– Что ж, зови. Кизляр-ага засомневался. Валиде в дурном настроении. Как бы эта Ашхен все не испортила! Но отступать было некуда. Он уже сказал, что привел девушку. Пришлось открыть дверь: – Заходи. Поклонись госпоже, как ты умеешь. Ашхен, опустив глаза, грациозно присела. Валиде придавила ее пронизывающим взглядом. И с удовлетворением кивнула: – Да, она огромна. Но при этом красива. И довольно ловка. Подними глаза. Ресницы Ашхен затрепетали. Валиде вздрогнула: – Какой необычный цвет! Я уже видела такие глаза. Впрочем… Нет. В остальном вы мало похожи. Ашхен, которая почувствовала, как над головой смыкаются воды Босфора, еле слышно вздохнула. Да, глаза и у нее, и у Баграта зеленые. Но это, пожалуй, единственное их сходство. Брат строен, и у него темные волосы. Кожа скорее смуглая, в этом он пошел не в мать, как Ашхен, а в отца. А вот глаза они оба унаследовали от матери, которая лишь по отцу армянка. – Подойди ближе. Она приблизилась вплотную к трону. Кёсем-султан поразила ее своей красотой и величием. Вот что значит, когда всю жизнь все за тебя делают слуги! Какая же она холёная, эта знаменитая султанша! И какой у нее взгляд! Сразу заметила знакомые глаза! Будто в душу смотрит. Ашхен почувствовала, как подгибаются ноги. – Откуда ты? – Из Стамбула. Я дочь лавочника. – А я подумала, что ты деревенщина, – насмешливо сказала Кёсем-султан. – Кланяться ты научилась, но вид у тебя все равно не городской. Покажи-ка свои руки. Ашхен с готовностью вытянула руки. Теперь и у нее была служанка. Ашхен больше не утруждалась домашними делами, руки у нее стали мягкие, белые. Но валиде сразу ухватила суть: – Говоришь, тебе не приходилось жать, полоть, выполнять всю черную работу? Тогда откуда эти шрамы? Искривленные суставы? Давно у тебя служанка? И кто ей платит? Ашхен внутренне сжалась. И пролепетала: – Я раньше и в самом деле жила в деревне. Мы переехали в Стамбул всего год назад. – И откуда у твоего отца нашлись деньги, чтобы открыть в столице лавочку? Чем, говоришь, он торгует? – валиде подалась вперед и уставилась на Ашхен, пронизывая ее насквозь своим взглядом. – Посудой, госпожа. – Не пытайся меня обмануть, девочка. Бедный крестьянин смог перебраться в Стамбул? Да еще и с семьей? Наверное, он отдал за это все свои деньги. Чтобы доехать до Стамбула. А откуда у него деньги? Разве крестьяне больше не бедны? Он что, не платил налоги? И решил сбежать в столицу, пока не угодил в тюрьму? Что ты скрываешь? Говори! «Боже! Я тону!» – в ужасе подумала Ашхен. И пролепетала: – Моя старшая сестра. Она… Она очень красивая. И совсем не толстая. Она вышла замуж за богатого крестьянина. Он дал отцу денег. Валиде опять почувствовала, как заныли виски. Некогда с этим разбираться. Все равно ни одна женщина в покоях у Ибрагима не задерживается. Одна ночь – и все. Эту Ашхен можно будет отослать в Старый дворец. Или выдать замуж. Надо будет приискать для нее какого-нибудь провинившегося пашу. Который проворовался. Пусть-ка тратит ворованные деньги на эту прорву. Девушка, похоже, ненасытна. Очень уж толста! Валиде эта мысль позабавила, и Кёсем-султан улыбнулась: – Как твое имя? – Ашхен, госпожа, – она еще разок грациозно присела. Валиде улыбается, это хорошо. Значит, гроза миновала. – Аш…? Почти как Айше. Так и говори пока, а свое имя забудь. Имя даст тебе Повелитель, если захочет. А нет – так и останешься Айше. Ты войдешь в его покои. – Кизляр-ага облегченно прикрыл глаза. – Времени нет искать другую толстую наложницу. Тем более, как все говорят, соперниц в этом у тебя в Стамбуле нет. В толщине. Но через месяц привезут новых рабынь. Самых толстых, каких только удастся найти во всех концах