– Ее звали Камилла Юльберг, – сказала Жанетт. – Теперь ее фамилия Квидинг. Глава 40 Мидсоммаркрансен “Работаю дома, увидимся после обеда”, написала Жанетт и отложила телефон. Она налила себе третью чашку кофе, открыла “Жизнь и смерть Стины” и прочитала последнюю главу и дополнение. Книга завершалась коротким послесловием, в котором Квидинг ссылался на новые исследования в области неврологии, посвященные тому, как ведет себя умирающий мозг, а также тому, что происходит с мозгом после смерти. “Когда сердце уже сдалось, – писал Квидинг, – когда врачи констатировали смерть мозга, когда замирает пульс и исчезают последние проявления жизни, происходит невероятное. Мозговая активность возрастает, как если бы мозг бодрствовал, и сознание словно начинает жить заново. Такое состояние может продлиться несколько минут, но умирающим переживается как вечность. Это последний вздох мозга. В момент кризиса время перестает существовать, в преддверии вечности в нервных клетках происходит всплеск гамма-ритма”. Далее Квидинг ссылался на эксперименты, проводившиеся в больнице Вашингтонского университета, округ Колумбия, где исследовали мозговую активность умирающих пациентов. Посмертную гиперактивность зафиксировали в восьмидесяти процентах случаев; бывало, что она длилась несколько минут уже после констатации смерти, точнее, “смерти, как мы ее раньше понимали”. Другим важным источником были труды Арвида Карлссона, ставшего лауреатом Нобелевской премии по медицине: Карлссон сумел объяснить, как работают некоторые нейромедиаторы. Квидинг цитировал слова ученого-нобелиата о том, что переживает наше сознание в состоянии, отличном от сна и бодрствования. Он говорил о состоянии, при котором мозг освобождается от всякого восприятия времени, когда само понятие времени оказывается стерто. “Арвид Карлссон задается вопросом: «Что это?» Это вечность. Вечность? Но мы способны пережить ее, лишь когда уже, так сказать, направляемся к выходу. И тогда это переживание остается с нами навсегда”. В последних трех строках книги Квидинг писал: “И я, ваш покорный слуга, полагаю, что Стина, небогатая болезненная девушка, жившая в XIX веке, в своих дневниках выражает все эти мысли лаконичнее и яснее – и потому более поэтично, – чем все ученые и нобелевские лауреаты, вместе взятые”. “Не может он не закончить каким-нибудь вывертом”, – подумала Жанетт. И все же приходилось признать, что тема задела ее за живое. Жанетт утешала мысль, что за пределами жизни и смерти существует какой-то другой мир. Жанетт прошлась по ссылкам и отметила, что Квидинг в общем и целом цитировал источники верно, только последовательно игнорировал слова вроде “возможно”, “вероятно” и “не исключено”. То, что в научных статьях представлялось как теория, в изложении Квидинга становилось истинами, получившими экспериментальное подтверждение – так они лучше соответствовали его тезисам. Жанетт прочитала книгу от первой до последней страницы, закрыла ее и стала обдумывать прочитанное. Семьдесят пять процентов “Жизни и смерти Стины” составляла беллетризованная биография, на двадцать процентов текст состоял из дневниковых записей, а последние пять процентов текста повествовали о самом авторе. В “биографических” главах изображалась жизнь Стины в секте, возглавляемой непонятными людьми, Старейшинами, во время голода 1867–1869 годов[8]. Действие разворачивалось в емтландском Витваттнете. Сюда же относилась история романтических отношений Стины с юношей по имени Ингар, жителем той же деревни. Далее в книге рассказывалось о путешествии Стины в Стокгольм, причем она на какое-то время задержалась в Евле, пострадавшем от пожара – возможно, одного из самых страшных в истории Швеции. В Евле Стина познакомилась с Эльсой Борг, руководительницей христианской школы; десять лет спустя они снова встретились в Стокгольме, а точнее – в Сёдермальме, где Эльса Борг содержала приют для падших женщин. К тому времени Стина прожила в столице около десяти лет. Она проповедовала на улицах, какое-то время провела в лечебнице для душевнобольных; была в ее жизни и проституция. В следующем году Стина покинула Стокгольм, чтобы отправиться на поиски своего двоюродного брата Акселя, с которым