм… вообще-то да. Именно этого я и ожидал. У нас-то такое есть! Я-то об этом позаботился! А почему они не позаботились? Может, потому, что они банда, а мы община? Но вообще-то Глад при его хитрости и умении выживать должен был подумать о сохранности своего гнусного тела. Так почему не подумал? Может, потому что он эгоист? Думает только о себе, и при всей его хитрости и тараканьей выживаемости совсем даже не умен? Скорее всего так и есть. Ну… мне так кажется. Впрочем, теперь не до рассуждений! Теперь только вперед! Охрана была. Но охранники, как и те, что были в джипе, просто спали. Тупо спали, устроив помповики на коленях и прислонившись к стене. Два парня и девка с голыми сиськами, видневшимися из-под кожаного жилета. Девка крепкая, можно сказать, толстая – ручищи, как у борца. И все лицо в насечках-татуировках, как у какой-нибудь африканки. Это дольше рассказывать, чем дело делается. Входим. Видим спящих. Стреляем. Все! Мозги на стену, тишина и покой. Двое застрелены. Девку я просто вырубил ударом в скулу. Очнулась она минут через пять – бил я не очень сильно. Резко, но не сильно. Иначе бы просто шею сломал. Очнулась когда я хлестнул ей по лицу ладонью, а когда начала шевелиться – зажал рот и приставил к подбородку снизу нож. Ее нож. Я вытащил его из ножен, висящих у нее на ремне. – Если ты попробуешь шевельнуться, я воткну тебе нож в горло. Если попробуешь кричать – воткну нож, а потом отрежу голову. Я задам тебе несколько вопросов, ты ответишь, и я тебя не убью. Не будешь кричать? Или тебя убить? Если согласна ответить на вопросы, моргни один раз. Если не согласна – два раза, и я тебя убью. Смешно, ага, – как будто она и правда будет моргать два раза. Дураков-то нет! – Хорошо. Сейчас я убираю руку, и ты мне ответишь. Итак, где вы держите рабов? Сколько их? Говори тихо, не кричи. Помни – нож у твоей шеи. Убрал руку, готовый тут же заглушить крик коротким тычком. Нет – глаза таращит, пытается рассмотреть мое лицо. А что ты рассмотришь в темноте? Света-то вообще нет! Я-то с прибором вижу, а для тебя темнота кромешная. – Откуда я знаю, сколько рабов? Тридцать, может… или сорок. А сидят они вон там, в холодильной камере. Там холодильная комната такая… когда электричество было, там мясо висело. А потом они стали там жить. Ты меня отпустишь? – Я? Отпущу! А где вся ваша банда живет? – Не банда! Орден! – Хорошо. Где ваш Орден живет? Где они располагаются? – А где им располагаться? По номерам, где же еще? Так ты отпустишь? Я коротко, без замаха врезал толстухе по скуле, и она обмякла, закатив глаза. – Мить… Я обещал ее отпустить. – Понял, командир! Я не обещал! Щелк! Клацнул затвор, и во лбу толстухи образовался третий глаз. Я ничуть не переживал на этот счет – я обещал ее отпустить и отпустил. Пусть себе… летит. В небеса. Таким, как она и ее приятели, жить нельзя. Холодильные камеры мы нашли минут через десять. Просто шагали очень медленно и осторожно – мало ли… громыхнешь чем-нибудь, заинтересуются, шум поднимут. А зачем нам шум раньше времени? Тридцать семь человек. Парни, девчонки. Все голые, в шрамах. Спали на каких-то тряпках, брошенных на пол, вповалку. Выводить пришлось очень осторожно, буквально затыкая рты. Выводили по двое, я страховал – ребята вели. Времени это заняло очень даже прилично – не меньше часа. Ну, может, чуть меньше… Хорошо, что августовская ночь не то, что ночь в июне, длинная. Скоро осень… – Еще где-то есть рабы? Это я обратился к худому парнишке, трясущемуся то ли от холода, то ли от стресса. Парнишка выглядел лет на десять – изможденный, с кривым, свернутым набок носом. Видимо, сломали ударом, а поправить никто не озаботился. – У них там бордель, – парнишка вдруг громко заклацал зубами, и речь его стала едва понятной, – дде-е-еввкки-и тта-амм ддд…. – Дайте ему что-то надеть, – приказал я. – Отведите его к остальным. Эй ты, – я указал пальцем на парня покрупнее, выглядевшего поздоровее остальных, – где этот самый бордель? – На втором этаже! Но там много бойцов! Они сейчас разобрали девок по комнатам! В борделе и нет никого! – Уводи его. – Я сел на стул, стоявший у входа в холодильник, задумался. Что делать? Как достать девчонок, которых сейчас насилуют эти уроды? Списать в расход? – Всех вывели. – Митька возник за плечом тихо, как тень, и я едва не выругался. Вот же научился ходить, хрен услышишь! – Лейте горючку. – Андрюх… а девки? С ними что? Ты понимаешь, что… – Я все понимаю! Делай, что тебе говорю! Митька молча повернулся и пошел на выход. Я за ним. Говорить было не о чем. На мне грех. Не на них. Мне отвечать. Перед кем? А перед тем, перед кем придется. Если Он есть, конечно… – Уходите к бэтээрам. Все по плану. Молча