света. И если ты не сумеешь забеременеть, участь твоя незавидна. Ибо я подозреваю, что ты врушка, – валиде окинула Ашхен насмешливым взглядом. – Кого угодно ты можешь провести, только не меня. Я не знаю, кто тебя сюда привел и что вы задумали, но узнаю это обязательно. Тогда берегись! Кизляр-ага! – Слушаю, госпожа. – Готовьте девушку. Научите ее, что надо делать в покоях у султана и как себя вести. За неделю она должна узнать все тонкости, а главное, как сделать моего сына счастливым. В пятницу вечером ты проведешь ее по Золотому пути. – Как прикажете, сиятельная госпожа, – огромный черный евнух низко склонился. Распрямившись, он бросил Ашхен: – Идем. И, пятясь, вышел вслед за ней из покоев султанши. За дверью он положил на плечо Ашхен огромную черную руку и с силой сжал: – Ты жила в деревне? Всего год в Стамбуле? Или даже меньше? И откуда деньги? – Моя сестра… – Не трудись, я все слышал. Что ж, проверю. Назови мне свою деревню. «Господи, что я наделала! Только Баграт может меня спасти! Но как сказать брату об опасности?!» Она назвала соседнюю деревню, плохо соображая, что делает. Это была ловушка, и Ашхен в нее угодила. Подвела брата. Как же ему сказать?! Когда отправится в их родные края гонец кизляр-аги? – Запомни, девушка: я все проверю, – строго сказал тот. – Зависеть все будет от тебя. Будешь меня слушать – и твой секрет никто не узнает. Даже валиде. Турхан-султан, мать наследника, мечтает выжить меня из дворца. Если ты сможешь покорить султана, замолвишь за меня словечко. И если мы договоримся, девушка, можешь не опасаться, если, конечно, ты не замыслила что-нибудь дурное. – Как я могу? – притворно обиделась Ашхен. – Все, чего я хочу, это служить повелителю. Остаться здесь, в этом раю, есть вволю, носить шелковые платья, – прикинулась она дурочкой. – Мой отец всего лишь мелкий торговец, и никто так и не взял меня замуж. Все боятся, что я слишком много ем и не могу много работать, – заныла Ашхен. – Смилуйтесь надо мной, господин. Нет у меня никаких секретов. – Все, хватит. Идем. За неделю тебя многому надо научить. «По крайней мере я выиграла время, – напряженно думала Ашхен, направляясь с кизляр-агой в гарем. – Я как-нибудь исхитрюсь и дам знать брату, что наш враг отправит или уже отправил гонца в деревню, где живет Шагане со своей семьей. Там посланнику Кизляр-аги наверняка расскажут о зеленоглазой толстухе и ее брате, которого увезли с собой в Стамбул янычары. Я сделала глупость и ничего не выиграла. Только время. Но валиде меня сильно напугала. Я просто растерялась. Хотя… на то, чтобы выяснить всю правду о нашей семье у гонца, посланного кизляр-агой, уйдет много времени, хорошо бы мне раньше оказаться в султанских покоях и привлечь внимание Повелителя. Иначе нам с братом грозит беда. И никто не поможет». Она с ненавистью посмотрела на бритый затылок огромного черного евнуха. О, как же быстро пополняется список смертельных врагов! И каких врагов! Еще совсем недавно в нем была какая-то служанка! А теперь сама валиде! Ашхен записала ее в свои враги. За то, что проницательная валиде мгновенно уличила Ашхен во лжи. И пригрозила найти ей замену. Кизляр-ага – заклятый враг брата, а значит, и ее, Ашхен. Выходит, и он в этом списке. «И как же я с ними со всеми разделаюсь?!» – Вот комната, где спят наложницы. Те, которых не удостоил вниманием Повелитель. Это твое место. Ты можешь остаться здесь, в этой общей комнате, навсегда, а можешь заполучить отдельные покои и служанку. Все будет зависеть от тебя. И от меня, – намекнул ей кизляр-ага. Ашхен уныло смотрела на тесно стоящие кровати. Где же роскошь султанского дворца? Или она лишь для избранных? Она