В замочной скважине чуть слышно повернулся ключ. Хилла! Каапо бросился в прихожую. Из ванной слышался плеск, недовольные вскрики Майкки и мамины усталые вздохи. Щеки у Хиллы раскраснелись от волнения, она опустила увесистый пакет с книгами на коврик в прихожей, не глядя бросила зеленую бейсболку в направлении вешалки и таинственно улыбнулась Каапо. – Майкки еще в ванной? – прошептала она. – Да, мама моет ей голову, – отозвался Каапо. – Отлично, – шепнула Хилла и крикнула в сторону ванной: – Привет, я уже пришла! – Привет! – отозвалась мама сквозь шум воды. – Нашла что-нибудь? – тихонько спросил Каапо. У Хиллы был довольный вид. – Сначала попадались только детские книжки, но потом я догадалась посмотреть на другой полке. – Показывай! – скомандовал Каапо. Хилла покосилась на дверь ванной. Вода уже не шумела. – Дай-ка вытру, – послышался мамин голос. – Нет! – закричала Майкки. – Маме это лучше не показывать, уж поверь, – прошептала Хилла. – А то она никуда не поедет. Это такое… такое… Да просто с ума сойти что! Каапо кивнул: – Ладно. Хилла оттащила кучу книг в детскую и задвинула ящиком на колесиках. Майкки явилась туда же в синем купальном халате, с нее капала вода. – Ты все наврал! – зашипела она. – Мама не разрешила мне остаться в ванной! А я не могу разговаривать с халатом, когда он на мне! Каапо пожал плечами. – Идемте ужинать! У меня осталось полчаса! – крикнула мама из ванной. – Ужинать? Еще даже не полседьмого, – удивилась Хилла. Каапо взглянул на часы. И правда. 18:21. Мама показалась в дверях. – Неизвестно, когда это существо соизволит выйти из шкафа и покормить вас. И вообще, меня не будет две недели, давайте хоть соберемся все вместе напоследок. Голос у мамы был грустный. Ужин был неожиданный. Мама поставила на стол любимую еду каждого: вафли со взбитыми сливками и клубничным вареньем, покупные тефтельки, виноград, йогурт, чупа-чупсы и рыбные палочки. – Ого! – одобрил Каапо. – Что же все-таки будет? – Мама покачала головой. – Две недели – это ведь страшно долго. О чем я думала? Не надо было мне соглашаться. – Две недели – это не так уж и долго, – заметил Каапо, взяв гроздь винограда. – Долго – это, например, год. Или сто лет. – Ты и в пвофлом году фобивалафь в Лапландию и не поефава. – Хилла уже набила рот тефтельками. – Будем созваниваться каждый день, – предложил Каапо. – Не надо каждый день. Я читала в одной газете, что лучше переписываться эсэмэсками. А от звонков становится еще грустнее, – вздохнула мама. – Хорошо, будем каждый день писать эсэмэски, – утешил Каапо. У Майкки задрожала нижняя губа. Хилла быстро наложила ей полную тарелку сливок с клубничным вареньем, и Майкки с печальным видом запустила в тарелку ложку. – Все будет хорошо, – сказала Хилла Майкки, а может, и всем сразу. – Мы не пропадем. В прихожей что-то загремело. Все вздрогнули и повернулись на звук. – Что… – начала мама. Дверцы шкафа распахнулись, и оттуда в облаке пыли вывалилась бука. Она тяжело подшлепала к кухонной двери, остановилась на пороге и оглядела круглыми желтыми глазами маму и детей. – Рмм, – пробурчала она. – Проснулась, – констатировала Хилла. – Боже мой, – прошептала мама. – Она и не спала, – заметила Майкки. – Спала, – заспорила Хилла. – Не спала, – повторила Майкки. – Откуда ты знаешь? – удивилась Хилла. – Она ждала, когда ей пора будет заступать на работу. Халат сказал, что… – Ой, только не начинай про халат, – с раздражением одернула Хилла, и Майкки замолчала. – Может, ее надо покормить? – неуверенно предположил Каапо. – Боже мой, такси придет через десять минут, – в отчаянии проговорила мама. Когда бука снова показалась на глаза, не думать о ней стало гораздо сложнее. Бука заворчала и отошла от двери. – Я включу ей телевизор. В инструкции написано, что она любит смотреть телевизор, – вспомнила Хилла. Она выбежала из кухни и проскользнула перед букой в гостиную. – Подожди! Надо что-нибудь постелить на диван, это я еще успею. – Мама бросилась следом за Хиллой. Бука остановилась возле кухонной двери и теперь переводила взгляд с гостиной на кухню и обратно. – Так что сказал халат? – спросил у Майкки Каапо. – Он сказал, что был знаком с одной букой и что буки очень следят за часами. Бука выходит, только когда наступает ее время. Не раньше, – прошептала Майкки. – И что буки никогда не спят. Никогда. Только ждут. И ничего не забывают. Ничего, представляешь? – Не представляю, – тихонько ответил Каапо. – И я. – Майкки нахмурила бровки. – Это хорошо или плохо? – Поживем – увидим, – ответил Каапо. Мама прикатила чемодан в прихожую и надела куртку. Бука сидела на диване, застеленном черными мусорными пакетами, и смотрела программу для садоводов. – Как-то все это внезапно, – с тревогой проговорила мама. Майкки обняла маму за ногу. Хилла и Каапо обхватили за талию. Мама попыталась обнять всех сразу и как можно крепче. – Наверное, там классно, – пробормотала Хилла в мамин бок. – Все будет хорошо. Все будет хорошо, – повторяла мама. – Я буду очень скучать. Мы будем созваниваться несколько раз в день, верно? Или нет, лучше посылать эсэмэски. И папа завтра прилетит, это же совсем скоро, не забывайте. Она поцеловала каждого в лоб и взяла чемодан. – Пока, – прошептала Майкки. – Пока, – шепнула мама. – Постарайтесь, чтобы к папиному приезду все было в порядке. И мама вышла из квартиры. Ребята услышали, как лифт поехал вниз. – Ну вот, – торжественно произнесла Хилла. Совсем не так уверенно, как говорила минуту назад. – Вот вам и пожалуйста. – Что – вот? – уточнил Каапо. – Вот мы и остались наедине с букой, – пояснила Хилла.