Глава XXXII Сцена погони в манере немого синематографа Прислонившись затылком к стене, Планкет отрешенно наблюдал за «НОВЫМИ! УЖАСНЫМИ!» приключениями. Только в этой серии не было Полины — очень жаль. Зато были Фласк и Шульц, за которыми гонялся разъяренный убийца. В голове клубился липкий стеклянный туман. Затылок холодило. Изображение плоское, зернистое, как в заезженной серии «Скрюченной руки», пленка с царапинами. Невидимый тапер играет веселенькую мелодию на старой пианоле — мимо нот, мимо ритма и откровенно мимо происходящего. Только иногда каким-то чудом музыка сливается в целое с действием — и тогда момент приобретает необыкновенную выразительность. И вот этот момент. Господин Шульц, лишившийся телохранителей, оказывается на равных с авантюристом Фласком. Они загнаны в угол среди скелетов и чучел, и оба понимают, что скоро окончательно присоединятся к этому обществу. Фласк, побледневший, в засаленной жилетке, с черной бородой, окаймляющей круглое лицо. В глазах его — отчаяние. Титр в левом углу: «На помощь!» Шульц, который не может поверить, что внезапно лишился всякой власти над происходящим. Булавка на лацкане — красный глаз кальмара, загнанного в колбу. Это злит Шульца больше всего. Ничего не сделать. Не уговорить. Стихийное бедствие, а он даже без зонтика. Титр в правом углу: «На помощь!» Напротив этих двоих застыл Крокус. Громадный рослый негр, быстрый и сильный. Нет, не человек — дикий зверь, леопард в твидовом пальто! Он весь как выпущенная на полном ходу торпеда… Титр в центре: «НА ПОМОЩЬ!!!» — Кричи, — прошептал Планкет. Единственное, чем он мог помочь другу в эту минуту — советом. Даже если Фласк его точно не услышит. Глава XXXIII Невероятно счастливый случай (II) — Крокус, какого кальмара ты делаешь?! — закричал Шульц. — Ты рехнулся? Это же я!! — Киты в моей голове, — произнес Крокус. Таким голосом могла бы говорить треснувшая хрустальная ваза. Негр раскинул руки. — Они кричат. Они все время кричат, что мне делать? Мавра больше не слышно из-за этих проклятых криков. Мавр предал бедного маленького Сэмми. Бедный Сэмми, ему плохо. Фласк не сразу понял, кто такой Сэмми. Вот эта живая циркулярная пила, черная, как самый закопченный грешник из глубин ада — Сэмми? — Мавр ушел, он забыл про Сэмми… А за Сэмми пришли киты, киты забрали его душу. Они хотят и ваши души тоже… Киты говорят Сэмми — лицо твое черно, но кровь твоя красна. А ваша кровь красна? Киты хотят знать. Какого черта?! Фласк не понимал. Это же всего лишь строчка из «Левиафана». Опера, признание в любви… Почему же тогда так страшно? Потому что чертов Крокус верит. И собирается их убить. Фласк сделал осторожный шаг назад. Надо улизнуть, пока негр внимает своим китам… В следующее мгновение что-то пребольно ткнулось певцу под лопатку. Нож, успел подумать Фласк, прежде чем открыть рот и издать лучший вопль в жизни. Это проклятый нож по имени Мавр, думал он, крича. А еще у меня отличное долгое дыхание. Глава XXXIV Киты не летают Шульц почувствовал, как на затылке зашевелились волосы. Второй раз за сегодняшний день он услышал это. Голос! Голос! Такого голоса… Господин Шульц стоял и слушал. В мире не осталось ничего, кроме этого темного тембра с прожилками меди. Голос, который овладевал душой… И великолепная «соль» первой октавы! Фласк же кричал и кричал, пока в груди не кончился воздух. Певец выпрямился, перед глазами все плыло. Он жадно вдохнул. И плевать, что этот вдох будет последним. Он взял, взял лучшую ноту в своей жизни! — Киты! — застонал Крокус. — Киты! Они кричат в моей голове… Не надо! Замолчите! Зажав уши руками, он попятился. Изуродованное лицо ничего не выражало, но в глазах тлел ужас. Опираясь на стену, Планкет поднялся. Получилось… Непонятно как, но Фласк его услышал. А крик должен был сработать — для Крокуса вопль Фласка оказался чем-то вроде электрического звонка; как в тех жутких опытах, что господин Павлов ставил над собаками. Это называется приобретенный рефлекс. Планкет читал статью в одном научном журнале. — Чего он орет-то? — спросил рядом сварливый голос. Планкет резко повернулся. За спиной улыбался Фокси Лампиер — механик и подумать не мог, что будет так рад видеть старого моряка. — Хотел предупредить, но видно, крабовая запеканка, уже поздно. Там барбюны по вашу ослиную душу, — Лампиер оскалился в ухмылке. — С ножами. Надо сматывать лини, а то освежуют на месте, как хренова кита. Я тут… — Фокси задрал нос, принюхиваясь. — Сдается мне, здесь штормом пахнет… Вслед за этими словами на мраморный пол хлынул поток синих искр. Планкет чуть не поперхнулся. Будь у него на голове волосы — встали бы дыбом от разлитого в воздухе электричества. Механик задрал голову, уже зная, что увидит. Скелет горбача-кашалота, окутанный чудовищным сиянием, раскачивался под потолком. Электрические разряды струились по желтым костям, похожие на мыльные пузыри, лопались, сходились и затем с треском разбегались. Воздух гудел, рассекаемый остовом кита. Долгое движение вперед, пауза, зависание — и так же долго назад. Тросы скрипели. Кит лишь чуть-чуть не доставал до витража с кальмаром, улетал назад в искрах. Кальмар пучил тусклый глаз и выглядел удивленным. Проклятье! Как у него получилось?! Что было такого в голосе Фласка, что китовые кости, так реагировали на его вопли? Вопли, похожие на… Планкет беззвучно выругался. Он же сам и сказал, в самом начале. Ты ревел, как кашалот на мели. Крик кита, попавшего в беду, зов о помощи… Зов, который слышат сородичи, слышат всем нутром, костями; слышат даже мертвые. Фласк был плохим певцом, он был прекрасным имитатором. — Какого кальмара тут вообще происходит? — спросил Фокси, косясь то на скелет кита, то на корчащегося на полу Крокуса. — Нельзя оставить ни на… В этот момент негр неожиданно вскочил на ноги. — Киты кричат! — расколотый визг заметался по музею. — Лицо Сэмми черно, Сэмми даст китам красную кровь… И, прежде чем кто-либо успел опомниться, Крокус прыгнул вперед и вцепился Фласку в горло. Певец захрипел, замахал руками. Удары сыпались на голову и плечи негра, но тот, казалось, ничего не замечал. Крокус пнул Фласка в колено и сбил с ног. Держа певца за шею, он поволок его к центру зала. Фокси хмыкнул. — Это и есть ваш покойник? Фласк упирался и верещал, но ничего не мог противопоставить чудовищной силе безумца. Ноги певца бились по белому мрамору, как две выброшенные на берег трески. Планкет бросился на помощь другу, споткнулся и растянулся на полу. — Какой-то он у вас чересчур живенький, рубленая китятина. — Фокси нахмурился. — Надо было мне сразу догадаться, форель в кислом соусе! Вот ослы. Вы же ничего толком делать не умеете. Ладно, раз обещал… Раздался хлопок, словно лопнул огромный воздушный шар. И сразу — звон бьющегося стекла. На пол посыпались синие, зеленые, красные осколки, разлетаясь драгоценными брызгами. Механик поднял голову и не поверил своим глазам: подсвеченный синими разрядами, в витражном проеме исчезал китовый хвост. Слабо раскачивались лопнувшие тросы, концы у них были взлохмачены. Извечные противники встретились, и кальмар проиграл. Когда раздался треск, Фласк решил, что это не выдержали его шейные позвонки. Вот и все. Воздуха отчаянно не хватало, горло перетянули металлической лентой. Фласк понял, что сейчас отойдет в мир иной. Перед ним со скоростью пневмопочты проносилась вся жизнь, мешая придумать хоть что-нибудь. Крокус же и ухом не повел. Глаза негра горели мрачным огнем безумия. В следующее мгновение Фокси ударил его по голове толстенной книгой. Звук был такой, словно штормовым ветром сломало мачту. Но огромный негр лишь моргнул и продолжал душить жертву — даже шторм ему был нипочем. Пальцы сжимали горло певца. Старый моряк крякнул и замахнулся вновь… но ударить не успел. Крокус внезапно обмяк. Глаза негра закатились, он повалился на Фласка. Певец, освободившись, судорожно хватал ртом воздух, как большая круглая рыба; лицо его стало багровым. — Однако, — сказал Фокси, разглядывая вмятину на обложке. — Крепкие пошли покойнички, чтоб мне провалится. Название книги гласило «Охотничьи трофеи, их добыча, обработка и хранение». Впрочем, читать старый моряк все равно не умел. Глава XXXV Меньшее зло Шульц выскочил на крыльцо, на секунду опешил и метнулся обратно в тень колонны.