тряхнула отливающей медью гривой: я справлюсь! Это лишь начало. Первый день во дворце, где должна взойти звезда никчемной прежде толстухи, которую никто не захотел взять замуж. «Что ж, – усмехнулась Ашхен. – Я буду замужем за Империей. Или умру». Ночь любви – Покажи мне ее, – Турхан-султан качала на коленях сына, всем своим видом давая понять кизляр-аге, что она, мать наследника, имеет право знать все. Покои султанши были огромны и роскошны, она заполучила их, еще когда была единственной женщиной, которую султан звал на хальвет. И это продолжалось довольно долго. Пока валиде не подарила сыну двух красивых наложниц, после чего Ибрагим почувствовал вкус к перемене блюд. И путь в султанские покои открылся для многих. Этого Турхан своей свекрови простить не могла. Она ведь мечтала, что Повелитель официально на ней женится, заключит никях, как это было у Сулеймана Великолепного и Хюррем-султан. Но теперь эти мечты растаяли как дым. Турхан боялась, что и сейчас найдется какая-нибудь Хюррем. Которая добьется, казалось бы, невозможного: никяха. Первая хасеки давно уже не могла спать спокойно. – Покажи! – резко повторила она. – Я хочу ее видеть! Глава черных евнухов вкрадчиво сказал: – Девушка в комнате для занятий, вместе с остальными. Но как только она оттуда выйдет… – Она красивая? – оборвала его хасеки. – Она невероятно толстая, госпожа, – низко склонился кизляр-ага. – И кто ее сюда привез? – нетерпеливо спросила Турхан-султан. – Главная калфа. Такова воля Повелителя. И валиде одобрила девушку. – Разие! – в покоях тут же появилась служанка. – Возьми Мехмеда, одень его потеплее. Мы идем гулять в сад. Похоже, поднялся ветер. Кизляр-ага хотел было тоже уйти, но хасеки властным жестом его остановила: – Ты наконец отослал кормилицу моего сына из дворца? Мехмед уже взрослый, ему не нужно грудное молоко. – Но Повелитель пожелал, чтобы молочный брат шехзаде… – Что?! – Турхан-султан вскочила. – Чтобы я больше не слышала этих слов! У наследника нет братьев! Все они умрут, как только он взойдет на трон! Убирайся вон! И немедленно выкинь из моего дворца приблудного щенка вместе с его матерью! Кизляр-ага счел, что спорить с хасеки бессмысленно, и попятился к двери. Турхан-султан не в настроении из-за новой наложницы, первую хасеки-то на хальвет больше не зовут. После смерти шехзаде Ахмеда, который и года не прожил, Турхан-султан стала одержимой. У нее остался всего один сын, а маленькие дети так часто болеют и умирают. Поэтому старшая хасеки ненавидит всех здоровых и крепких мальчиков, ее-то единственный сын здоровьем и силой не отличается. В отличие от сына кормилицы, рабыни. Повелитель это заметил и предпочитает играть с молочным братом Мехмеда, а не со старшим своим шехзаде. Вот Турхан и бесится. Она даже похудела и подурнела. Султан и это заметил, а ему нравятся дородные женщины, пышущие здоровьем. Первая хасеки стала Повелителя раздражать, недалеко и до ссоры. Турхан не может не понимать, что ее ждет, если Мехмед, не дай бог, умрет. Валиде ее ненавидит за строптивость. Эти две женщины – заклятые враги. Но власть пока в руках у валиде. Кизляр-ага всегда принимал сторону сильного. И он тоже не ладил с первой хасеки. Поэтому счел ее срыв добрым знаком. Турхан нервничает, значит, настало время нанести удар. За дверью стояла белая как полотно Салиха-султан. Кизляр-ага понял, что третья хасеки все слышала. – Госпожа, – он поклонился, насмешливо глядя на перепуганную юную султаншу. – Я… Я пришла проведать Турхан, – та невольно оперлась на руку стоящей рядом служанки. – Мы вместе хотели погулять в саду с нашими детьми. Но… мне что-то нездоровится. А в саду поднялся сильный ветер.