повернулись, ушли. Я вышел из двери гостиницы, подождал секунд десять, постоял, будто решаясь, потом достал из кармана туристические спички – здоровенные такие, которые не потухают на ветру. Их в охотничьих магазинах навалом – всегда нужны туристам и охотникам. Жахнуло так, что я невольно отшатнулся – чуть витрина не вылетела! Я ожидал, что бахнет, но чтобы так! И хорошо, что заранее снял ПНВ, иначе бы точно ослеп. Быстро побежал к бэтээрам, чтобы уйти с вектора стрельбы. Глупо было бы сдохнуть, попав под перекрестный огонь своих же пулеметов. Полыхало здорово. Пламя гудело, пожирая пластик стен, перегородок, столы и линолеум – все, до чего могло дотянуться. Первые выстрелы раздались с противоположной стороны здания – там тоже были наши огневые точки. «Печенеги» били короткими очередями, часто и зло. Потом показались человеческие головы в окнах и на нашей стороне – обитатели гостиницы собирались прыгать со второго этажа, и тут же были сметены пулеметчиками – расстояние небольшое, грех промахнуться. А кроме них еще стреляли снайперы и автоматчики. Я не стрелял. Я только смотрел. Чтобы прослыть убийцей, не надо самому стрелять. Достаточно просто отдать приказ, и все будет на моей совести. Но мне плевать. Если не выжечь это осиное гнездо – покоя нам не будет! Они подомнут под себя город! Они сломают жизнь и просто убьют десятки и сотни ребят! Я не могу этого допустить! И да, потом мне будут сниться девчонки, сгорающие в адском пламени. И если есть ад, возможно, я тоже в нем окажусь. Но я не мог поступить иначе! Выбор – или мы, или они! Послать наших выбивать бандитов из номеров? И потерять несколько человек? Своих людей! Тех, кто мне дорог, тех, кто мне нужен! Нет. Я не могу на это пойти! – Бэтээры, огонь по окнам! – сказал я в рацию. И тут же оглушительно загрохотали пушки. Они долбали так, что в уши будто натолкали ваты. Тут же окна гостиницы стали черными, как глазницы старого трупа, лишенные глаз. Тридцатимиллиметровые снаряды курочили, разрывали, разносили вдребезги тонкие бетонные блоки, из которых, собственно, и была сделана гостиница. Снаряды уложены через один – осколочные и бронебойные. Бронебойные крушили стены, осколочные уничтожали все, до чего дотягивались раскаленные осколки металла. Кроме того, повреждения наносили и куски бетона, отлетающие от стен при пробитии их снарядами. Ад! Там сейчас творится ад! Взрывчатки я не нашел. Иначе бы просто заложил под стены и развалил гостиницу к чертовой матери! Но и так хорошо. Пламя разгорелось, нижний этаж весь в огне. Верхние этажи зияли дырами, в которых тоже мелькало пламя. Оно быстро поднималось наверх, очень быстро! Как лесной пожар! А может, даже и быстрее. Через первый этаж спастись было невозможно, второй тоже уже горел, остальные этажи методично уничтожались огнем пушек и спаренных с ними пулеметов «ПКТ» 7.62. Осколочные снаряды – они не только осколочные. Они еще и фугасно-зажигательные. Так что через полчаса пылала вся гостиница сверху донизу. Горела, как свеча. Я и не представлял, что здание из бетона может так гореть. Казалось, горит сам бетон. Нет, ну я слышал, конечно, о пожаре в гостинице «Москва», это еще в советское время. Слышал в новостях о том, как горят развлекательные центры и офисные здания. Но одно дело слышать, а другое – чувствовать, как жар обжигает твое лицо, слышать, как лопаются стекла витрин, и чувствовать запах. О-о… этот запах… кто хоть раз был на пожаре, его не забудет! Пластик, ткань, дерево и линолеум, резина и… мясо. Горящее мясо! Я чувствовал запах этого мяса, и, наверное, я очень долго не смогу есть шашлык. Если вообще смогу когда-нибудь… Скоро я отдал команду прекратить стрельбу. А что зря тратить патроны? Из здания уже никто не пытался выпрыгнуть, а те, кто попытался раньше, валялись на плитах площади грязными, закопченными, изорванными пулями кучками мяса. Будет пожива мутантам – барбекю! Извольте пожаловать! Когда солнце встало над Волгой, все было кончено. Здание гостиницы, разбитое снарядами, ослабленное жаром бушующего пламени, рухнуло, сложилось внутрь себя и теперь было грудой дымящихся бетонных обломков. Кое-где еще виднелись языки пламени, но это последние, угасающие остатки всепожирающего адского пламени, которого плясало внутри гостиницы этой ночью. Все, что могло сгореть, – сгорело. А что не смогло сгореть, было завалено раскаленной щебенкой и лишено доступа воздуха. Жалко здание, конечно, хорошая была гостиница, но я бы сделал так еще раз. И еще раз! Сто раз! Тысячу! Лишь бы не подставить под удар никого из моего народа! Лишь бы все были живы! Хватит смертей. Мы выжгли это гнездо ядовитых тварей. И теперь можем спокойно жить. Теперь – все будет хорошо!