она переписывалась. Квидинг исходил из того, что Стина перебралась в Англию, потому что ее имя было в списке пассажиров. На этом следы Стины обрывались; художественная часть книги заканчивалась эпизодом, в котором Стина сходит на берег в порту Халла, рука об руку с мужчиной, который отплыл из Гётеборга на одном пароходе с ней. Согласно тому же списку пассажиров, мужчина был со Стиной в поезде, доставившем их в Ливерпуль, однако имя этого человека не выдержало проверки временем: разобрать его не представлялось возможным. В выдержках из дневника говорилось в основном о романтическом влечении Стины к Ингару и о голоде в Витваттнете. Насколько Жанетт понимала, девушку, по всей вероятности, подвергали воздействию яда и удушению, после чего снова возвращали к жизни. Проделывал это, в первую очередь, отец Стины – с тем, чтобы дать дочери пережить ощущение божественного вневременья. “Отравление”, – подумала Жанетт. Она отвинтила крышку термоса, вылила в кружку остатки кофе и встала у окна. Ипомеи у стены все еще сутулились после вчерашнего почти тропического ливня, траву усеивали белые лепестки. Но жара уже вернулась, клумбы высохли, и Жанетт вздохнула. Зачем хлопотать, если природа все равно сделает по-своему? Она снова включила кофеварку. Когда кофеварка зафыркала, Жанетт вернулась к кухонному столу, открыла ноутбук и ввела в окне поиска “Старейшины + секта + Витваттнет”. Несколько ссылок указывали на книгу Квидинга, остальные не имели отношения к делу. Жанетт прокрутила страницу. Ссылка в самом низу списка показалась ей интересной. Ссылка вела к магистерской диссертации по религиоведению, темой которой были христианские секты в Швеции, и Жанетт открыла pdf-файл. В выложенном отрывке говорилось о якобы исчезнувшем культе, и Жанетт стала читать. “В 1850-е-1860-е годы «Емтландс Тиднинг» сообщала о «нечестивой» секте в заброшенной ныне деревне Витваттнет. Секта, по всей вероятности, состояла из нескольких переселенцев, практиковавших «умерщвление плоти». Предположительно, сектой руководил священник, изгнанный из небольшого местного прихода. Свидетели утверждали, что ядро культа составляли десять человек, именуемых Старейшинами. Свидетельств существования секты после 1870 года нет, за исключением, возможно, одного. В 1991 году «Афтонбладет» опубликовала статью о случаях изнасилования в стокгольмском районе Бромма. Жертвы – две молодые женщины – показали, что неоднократно подвергались групповому изнасилованию под предлогом изгнания бесов. Преступники, пятеро или шестеро мужчин «в балахонах, похожих на одежду священников», объявили себя «наследниками Старейшин из Витваттнета», однако обвинительных приговоров не последовало. Несмотря на последнее свидетельство, секту следует считать или распавшейся, или бездействующей и утратившей влияние”. Вот и все. Не густо, подумала Жанетт. Кажется, этим информация о Старейшинах исчерпывалась – во всяком случае, в интернете. Кофеварка затихла, Жанетт принесла чашку с собой в гостиную, села на диван, откинулась на спинку и закурила. Странно, что Квидинг не постарался выяснить, кто такие эти Старейшины. Никотин подстегивал мысли, Жанетт ощутила приятное головокружение на грани дурноты: она глубоко дышала, мозг насыщается кислородом. Основное внимание автор уделял экспериментам с околосмертными переживаниями, игнорируя почти все остальное. Старейшины не имели имени, было непонятно, два это человека, двадцать или тридцать. В одном месте они описывались как “мертвые и живые одновременно”. Не было ни символа веры, ни манифестов, ни даже приблизительного описания правил, по которым жила община и которые Стина то и дело нарушала. Старейшины, как и родители Стины, были поборниками спартанской жизни. Есть мясо считалось грехом, а убивать животных ради шкуры – нет. “Для 1860-х годов это очень странно”, – подумала Жанетт, особенно учитывая царивший в Швеции жестокий голод. Разве человек в таких обстоятельствах не станет есть что угодно, лишь бы выжить? Шварц провел параллель между Пером Квидингом и убийцей Кристианом Балой – тот был настолько самонадеян, что описал свое преступление в книге и опубликовал ее. Шварц как будто считал, что “Жизнь и смерть Стины” может оказаться признанием. Сходство выглядело несколько натянутым, но Лолу Юнгстранд совершенно точно отравили. Секта в Витваттнете, конечно, не располагала инсектицидом “Ураган D2”, который появился гораздо позже, однако у нее мог быть доступ к ядам растительного происхождения. Такие яды вполне могли спровоцировать остановку дыхания. Пер Квидинг. Бывший анестезиолог, квалифицированный медбрат, к тому же имеет собственный опыт клинической смерти. В вечер, когда он обсуждает этот опыт в прямом эфире, на Кварнхольмене происходит убийство. Лола убита несколькими днями раньше. А бесчисленные комментарии Лолы об анахронизмах и других нестыковках, имеющихся в книге, указывали на то, что “Жизнь и смерть Стины” значила для нее очень, очень много. Жанетт выбросила окурок, села за компьютер и сделала несколько новых запросов. Час спустя второй кофейник опустел, а Жанетт почувствовала себя достаточно подкованной. Она взяла телефон и набрала номер Камиллы Квидинг, супруги и литературного агента Пера Квидинга. * * * Голос на другом конце провода звучал, как у профессиональной секретарши былых времен. Мягко и холодно, достойно и корректно до последней запятой. – Значит, вы хотите договориться о телефонном интервью с Пером Квидингом для литературного сайта, который вы готовитесь запустить, – уточнила Камилла Квидинг. – Да, нам хотелось бы, чтобы он стал первым крупным писателем, у которого мы берем интервью, – соврала Жанетт. – Мы планируем каждый месяц уделять особое внимание какому-нибудь популярному писателю. И сейчас выбрали Пера, потому что его новая книга произвела на редакцию огромное впечатление. К тому же мы, пока готовились к запуску сайта, провели опрос, где будущие пользователи указывали, репортаж о каком писателе им особенно хотелось бы прочитать, и Пер с большим отрывом опередил коллег по перу. Я уверена, все выйдет отлично. Разумеется, решение о том, что публиковать, а что нет, остается за вами. Это касается и текстов, и изображений. – А как называется ваш сайт? – Dinbok.se, но он, к сожалению, пока не доступен для поиска. Он еще в стадии разработки. Жанетт вдруг поняла, что широко улыбается. Давно уже она не врала так легко и с таким удовольствием. Она, конечно, подготовилась, но слова приходили сами собой, без усилий. – Интересно, – заметила Камилла. – И каковы целевая аудитория и характер сайта? Кто вы, его создатели? Простите мне мое любопытство, Жанетт, но вы меня заинтриговали. Как ваша фамилия? – Цеттерлунд. Я литературовед, как и мои коллеги, создатели сайта. Признаюсь честно: у нас нет журналистского опыта. Но я уверена, что этот недостаток вполне уравновешивается нашими знаниями. Осмелюсь утверждать, что у dinbok.se самая компетентная редакция в стране. – Жанетт быстро произвела в уме подсчеты. – У нас в общей сложности сорок лет научных штудий в области литературы на университетском уровне. Нашему сайту не будет равных. – А читатели? Люди с высшим образованием? – Нет-нет… Жанетт с нарастающим энтузиазмом принялась объяснять, что их задача – создать крупнейший и самый важный в Швеции сайт не только для людей, вообще интересующихся литературой, но и для читателей с утонченным вкусом. У их детища есть все шансы достичь этой цели благодаря успешному старту и нескольким щедрым спонсорам. Слушать собственное вранье было до странности приятно. Но Камиллу она, кажется, не убедила. – А почему по телефону? – спросила та. – Если интервью задумано как большой репортаж? – Мы надеялись взять первое интервью по телефону, а потом продолжить его, может быть, даже у вас дома. И еще мы планировали сделать несколько фотографий. – Будьте добры, перезвоните, – сказала Камилла, все тем же прохладным любезным тоном. – Вы, наверное, понимаете, что у Пера много обязательств в связи с выходом книги. В трубке послышался шум ветра, и Жанетт предположила, что Камилла на улице. – Я хотела бы сказать Перу буквально пару слов прямо сейчас. Он рядом? – Его кабинет в другой части дома. – Вы сейчас дома? В Даларё? – Да, на Рогхольмене. К сожалению, Пер сейчас занят. Ладно, подумала Жанетт. Новорожденный, еще не вставший на ноги литературный сайт для Квидинга, наверное, мелковат. Его устраивают только крупные СМИ.